Имперский марш - Марина Дробкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мухин, ну ты даешь! Поставь животное на место! – В голосе физрука слышалось облегчение.
– Зачет, свободен!
А это уже орлан. И непонятно, доволен он или нет.
Следующим должен был быть Женек. Он, кажется, прыгнул и промахнулся, но тоже получил зачет и был отпущен в раздевалку.
Ванька, видимо от страха, делал более мелкие шаги и, судя по комментариям орлана, прыгая, упал прямо на козла животом. Ничего страшного, поохал и встал.
Когда бежал Олежка, я поняла, что сдавшие зачет мальчишки, вместо того чтобы уйти переодеваться, остались и подбадривают. Видимо, стояли в дверях. Олежка зацепился за пружинящую доску и ткнулся лбом в пол. Зачет получил, но, судя по причитаниям директрисы, что-то себе расквасил, ему оказывали первую помощь.
Наконец побежала Лялька. Ее унесло в сторону больше всех, но она все-таки прыгнула.
– Ладно, забрала. Иди, – с насмешкой сообщил орлан. – Следующая!
А следующая – это я. Я стартанула… и внезапно поняла, что знаю, где лежит доска. Я ее слышала. Нет, не так – слышала то место, в которое только недавно ударяло множество ног. Это было сложно объяснить. Может, доска все-таки чуть-чуть колеблется? Ведь она как пружина, просто глазами мы этого не замечаем. Колеблется, поэтому звучит? Как интересно бежать в темноте! В темноте… «Ищи меня в темноте», – почему-то вспомнила я слова Сергея и вдруг… «Не прыгай!» – прогремел в ушах его голос в тот самый момент, когда я нащупала руками опору. От неожиданности я резко остановилась, уже наклоняясь вперед и практически занеся ногу для прыжка.
– Ну, ну, что же ты! – заорали мальчишки.
Я медленно стянула повязку с глаз.
Пацаны в дверях бесновались. Девочки, не видя, что происходит, взволнованно переговаривались. Директор обрабатывала Олежке синяк на лбу, но мельком бросила на меня настороженный взгляд. Физрук казался даже испуганным. А орлан… орлан смотрел на меня с непонятным выражением.
– В хвост, – наконец отрывисто сказал он, показав головой.
Я прыгаю еще раз, как он и обещал.
Я поплелась в конец очереди. Физрук подошел и завязал мне глаза снова.
Что за дурацкая ситуация! Если я и правда каким-то образом слышала голос Сергея, то что он хотел сказать? Предупредить? Почему? Почему нельзя прыгать?
Как пробежали Лиза и Викусик, я не слышала. Вроде зачет получили.
А Юлька с Машей – нет. Маша испугалась прыгать, Юлька же пробежала гораздо меньше шагов, и прыжок ей орлан не засчитал. Последней стартовала Ната Караванова. На доску она, видимо, попала, но умудрилась промахнуться мимо козла. Кроме того, еще и доска после ее прыжка треснула. С коротким смешком орлан поставил ей зачет, после чего попросил убрать доску. Я слышала, как Ирина Андреевна подозвала Нату Наверное, спросить, не ушибла ли она ногу.
Остались мы трое, бегущие по второму разу. Другие уже ушли в раздевалку: пора было помогать тете Лене с обедом и нянькам в прачечной.
– Задание специально для пугливых. Упрощенное, – скучным голосом объявил орлан. – К посчитанному количеству шагов прибавляете еще один и останавливаетесь. Можно не прыгать. Ваша задача – упереться пузом в козла. Больше ничего. Все понятно? Приготовиться! Пчелкина, пошла!
Только начав двигаться, я уже знала, где стоит козел. Не понимаю как, но я его слышала. Бежала, совершенно не волнуясь, насчитала десять шагов, одиннадцать…
Есть такая загадка: «Что всего быстрее?» Ответ – мысль. И я теперь знаю, что это правда. У меня был только миг до того, как моя нога, после одиннадцатого – последнего – шага должна была коснуться пола. И за этот миг мыслей пронеслось много.
Я поняла, что козла передо мной нет, хотя я должна была упереться в него, ведь отмерила одиннадцать шагов. Я точно знала, что сделай я еще несколько… а именно – три шага, не меняя направления, я действительно наткнусь на него. А это значит, что снаряд отодвинули. Для чего? Задание было – упереться в козла. Но ведь при этом нельзя прибавлять шаги! Так что же хочет орлан? Может, не зря Сергей, – если это он, конечно, а не мой внутренний голос, – кричал: «Не прыгай»? Может, надо как раз не найти снаряд? Неужели надо промахнуться?
Я приняла решение. И остановилась. После одиннадцатого шага, как и должна была. Выставила вперед руки, делая вид, что ищу козла.
– Зачет! – крикнул орлан.
Я протянула руку к повязке, и тут…
Я услышала, что в меня стремительно летит какой-то предмет. Не успев понять, что это, какого размера, откуда и почему взялось, я изогнулась и поймала… волейбольный мяч. На ощупь сомнений не было.
