Караван к Наташке - Илья Бриз

— Я сказал, всем тихо! — ещё раз привычно властно скомандовал Кирилл и повернулся к слуге: — Как посмел? И зачем? Знаешь ведь, что охота на королевского зверя только дворянам начиная с графского достоинства разрешена.

— Ваше высочество, на сносях она! — кинулся перед хозяином на колени Сашка. Были бы они один на один, друг, конечно, комедию ломать бы не стал, но при свидетелях бухнулся на грязный снег, не раздумывая.

Кирилл, вывалив связанное животное из волокуши и, перевернув на спину, пригляделся. Точно! Кошка, судя по заметной выпуклости живота, была уже на последних днях беременности. Ситуация изменилась на строго противоположную — не вина Сашки, а заслуга. Добыть для хозяина слепого котёнка королевского зверя считалось доблестью и большой заслугой. Гепарды в неволе ведь не размножаются.

— Думаешь, живых принесёт? — спросил герцог, давая знак слуге подняться с колен.

— Если не дадим ей задушить котят сразу, то должно получиться.

Громадную кошку опять затащили на волокушу и повезли на хозяйственный двор, уворачиваясь от ударов тяжёлого хвоста. Почти двое суток Кирилл сидел со своим верным другом в старом овине, карауля связанного королевского зверя.

— Сашка, как умудрился‑то её живьём взять?

— Так давно следил. Сначала заметил, как оленёнка схарчила, потом по следам лёжку нашёл. А вчера пару пойманных в силки живых зайцев недалеко привязал и хитрую ловушку с петлями настропалил. Потому и торопился, что надо было ловушку проверить — могла ведь и перегрызть верёвки. Не успела.

Из пяти котят трое родились мёртвыми. Ещё один сдох через час, отказавшись брать соску. Но единственный выживший, открыв глаза, первым увидел герцога.

Измучившуюся самку Кирилл заколол кинжалом в сердце. Отпускать, отвезя обратно в лес, было нельзя — все равно вернётся за котятами. А на подходе к городу или стражники сразу пристрелят из лука, или, что было значительно вероятней, успеет кого‑нибудь порвать.

— Снимешь шкуру, остальное закопай поглубже. Не дело собакам мясо благородного животного жрать, — приказал Сашке и вышел на свежий воздух, застав последние лучи заходящего солнца.

Истомившиеся псы с радостным лаем взвились вверх. Кирилл опустил на ладони котёнка вниз, дал обнюхать — Паразит умудрился лизнуть маленький комочек — и уже привычно засунул за пазуху.

— Теперь в вашей компании ещё и королевский зверь будет, — сообщил бессловесным друзьям и направился к себе в келью в студенческом здании. Раньше, ещё до открытия академии, здесь был монастырь. Но, после того как Санкт–Михаэль, столичный город Джурии, разросся до почти двенадцати тысяч населения, монахи собрались и ушли на новое место, подальше от людского столпотворения. Двухэтажный «Г» — образный с вытянутой одной стороной дом отремонтировали и передали в ведомство канцелярии академии. В длинной части с тех пор квартируют студиозы из свободных людей и обедневших дворян, а в поперечной пристройке с заметно большими помещениями — дворяне познатней и побогаче. Комнаты же по привычке называли кельями.

Только на следующий день удалось сходить в местный собор и благодарно помолиться Создателям. На обратном пути герцог заглянул в лавку местного оружейника.

— Чего изволите, ваше высочество? — согнулся перед ним кряжистый кузнец.

— Кинжалы интересуют, — благожелательно кивнул Кирилл.

Оружейник пригласил герцога к прилавку и выложил из‑под него несколько небольших клинков.

— Нет, — поморщился юноша, глядя на изукрашенные драгоценными камнями рукояти и ножны, — не то. Требуется рабочее оружие без особых изысков, но из качественной стали.

Кузнец понимающе хмыкнул и указал на дверь в заднюю комнату:

— Прошу сюда, ваше высочество.

В большом светлом помещении — то ли склад, то ли мастерская, судя по верстаку и раскиданным на нем инструментам — на одной из широких полок были разложены различные клинки.

— Этот посмотрите, пожалуйста, — оружейник открыл сундучок в углу, достал и протянул ещё один кинжал.

— Вот это другое дело, — довольно высказался Кирилл, покачав клинок в руке, проверяя баланс и блеск полированного лезвия. Ухватистая рукоять из тёмной кости, бронзовое кольцо, плотно обжимающее эфес на клинке. — Сколько?

— Два золотых, — с готовностью ответил оружейник.

Десять минут торговли, и герцог унёс кинжал, заплатив почти вдвое меньше.

Думал майор Затонов недолго. Мало того, что вариант, предложенный Довлатовым на следующей встрече «tete‑a‑tete», действительно на первый взгляд мог предотвратить чудовищное преступление, позволяя модификантам не стать рабами, но и, все‑таки, решить положительно вопрос с созданием на Наташке народа отличных бойцов. Бойцов, которые из великодушия, свойственного всем сильным людям, помогут уничтожить землянам противника. В конце концов, выйдя в глубокий космос, модификанты сами немедленно подвергнутся атакам генаев.

