Богатство - Майкл Корда

Саймон откашлялся.

– Де Витт из ботинок выпрыгнет, когда тебя увидит. -Меня не волнует де Витт. -Знаешь, в чем твоя проблема?

Алекса не знала и не хотела знать, но покорно приготовилась выслушать.

Она выглянула в окно, пытаясь понять, сколько еще осталось проехать Промелькнул указатель с надписью "Шульцвилль". Она увидела ферму на холме, однако она ничем не напоминала фермы ее детства, тянувшиеся вдоль равнины. Здесь имелись огромный белый дом с зелеными ставнями, стоящий среди деревьев, красный амбар, плетеная изгородь, небольшой яблневый сад, лошади и коровы – короче, ферма из детской книжки с картинками. У нее не было романтического представления о фермах.

– Твоя проблема, – продолжал Саймон, не дождавшись ответа, – в том, что ты романтик. В глубине души ты веришь, что Баннермэны готовы тебя встретить с распростертыми объятиями. Так ты ошибаешься. Богачи – как ты понимаешь, я говорю о н а с т о я щ и х богачах, -эгоистичны и жестоки. Я учился с ними в школе, поэтому знаю. Никогда не забывай об этом. -Артур таким не был.

Саймон выпустил руль, чтобы раздраженно взмахнуть руками, прежде, чем бросить машину в очередной прогал между передними.

– Может, с т о б о й и не был. Но бедняга был безнадежно очарован тобой. Я всего лишь пытаюсь сказать, чтоб ты не судила о других Баннермэнах по своим отношениям с Артуром. -Я их не боюсь, Саймон, если ты это имеешь в виду. -Ну и зря. Старая леди, говорят, это огнедышащий дракон. А что до Роберта, я немного с ним знаком. У него хорошо обоснованная репутация настоящего мерзавца. -Я знаю про Роберта, – сказала она, сознавая, что это звучит слегка самодовольно – но Артур часто говорил о своих детях – слишком часто – порой казалось ей. -Но ты с ним не з н а к о м а. -У меня такое чувство, что знакома. Нельзя было провести много времени с Артуром, не затронув эту тему. -Он, должно быть, по-настоящему ненавидел своих детей, в особенности Роберта.

Эта мысль ее удивила. За последние два дня Саймон был так занят, защищая ее – и себя – от газетчиков, что им почти не выпадало случая поговорить. И теперь, когда они разговорились, она чувствовала, что обижена его вопросами.

– Ненавидел? С чего ты взял? -Да ладно, Алекса. Про это все знают. Баннермэн и трое его отпрысков! Пару лет назад о них была длинная статья в "Нью-Йорк Таймс". Кажется, называлась "Война в раю". Роберт за нее угрожал судебным преследованием, но, помнится, из этого ничего не вышло. Отношение Артура Баннермэна с детьми – такая непременная часть великосветских сплетен, как брак фон Бюлова[4] или история о том, как Сьюард Джонсон женился на горничной-польке, и завещал ей миллиард долларов в обход своих детей… Я слышал, как Артур никогда не разговаривал с Робертом, после того как тот развелся.

– Я знаю, что э т о неправда.– Неожиданно она устала от этой темы. Понадобится вечность, чтобы убедить Саймона, что он не прав, и не стоит тратить усилий. -Он ничего не сделал, чтобы помочь сыну в предвыборных кампаниях. Он даже не появлялся на конвенциях вместе с собственным сыном! -Саймон, все не так просто. Артур считал, что он исполнил свой долг. Он не хотел, чтобы Роберт баллотировался, но раз Роберт так решил, Артур потрудился, чтобы расчистить ему сцену. Он рассказывал, что обзвонил каждого проклятого республиканца в штате, и потом звонил им снова – чтобы взять с них обещание не рассказывать Роберту о звонке отца! -Правда? – оскорбленно спросил Саймон. Он ненавидел признавать свои ошибки. – Никогда об этом не слышал. А как насчет развода Роберта? Как быть с историей, что Артур согласился дать показания против сына в пользу Ванессы? -Ради Бога! Адвокаты Ванессы вызвали Артура п о в е с т к о й! У него не было выбора. Он рассказывал, что, когда он пришел в Метрополитен-Клуб на ланч и ему вручили повестку, это был один из самых постыдных моментов в его жизни! А под присягой он сказал, что, хотя, конечно, не встречался с сыном – это всем известно, но может заявить официально, что у его невестки мораль уличной девки. Поэтому, думаю, его в конце концов решили не вызывать как свидетеля. -Не похоже, чтобы они были счастливой семьей. -Да, я не думаю, чтоб они были счастливы. Так же, как моя семья, или твоя, из того, что ты мне рассказывал. В любом случае, настоящая проблема с Робертом не связана ни с его разводом, ни с сенатской кампанией. Это было раньше. Жена Артура умирала от рака, знаешь ли, когда он проводил свою президентскую кампанию. Думаю, она, вероятно, скрывала от него до конца, насколько все серьезно. А может, он не получил сообщения вовремя… но, в общем, она умерла до того, как он вернулся. Дети так и не простили его за это. И вдобавок они обвиняли его в смерти Джона. -Д ж о н ? Кто это? Я думал, у него было только трое детей. -Четверо. Джон, Роберт, Сесилия, Патнэм. Джон погиб в автомобильной катастрофе.

