Дорогой Никто. Настоящий дневник Мэри Роуз - Легс Макнил

Вернерсвилл, Пенсильвания

Конец лета 1997 г.

Фонд «КЬЮРОН»

Дорогая Хейли!

У меня есть что рассказать. Начну сначала и буду продолжать до самого конца. Помнишь, ты мне звонила пару месяцев назад и сказала, что у тебя умерла подружка? Ты еще предупредила, что, по слухам, на Восточном побережье появился грязный героин? Ну, так вот, ты была права как черт.

В воскресенье я проснулась с жутким похмельем, с исцарапанными коленями, локтем и ладонями, вымазанная черной грязью, будто скатилась с холма. Накануне я сильно набралась. И нажралась микродотов. Мне хотелось еще кислоты, но в карманах не звенело, поэтому я спустилась в подвал и взяла шесть банок пива, оставшихся со вчерашнего вечера, и выпила, прежде чем пойти гулять. Гулять я направилась в лес, где люди отдыхают, ловят кайф и плавают (ну, это где речка течет).

Мои обычные засранцы-знакомые были на месте: прикинь, тут никто не знает, какие бывают наркотики помимо травки или алкоголя. Пить вообще не умеют – сразу ужираются в хлам. По другую сторону от просеки тусовались студенты колледжа. Я к ним подошла. Они как раз посылали одного за добавкой и обещали взять мне пива. Вернувшись, они привели с собой девушку по имени Вики. Эта Вики надолго не осталась, но прежде чем уйти, спросила меня, не хочу ли я съездить с ней в Филадельфию за дозой. Я допила пиво, и мы поехали. От выпитого мне стало хорошо, но по-прежнему хотелось что-нибудь принять.

В городе дилер Вики продал ей один или два пакетика и мне подарил один по доброте душевной (меня тошнило, а Вики была постоянным клиентом). В общем, в тот раз я впервые укололась. Не скажу, что сразу наступил такой эффект, что ВАУ, потому что алкоголь притупляет ощущения, а я была почти пьяная. Но в конце концов мне стало хорошо – по крайней мере лучше, чем было.

Мы с Вики вернулись в Финиксвилл к ее приятелю Джеффу, а потом решили снова смотаться в Филадельфию за новой дозой. По пути мы остановились у моего дома, и я стянула двадцать долларов из кошелька матери (за это мне до сих пор стыдно).

Джефф купил две дозы, моя новая подруга Вики одну, и я тоже взяла две (тупая корова!). Джефф укололся первым, за ним Вики. Я хотела выждать, понимая, что еще мало времени прошло, но мне не терпелось, и я попросила вколоть мне сразу обе дозы. Джефф вколол, и мне стало реально хорошо. Героин назывался «ДУБ». Я начала задремывать, а когда открыла глаза, была уже ночь. Прошло всего минут пятнадцать, а казалось, что час. Помню, как Джефф бил меня по щекам, чтобы я не отключалась.

Потом я вдруг оказалась в подземном гараже, и меня из машины пересадили в инвалидное кресло.

Вокруг все кричали. Когда я открыла глаза, меня везли в реанимацию. Помню, медсестры ловко сняли мою одежду, и меня обступили сразу несколько человек, как в сериале «Скорая помощь».

Дальше я помню отрывками: как вошла и заплакала мать, как пищали приборы, как меня отпускало – или возвращало на землю, назови как хочется… Мать сказала, дед приехал аж из Нью-Джерси, когда врачи сообщили, что у меня мало шансов. Я этого не помню.

Затем меня погрузили в «Скорую» и отправили в другую больницу. Я плохо помню, как ехала «Скорая». В другой больнице я снова начала засыпать, но проснулась, когда пронзительно запищал какой-то прибор. Вбежала медсестра. Снова началось удушье. На меня нацепили кислородную маску и кардиомонитор, которые я упорно пыталась сорвать. В конце концов я заснула.

На следующий день я все еще находилась под кайфом – зрачки были как точки, но в конце концов меня отпустило (к сожалению), и в больнице сказали, что обязаны отправить меня в специализированную клинику по месту жительства из-за медицинской страховки. Конечно, я яростно протестовала, но мне еще нет восемнадцати, и они пригрозили, что заставят через суд. Пришлось подчиниться.

Угадай, где я в результате оказалась? В ФОНДЕ «КЬЮРОН»! Снова!

Нет, ну вот я попала? Как здесь ФИГОВО! