Рябь (ЛП) - Мэнди Хаббард

– Ты даже не представляешь, насколько странной иногда кажешься? Ты что наглоталась клей для зубных протезов.

– Что? Я не расслышала тебя, потому что твоя рубашка чересчур кричащая, – огрызаюсь я.

Ее глаза обеспокоены, когда она опускает взгляд на свою яркую желто-розовую рубашку с V–образным вырезом. Затем смотрит на меня с ненавистью.

Коул обводит нас взглядом, но игнорирует нашу словесную перепалку.

– Это девчачьи романы. Как насчет чего-нибудь из Карла Левисона?

– Фу. Его книги скучные,– говорит Сиенна. – И, наверняка, ты их уже все прочел.

– Ты шутишь? Он гений, – отвечает Коул.

Сиенна пожимает плечами.

– Давайте сделаем «Манхэттенскую подготовку».

Я фыркаю.

– Отлично, выбирай дрянь на подобии «Манхэттенской подготовки». Миссис Дженсен никогда не разрешит ее взять – это то же самое, что писать про комиксы.

Глаза Сиены округляются, и она скрещивает руки на груди.

– Не разрешит, если мы преподнесем ее в таком виде, как она есть. Но мы можем сказать миссис Дженсен, что хотим выяснить, являются ли книги намеренной сатирой по отношению к привилегированным слоям общества. Может, настоящей целью автора было показать, насколько поверхностна элита, утрируя поведение героев. Она высмеивает их, а не делает привлекательными.

Коул тут же противоречит ей.

– Никаким образом эти книги не могут называться сатирой. Это просто дурацкие романы для мыльной оперы. Бессмысленная чушь. – Внезапно, он замолкает. Его глаза загораются, и он выпрямляется. – А что, если мы используем этот формат для презентации? Мы можем устроить дебаты прямо перед классом: действительно ли книга задумывалась как насмешка или же это не более чем обычная чушь?

Сиенна опирается руками на парту.

– Угу. Мы можем сделать нормальную презентацию, такую, где каждый по отдельности высказывает свое мнение. И не будет... – ее голос затихает, и она впивается в меня взглядом, – необходимости общаться.

– Да, ладно. А я думал, что ты была самой умной в классе? – говорит Коул.

Она фыркает.

– Я все еще самая умная.

Коул бросает на нее насмешливый взгляд.

– Докажи. Давай сделаем что-то неожиданное, изобретательное, и сделаем это хорошо.

Сиенна вздыхает. Ее жажда успеха перевешивает желание избегать меня.

– Как хочешь.

Коул откидывается на спинку стула, с довольным выражением на лице.

Я отворачиваюсь и изучаю каракули в углу моего стола, сделанные несмывающимся маркером, безуспешно пытаясь подавить панику. Я не могу этого сделать. Не могу работать с ней. С ними.

Когда я поднимаю глаза, Коул улыбается мне, заставляя мое сердце пропустить удар.

– Ты согласна?

Я слабо улыбаюсь, киваю и разворачиваю свой стол обратно, считая секунды до того момента, когда ночью смогу погрузиться в озеро.

Глава 7

Вечером я сижу за обеденным столом напротив бабушки. Позади меня в камине потрескивает огонь, пригревая мне спину. Я беру крендель с тарелки, что стоит между нами, и разжевываю куски соли. Бабушка тянется, двигая четыре плитки, идущие перед И. «Лодки». Какая ирония.

Она смотрит на меня, выстраивая слово на доске для «Скраббла», и на секунду мне кажется, что она собирается что-то сказать. Но бабушка молчит.

– Чем сегодня занималась? – спрашиваю я.

Она закусывает губу, доставая из пакета новые буквы.

– Ничем особенным. Была на одном из своих занятий в центре. Как твои дела?

Я переставляю свои плитки, выбрав две согласные буквы и только одну гласную – У.

Когда разгораются дрова, в камине снова потрескивает огонь, и освещение в комнате приобретает оранжевый оттенок.

– Мы получили новое задание по английскому языку. Групповое. Нам нужно прочитать роман, а затем обсудить его перед классом.

– Правда? – она изгибает бровь.

Я составляю слово «суета» на доске и получаю ничтожное количество очков.

Моя бабушка не очень хороша в этой игре, но я поддамся ей, старательно пытаясь не выдать себя.

– Да. Учитель объединил меня с Сиенной и Коулом.

Она возится со своими плитками, переставляя их, подбирая слово на своем участке доски.

– Приятно работать в группе со своими друзьями.

Она поднимает глаза, встречаясь со мной взглядом. Я пытаюсь не реагировать, смотрю вниз в пакет и вытягиваю несколько букв на замену, надеясь, что моя уклончивость не выдаст меня.

В последнее время она становится подозрительной. Еще летом бабушка заметила, что все время я провожу одна, читая учебники и смотря документальные фильмы по Дискавери. Я сказала, что Сиенна уехала на лето во Францию со своей семьей. Эта отговорка работала до тех пор, пока она не столкнулась с мамой Сиенны в банке. Бабушка помнила, что я ей сказала, хотя мне бы хотелось, чтоб она забыла об этом. Мне пришлось выкручиваться, придумывая причину, почему они вернулись домой раньше. И до сих пор я не уверена, поверила ли она мне тогда.

– Конечно, замечательно. Задание должно быть легким.

– А как же остальные ваши занятия?

Я пожимаю плечами.

– Как обычно. Некоторые действительно интересные, а некоторые нет.

Она кивает, наконец, формируя слово «свинина».

– Вам как-нибудь нужно собраться на ночевку с фильмами, как раньше, когда вы были помладше. А если Сиенна откажется, пообещай ей попкорн с любимым вкусом, – бабушка оценивающе смотрит на меня, изучая мою реакцию. Она может быть забывчивой, но она не глупа.

Я подавляю в себе желание сглотнуть, поскольку знаю, что это не ускользнет от ее внимания.

– Конечно. Было бы здόрово.

– Прекрасно. Поговори об этом с Сиенной, а я позабочусь об остальном. Вам следует выбрать фильм.

– Ага. Конечно, – я еще раз киваю и складываю слово «дворик».

Моя бабушка торжествующе улыбается, выкладывая последнюю плитку и проговаривая «предназначенный».

– Я победила!

И думаю, не только в этом.

В последующие дни миссис Дженсен дает нам время, чтобы работать над проектом в классе. Лучше бы она этого не делала. Тогда я, возможно, смогла бы отправить Коулу некоторые идеи для дискуссии по электронной почте, а он бы сделал то же самое для Сиенны, и мы смогли бы избежать общения до самой презентации. Я до сих пор не могу поверить, что учитель английского вообще позволила нам выбрать «Манхэттенскую подготовку», но, думаю, миссис Дженсен была заинтригована идеей с дебатами.

Очень тяжело находиться рядом с Сиенной и не думать обо всем, что нас раньше объединяло. Не думать о том, как мы хохотали до упаду, расплескивая содовую по ее обеденному столу. Не думать о том, как ее мама первый раз отпустила нас одних в торговый центр, и мы чувствовали себя такими взрослыми, самостоятельно покупая одежду для школы без родительского надзора.