Принятию согласия на предложение генерала весьма способствовало чёткое осознание ситуации — Павел теперь слишком много знает. На таком уровне живых свидетелей не оставляют. Особенно, когда услышал об обещанном по возвращению с задания вознаграждении. Сумма была настолько фантастическая, что, наверняка, проще было убрать Затонова с этого света, чем заплатить. Впрочем, особой надежды на возвращение у Павла и без чёткого осознания сложности ситуации не было. Если возможность успешно добраться до Наташки сама по себе была довольно‑таки низкой — майор, получив доступ, скачал необходимые карты и прикинул маршрут в виртуале — то вероятность благополучно вернуться была исчезающее мала.

Паниковать Павел не стал. Все‑таки цель задания была достаточно благой. Запустил в сеть мину замедленного действия — даже если он не вернётся, но миссия будет выполнена, командующий будет вынужден заплатить все обещанное родителям майора.

Следующим животрепещущим вопросом стала… Сюзанна.

Женщин у Затонова всегда было много. Вроде бы совсем не красавец, но они почему‑то липли к нему, как пчелы на мёд. Никогда не понимал, и чего бабы в нем находят? Ниже среднего роста, грубо и чуть непропорционально вычерченные черты лица, нос картошкой. Наглый? Возможно. За словом в карман не лезет? Ну уж нет, скорее косноязычный. И, это надо честно признать, Павел никогда не относился к девушкам серьёзно. Пофлиртовать, поболтать о всякой ерунде, затем обязательно в постель — получить удовольствие и сбросить напряжение. Уже на следующий день рядом могла оказаться совсем другая. Представить, что с ним годами может быть одна и та же, Павел не мог. Очень долго не мог, пока однажды на предполётном осмотре не обратил внимания на маленькую хрупкую итальянку, совершенно не соответствующую представлением Затонова об этой нации. Белокурая красавица скорее с испанской фамилией. Она, в отличие от других многочисленных девушек на базе — ещё с командного факультета в Космоакадемии он знал, что психологи давным–давно настояли на включение в штат дальних баз избыточного количества женского персонала — никогда не пыталась сблизиться с другими офицерами. Резко и недвусмысленно посылала любого, кто только пытался заигрывать с ней, и всегда держала дистанцию. Как‑то совершенно случайно тогда ещё капитан поймал в отражении от зеркальной поверхности медицинского прибора какой‑то странный ищущий взгляд. Посмотрел прямо — нет, смотрит холодно и отстраненно. Сначала Павел приударил за Сюзанной из чисто спортивного интереса. Да и просто посмотреть, какова эта недотрога в постели было любопытно. В очередной раз, выбравшись после боевого вылета из реаниматора, нагло раздел её глазами, представил без всегда глухо застёгнутого комбинезона и, вогнав в краску своей эрекцией, затащил в тесную душевую кабинку. Девушка совсем не сопротивлялась, позволив полностью раздеть себя, была абсолютно пассивной, не издала ни звука. Только потом уже тоскливо посмотрела в глаза, сказав всего два коротких слова:

— Эх ты…

Прятался от неё пару дней, совершенно не понимая причины. Не было с ним никогда такого, чтобы слова покорённой женщины хоть как‑то смутили. Потом не выдержал, припёрся к люку её каюты и выжал сенсор вызова. Когда перепонка растаяла перед Павлом, вошёл и… Ненавидящий взгляд буквально прожёг его. Бухнувшись на колени, стал просить прощения. Никогда ни перед одной не извинялся, а тут… Глазам своим не поверил — Сюзанна, опустившись перед ним, прошептала «Дурак. Какой же ты дурак» и прильнула губами. Затем в постели… Не было больше никакой пассивности! Сплошная экспрессия, самозабвенность и грация дикой кошки! Кто кого больше вымотал тогда, это ещё вопрос. А её изобретательность…

Всего через несколько дней, барражируя в отведённом для патрулирования секторе, Павел представил, как по возвращению на базу обнимет свою Сюзанну, как она доверчиво прижмётся к нему… До пилота вдруг дошло, что другие девушки отныне совершенно ему неинтересны, что теперь для него существует только одна женщина — маленькая стройная итальянка с горящим взором. Уже потом заметил, что такой взгляд у неё бывает лишь в двух случаях — если смотрит на него или есть интересная работа. Когда Сюзанна потребовала в будущем, после окончания очередного контракта с армией перед заключением следующего, подписать брачный договор, тут же согласился. Павел сам уже не мыслил свою жизнь без неё. Вот прилетят в отпуск на Землю и сыграют свадьбу. В конце концов, когда‑то надо определяться — все‑таки тридцать семь уже стукнуло. На счёту в банке уже давно скопилась довольно‑таки приличная сумма — за боевые вылеты платили неплохо, а ещё обязательные премиальные за сбитых генаев. Да и родители во время каждого отпуска намекают, что совсем не против понянчить внуков. Сами‑то, интересно, почему больше детей не заводят? Ведь совсем нестарые ещё — обоим по шестьдесят три. В двадцать пятом веке это не возраст. Ну, раз все‑таки желают внуков… Провентилировал эту идею с Сюзанной. Она загорелась…