Караван к Наташке - Илья Бриз

— Не особо. Кузнецы их для разных поделок используют — блестят хорошо.

— Мы проигрываем эту войну, — как‑то странно, с этаким весёлым оттенком, заявил командующий и залпом выпил водку из семидесятиграммового стаканчика.

Павел, ошарашенный этим заявлением, сначала долго смотрел на генерала — ни капли уныния на лице — потом бросил взгляд на командира базы, своего непосредственного начальника. Коварский совершенно спокойно кивнул и тоже опустошил свою хрустальную посудину. Майор только пожал плечами — чего только начальство не скажет — и не торопясь последовал примеру старших офицеров. Водка ухнула куда‑то вглубь и начала медленно разливаться тёплым комком.

— Медленно, но верно мы сдаём позиции, отдавая генаям систему за системой. Ещё лет сто, сто пятьдесят и ареал человечества сожмётся до Солнечной системы. Около Земли, конечно, построены самые мощные оборонительные станции в обозримом космосе, но отрезанные от внешних ресурсов мы продержимся не очень‑то долго. Перспективы для человечества отсутствуют, — продолжил свои размышления вслух Довлатов, не забывая закусывать. На столе хватало разносолов и деликатесов из метрополии. — Мы слишком разнежились, полагаясь на своё подавляющее научно–техническое преимущество перед встреченными иноземными расами. Да и, — он сделал паузу, глядя Павлу прямо в глаза, — надо честно признать, наша нынешняя власть и вся сложившаяся система взаимоотношений внутри человечества ублюдочна по определению. Транснациональные корпорации владеют не только солнечными системами и всеми производительными силами, но, при нынешней сверхвысокой эффективности средств массовой информации, и душами людей. Спасти эту цивилизацию, — «эту» а не «нашу», отметил про себя майор, — уже невозможно. Нужно ли? Рано или поздно все равно сгниём. Мир, основанный на жажде наживы любой ценой, создан не для людей. Не для нормальных людей. Так пусть горит синим пламенем, — командующий снова наполнил хрустальные стаканчики холодной водкой из запотевшей бутылки.

Сказать, что Павел охренел от откровений Довлатова — ничего не сказать! Затонов вообще не понимал ситуации. Командующий Космофлотом Солнечной прилетел на дальнюю базу во фронтире, вызвал к себе на личную беседу лучшего пилота фронта — а чего скромничать то? — и в присутствии командира базы под выпивку начал грузить абсолютно упадническими высказываниями. Нет, с большинством сказанного Пашка в принципе был согласен — действительно и в тылу, и на линии боевого соприкосновения не все обстоит так красиво, как об этом орут в сети. Но вот открыто выкладывать такое только что назначенному командиру полка?!

— Да не смотри ты на меня, майор, своими очумелыми зенками, — хмыкнул Довлатов, — я в своём уме. Вполне соображаю, что говорю. Давай дерябнем за нашу голубую планету, и растолкую ситуацию, — генерал вытащил из кармана полевой формы включённую глушилку и демонстративно поставил её в центр стола рядом с ополовиненной бутылкой.

За Землю, так за Землю. Павел выпил водку, с удовольствием ещё раз отметив её качество — мягонькая, несмотря на крепость. Ту гадость, что привозили в военторг, можно было употреблять, только предварительно зажав нос. Самогон в приличном объёме поставляемой технической службой из‑под полы был лучше, но ненамного — ацетоновый привкус присутствовал. Да и куда ему деваться, если сырьём служила отработанная смесь из гидравлической системы звездолётов? Изредка можно было достать хорошо очищенный этиловый спирт — генераторы с волноводами прыжковых двигателей и гравитационных пушек ничем другим промывать было нельзя — но хорошая водка все‑таки на порядок лучше. Павел выпил и немедленно потянулся за закуской. Натуральные продукты во фронтире редкость. Здесь в основном или синтетика, или сублимированная гадость. Синтетика на первый вкус от оригинала не очень‑то отличалась, но подсознательно всегда воспринималась, как некачественный паллиатив. А в данный момент на столе присутствуют нежная ветчина, буквально истекающая соком из белых прожилок сала, нарезанный тонкими пластинками ароматный сыр, свежие карликовые помидорчики прямо на ветках, розовая жирная сёмга, распластанная на аккуратные кусочки, и чуть менее жирная, но не менее аппетитная атлантическая селёдка, усыпанная белыми кружками натурального земного лука. И даже свежевыпеченный ржаной хлеб с его неповторимым ароматом. У Павла, когда Коварский выставлял все это богатство на стол в своём кабинете, слюнки потекли. А под холодненькую настоящую беленькую…

Пятизвездочный генерал решил перед каким‑то майором всякую херню выложить? Но ведь дураком‑то он точно не был. На столь высокий пост даже в наше время недоумки не попадают. Собственно говоря, откровения Довлатова только подтверждают незаурядный ум командующего Космофлотом. Понимает все недостатки сложившейся мировой политико–экономической системы, но все‑таки служит ей. Вывод? Пить водку, закусывать донельзя вкусными деликатесами и молчать в тряпочку. Когда надо будет, все необходимое ему скажут.

