Генри VII - Милла Коскинен

Информация о чём? Обычно, эти два письма, написанные с интервалом в два дня, неизбежно объединяются во что-то единое целое. Но не факт, что это было так.

Первое письмо, содержание которого немедленно стало циркулировать по Лондону, было реакцией на выходку Гастингса и Мортона от 9 июня, выпустивших, в качестве членов королевского совета, какие-то распоряжения от имени Эдварда V, не завизировав их у Лорда Протектора. Есть предположения, что это были обращения к членам парламента, назначенного на 25 июня, не являться по вызову. Что руководило Мортоном — понятно, если принять за отправную точку мои предположения о его планах смены династии.

Кстати сказать, сегодня, пересматривая свои старые, очень поверхностные и сумбурные записи о Ричарде, я обнаружила, что эту теорию о смене династии высказал ещё доктор Томас Хаттон, который был в 1483 году членом королевского совета. Написала я об этом 7 лет назад, и благополучно забыла. Тем не менее, это не исключает, что факт забылся, а впечатление осталось, и всплыло, когда я стала теперь разбирать события начала лета 1483 года. Так что, говоря «мои предположения», я могу искренне заблуждаться.

Если Мортон планировал вторжение, то ему совершенно не нужно было оживлённое движение лордов и рыцарей с их эскортами по стране, и их массовый сбор в одном месте, где решения могли бы приниматься мгновенно, и где внешняя угроза сплотила бы совершенно разных людей. Смена династии предполагает тщательную подготовку. Подготовки не требует только стихийный бунт, перерастающий в массовую истерию, и, поэтому, обречённый на печальный финал. Бунта в обстановке начала лета 1483 года не предполагалось, не было искры.

Что руководило Гастингсом? Никто не знает. Викторианское мнение, что честный соратник умершего короля поднял знамёна ради сыновей друга, критики не выдерживает. Напоминаю, что вовсю готовилась коронация старшего принца, и его дядюшка уже собрал столько присяг в верности племяннику, сколько успел, и готовил публичную церемонию опубликования этих присяг. Меня также не вполне устраивает версия, что Гастингс обиделся на Глостера, заметив, что тот больше опирается на Бэкингема и Говарда, чем на него. Глостер собирался короновать племянника. Какая разница, с кем он дружил больше? Новое правительство формировал бы королевский совет, в который входил Гастингс. Возможно, Гастингс испугался, что к коронации, или чуть позже, в Англию вернётся Дорсет, с которым он был в смертельных контрах? Вряд ли. С Дорсетом они тузили друг друга годами, и при несовершеннолетнем короле совет вполне мог ограничивать самоуправство Вудвиллов.

История с незавизированными обращениями к членам будущего парламента намекает, что Гастингс увяз в планах Мортона. Нападение же на Глостера могло быть панической реакцией на известие об Уильяме Кэтсби. О чём-то ведь они с Глостером за обедом беседовали. Ричард вполне мог обронить пару слов об этом персонаже, тем более, что к тому моменту Кэтсби уже дослужился до того, что заседал в том же королевском совете, что и его бывший работодатель Гастингс.

Ричард Глостер — злодейский, но симпатичный

Было уместно для Ричарда обронить в болтовне за обедом, что-де, кстати, с твоим бывшим служащим пообщался… И посмотреть, что из этого получится. Потому что, при всей моей любви к Ричарду Глостеру, наивным типом я его не считаю. Не в те времена он рос, чтобы сохранить наивность. Как минимум, после захвата ланкастерианцами Ладлоу, иллюзии о человечестве у него должны были рассеяться. Хотя идеалы, пожалуй, остались. Так вот, вместе с Глостером, в зал королевского совета пришли Джон Говард и его сын Томас. То есть, какой-то пакости наш любимый герцог всё-таки от Гастингса ожидал.

Второе же письмо, полагаю, было инвестицией в будущее. Более чем вероятно, что герцог Глостер получил от Кэтсби доказательства, что планируется вторжение. Потому что уже летом 1483 года, Франциск Бретонский пообещал дать Генри Ричмонду в аренду 5 кораблей и 320 членов команды для этих кораблей, а также занять 10000 крон наличными. Вторжение планировалось на позднее лето 1483 года. То есть, планировать всю операцию стали гораздо раньше. По-видимому, действительно сразу после смерти Эдварда IV, как и считал Хаттон.

Почему в первом письме, содержание которого немедленно стало известным в Лондоне, Ричард прямо говорит, что королева и её родственники собираются уничтожить его и герцога Бэкингема? Думаю, причин было несколько. Во-первых, королева Элизабет Вудвилл, заслуженно или нет, была широко непопулярна. То есть, лондонце подготовили к тому, что любые действия Ричарда Глостера, героя шотландской войны, патриота, отказавшегося от французского золота, и брата покойного короля, будут направлены против злодеев. Во-вторых, в тот момент Ричарду было важно, чтобы королева продолжала оставаться именно там, где она находилась, и где была в безопасности. Потому что Ричард не мог не предвидеть следующего шага заговорщиков — попытки завладеть детьми короля Эдварда. И, возможно, отделить зерна от плевел — именно после провала заговора Гастингса, маркиз Дорсет сбежал в Бретань, а епископ Лайонелл Вудвилл вернулся из Вестминстера в свою епархию.

Младший Принц Отправляется В Тауэр

16 июня 1483 года был тем днём, когда королевский совет, собравшийся в Тауэре, принял решение о том, что младший сын покойного Эдварда IV должен быть переведён из Вестминстера в Тауэр. Обстановку в совете хронисты описывают, как «нервную». Обычно эту нервность списывают на недавний арест нескольких членов совета, последовавших за нападением Гастингса на Лорда Протектора. Тем не менее, более логично другое объяснение.

Дело в том, что Гастингса просто не могли не допросить после ареста. Более чем вероятно, как такового суда над этим пэром не было — его осудил трибунал, и это не было нарушением закона в целом. Суд коннетабля имел право выносить решения, не заслушивая свидетельские показания — по распоряжению Эдварда IV. Аннетт Карсон подробно о функциях этого суда писала, и я тезисы её книги подробно излагала, так что не буду повторяться. Как и не буду снова излагать аргументы в пользу того, что Гастингс был казнён только 20 июня, но никак не 13 июня.

Как ни странно, я нигде не встречала даже предположений о том, что Гастингса с прислугой (у него была прислуга в Тауэре, потому что сохранились записи о содержании этой прислуги) не могли оставить под замком, не задав ни одного вопроса. Все так сосредоточились на установлении даты, что даже Карсон, упомянув о суде коннетабля, не обмолвилась ни словом о том, что если был суд, то было и следствие. И то, что свидетелей суд коннетабля не заслушивал, не означает, что свидетелей не