Она взглянула в окно, сознавая, что не должна рассказывать Саймону историю полностью, да и не хочет этого. Не было возможности ввести его в катастрофический курс психологической драмы семьи Баннермэнов, она и сама не многое сумела понять. Сначала она думала, что Артур был жертвой своих детей, потом – что они были е г о жертвой, И, наконец, пришло сознание, что, возможно, все они были жертвами друг друга, а может, просто фамильного имени и состояния.

Конечно, Артур Баннермэн, которого она знала, был совсем другим человеком, чем тот, с которым его дети сражались почти двадцать лет назад.

Кроме того, как в любой семье, отношения были более сложными, чем они казались посторонним, и чем признал бы каждый член семьи. Артур видел в Роберте, теперь – старшем сыне, и прежнем любимце, соперника, который мог преуспеть в политике там, где он сам проиграл. Сесилия, винившая отца в длиннейшем списке провалов, любила его больше, чем любого мужчину в своей жизни, но ссорилась с ним каждый раз, как они встречались. Патнэм любил отца, однако, как Сесилия, казалось, не способен был жить с ним на одном и том же континенте…

Алексе хотелось бы сбросить туфли, влезть с ногами на сиденье, обхватив колени руками, открыть окно и включить запись Брюса Спрингстина на полную мощность, но вряд ли она могла себе это позволить в костюме, шляпе и на высоких каблуках. Войдя в жизнь Артура Баннермэна, она кое-чего лишилась – тех маленьких случайных послаблений, которые гарантированы всем прочим ее ровесникам. Она совершила эту сделку сознательно, и постоянно соблюдала ее условия, хотя и не без труда, однако она считала, что это дает особую возможность понять проблемы детей Артура, какими бы взрослыми они теперь не были, ибо они, связанные с рождения с обособленным миром Баннермэнов, в отличие от нее, выбора не имели.

– Он много рассказывал тебе о семье? – спросил Саймон. -Ну, конечно. Я не давила на него – ничего подобного. Ему н р а в и л о с ь мне рассказывать. Я знаю, что никто мне не поверит, но значительную часть времени мы просто сидели у камина и разговаривали. Думаю, для него это было совершенно новым переживанием. -Он когда-нибудь говорил о деньгах? -Саймон, он не нуждался в моей помощи, чтобы следить за своими инвестициями. -Я не это имел в виду.

Она читала в сознании Саймона, как по книге, и прекрасно знала, что он имел в виду. Ей хотелось избежать этой темы.

– Ты должен понять, – принялась растолковывать она. – Артур не интересовался деньгами. Он не говорил о них, потому что они всегда б ы л и. Ты открываешь кран, и течет вода. Зачем о ней думать? Я не хочу сказать, что он не обращал внимания на деньги – на нефтяного шейха он не был похож. Ты же знал его, Саймон. Он не разъезжал на "роллс-ройсе". Добавлял чаевых к ресторанному счету, как любой другой, и всегда проверял, достаточно ли у него с собой денег, когда что-нибудь покупал. В конце концов, Баннермэны – шотландского происхождения. [5]

– Знаю. Все про это знают. Я говорю не о его ресторанных счетах, Господи помилуй! Я ему продал пару картин, и он заключил чертовски выгодную сделку… Но неужели во время всех этих треклятых бесед у камина он никогда не упоминал, как собирается поступить с тобой? Он должен был оставить тебе хоть к а к у ю – то сумму? -Он говорил, что если с ним что-нибудь случится, я буду обеспечена…Что все очень сложно, но пока я просто должна ему верить. -И ты поверила? -Да. Поверила. А почему нет? В любом случае, я не ожидала, что он может в каждый момент умереть, уверена, что и он тоже. -Исходя из этого, ты – богатая женщина. -Исходя из этого – нет. Я хочу прийти на похороны, и я хочу, чтобы люди перестали относится ко мне, будто я какой-то выродок или femme fatale. [6] – Алекса ждала, что Саймон поправит ее произношение. Она была не сильна во французском. Однако он пропустил эту возможность – его внимание было чем-то отвлечено. -После этого я побеспокоюсь обо всем остальном.

– Господи Иисусе! – воскликнул Саймон. Он выехал на обочину и остановил машину. – Ты только погляди на это!

Впервые за все годы, что они были знакомы, она услышала нотку благоговения в его голосе, как будто нечто, наконец, сумело потрясти его до глубины души.