Генерал поощряющее посмотрел, как Павел метал в рот все эти вкусности, в очередной раз собственноручно наполнил хрустальные стаканчики и принялся объяснять:

— Каким бы отвратным человечество сейчас ни было, но защищать его мы обязаны. Если боевой техники и всего необходимого снаряжения наши корпорации могут наштамповать выше крыши, то вот с пушечным мясом ба–альшая проблема. Не хочет народ в армию идти, несмотря ни на какую пропаганду не хочет. Да и по–настоящему годных к лётной воинской службе — один из миллиона. А такие уникумы как ты — вообще наперечёт. У тебя сейчас какая ширина канала? — требовательно вопросил генерал.

— Семьдесят, — признался Павел.

— Сколько, сколько? — брови командующего поползли вверх. Бросив короткий косой взгляд на Коварского, мол, чего раньше не доложил, Довлатов опять уставился на Павла.

— Семьдесят килогерц, — повторил майор.

— Растёшь на глазах, — отреагировал генерал, успокаиваясь. — Сегодня ты, Затонов, лучший. Но у генаев типовая величина канала аж половина мегагерца.

— При этом одиночки — тупые до ужаса, — парировал Павел. Ему уже было плевать на то, что спорит с высшим офицером Космофлота. Дальше фронта все равно не пошлют.

— Так то — одиночки, — согласился Довлатов, — но… Ты, надеюсь, обратил внимание, что последнее время они работают исключительно группами? Набираются опыта постепенно.

— Я третьего дня ведомого потерял именно из‑за их грамотной групповой тактики, — согласился майор, — шестью тяжёлыми истребителями и корветом прорывались. На каждом — по четыре пилота, объединённых в одно сознание. Зажали по пяти квадрантам. Манёвренность у их машин конечно хуже, но за счёт количества…

— О чем и речь, — кивнул генерал, покосившись на практически не принимавшего участие в разговоре Коварского, — индивидуально наши пилоты несомненно лучше, но генаи, используя свою бешенную рождаемость, относительно меньший возраст взросления и фантастически быструю обучаемость, берут массой. В принципе, можно было бы попробовать с помощью генной инженерии лишить их всех преимуществ перед землянами, чуток подправив нас самих но… — Довлатов развёл руками.

Объяснять причину Затонову не требовалось. После знаменитого Пекинского кризиса, ООН, испуганная до дрожи в коленках, наложила строжайший запрет на какие‑либо эксперименты с геномом человека. В конце концов, кто пожелает создавать себе и своим детям конкурентов?

В самом конце двадцать первого века Китай, сильно пострадавший от Великого экономического кризиса, решил взять реванш. Учёные провели довольно серьёзное научное исследование, и пришли к весьма неутешительным выводам — самая многочисленная нация на Земле имеет, увы, не лучшие творческие способности. Вероятно, сказались десятки лет массового употребления наркотиков ещё в девятнадцатом веке, когда Великобритания, наживаясь на торговле индийским опиумом, чуть ли не в принудительном порядке подсадила на него почти весь народ империи Цин [3]. Руководство КНР, озабоченное проблемой, решило выделить большие средства в обескровленной кризисом стране, чтобы кардинально решить этот вопрос. Проводимые в секретных лабораториях эксперименты на первый взгляд увенчались успехом — дети с подправленным геномом, воспитывавшиеся в закрытых интернатах, уже к десяти годам осваивали знания очень высокого уровня, вплоть до университетского. Великолепные физические данные — в те же десять лет детишки выглядели на все восемнадцать — сочетались с ярко выраженными национальными признаками. Некоторая холодность и высокомерность при общении с обычными людьми генетиков и воспитателей не смутили — эти молодые люди ведь действительно были заметно умнее. Кризис разразился в первые годы двадцать второго века, когда модификанты пришли к власти в Китайской Народной Республике и начали планомерную стерилизацию всех жителей своей страны, кто не дотягивал по «IQ» [4] до стадесятипроцентного общемирового уровня. Сохранить в тайне масштабную бесчеловечную акцию не удалось. Руководители сильнейших стран планеты — шок в толерантном обществе был жуткий — смогли договориться очень быстро — по Китаю был нанесён превентивный массированный ядерный удар. После чего спешно сформированные международные военные силы высадились на территории КНР и произвели тщательную зачистку выживших модификантов.