Я услышала, как кто-то, скорее всего орлан, кинулся к выходу.
Затем воцарилась тишина.
Я все-таки сняла повязку. Директриса и Олежка, на чьем лбу красовался здоровенный синяк, молча смотрели на меня. Орлан появился в дверях – видимо, он пытался догнать того, кто бросил мяч, но не догнал. Он тоже смотрел – так же, как одиннадцать лет назад на мою мать, когда сказал: «И девочку тоже».
– Олег, иди переодеваться, – велел полицейский, не отрывая от меня взгляда.
Олежка встал и, ничего не понимая, потащился к выходу. Орлан, не глядя на него, посторонился.
Тяжело дыша, я смотрела прямо ему в глаза. И мне было страшно. Хотя он не ругался и, кажется, даже не был рассержен.
Орлан подошел и взял меня за плечо – сильно не сжимал, но держал крепко.
– Да, девочка. Не думал я, что так… Ключи от тренерской! – потребовал он, ни к кому конкретно не обращаясь.
Физрук, который, оказывается, тоже был в зале, молча бросил ему ключи.
– Может, вы объясните, что…
– Ирина! – резко одернул директрису орлан и добавил уже вежливо: – Андреевна. Я действую согласно инструкции. А отвечать на вопросы будете мне вы. Учитель, немедленно приведите привратника!
Он потащил меня к тренерской. Настроение полицейского явно поменялось в худшую сторону – уж лучше бы Ирина Андреевна его не трогала.
Подведя меня к открытой двери, орлан разжал хватку и мрачно сказал:
– Заходи.
Я послушалась. А что еще делать? Не драться же мне с ним, это смешно. Он боевой оборотень, а я девочка-подросток. Загадочная «техно».
Глядя в сторону, полицейский произнес:
– Посиди здесь недолго. Поиграй в мячики. Пока мы побеседуем с твоими… учителями.
Последнее слово он словно выплюнул. И закрыл за мной дверь на ключ.
Через несколько минут я услышала за дверью голоса и поняла, что пришел дядя Коля. Он что-то делал с замком. И зачем? Ведь я и так заперта, никуда не денусь.
Настроение было – хуже некуда. Усевшись на стул, я достала из кармана булавку с нитками и принялась доплетать феньку Белый – это моя злость, потому что я сейчас от злости раскалюсь добела, зеленый – безнадега, фиолетовый… Я мрачно улыбнулась. Всем на меня фиолетово, что ж еще. Ну и мне! На вас! Фиолетово!
Я так туго затянула нитку, что чуть не порвала. Потом сунула незаконченную феньку в карман и, надувшись, просидела минут пять. Наконец мне надоело бездействовать, и я огляделась. Полки, на них мячи, кегли, скакалки. В коробках – лыжные ботинки. В углу – стойка с обручами. На столе – банка со всяким мусором, вроде скомканных бумажек и непишущих стержней. Внезапно среди мусора мелькнул серебристый бок. Запустив руку в банку, я выловила… маленькую блестящую рыбку и чуть не вскрикнула от радости. Эта штука для удочки, называется «блесна». А попала она сюда, видимо, потому что отломался крючок, и теперь она не годится для ловли рыбы. Ну рыбаку, может, и не годится, а мне – в самый раз. Вновь вытащив феньку, я продела одну из ниток в маленькие отверстия в носу и хвосте рыбки и закрепила. Теперь совсем другое дело – это даже лучше, чем бусина, потому что ни у кого такого нет. Настроение заметно поднялось, я почти закончила плести, оставалось совсем чуть-чуть. И тут я подняла голову и заметила рисунок на стене.
Я подошла взглянуть – конечно, я помню эту картину. Это Женек изобразил всех нас на лыжах на опушке леса. В середине – Маша, у нее на шее медаль, которую смастерил дядя Коля из крышки от банки с вареньем. Правда, Маша этого не знала; знали только мальчишки да я, потому что мне сказал по секрету Славка. Маша думала, что медаль настоящая, какую дают спортсменам-чемпионам. Мы тогда очень долго позировали Женьку, все ругались, малыши скулили, но физрук и Ирина Андреевна уговаривали нас потерпеть. «Рекорд надо запечатлеть», – все повторял Саша. Хотя зачем было запечатлевать всех, если в лыжном забеге Маша оставила прочих далеко позади, мы так и не поняли. Да и вообще: если бы в соревнованиях участвовал Виталик, не видать бы Маше медали как своих ушей. Но Виталик лежал с больным горлом и высоченной температурой, и тетя Лена поила его всякими травами. В те дни она почти не готовила, потому что боялась, что он «не выберется»; все приходилось делать старшим девочкам.
Но Виталик выздоровел. И теперь в него влюбилась Лялька. Интересно, он в нее – тоже?
«Эх, глупое ты, Анька, насекомое, – одернула я себя. – Тебя заперли в тренерской, и неизвестно, чем все кончится, а ты думаешь, влюбился ли Виталик в Ляльку! Как будто это важно. Как будто это тебе поможет…»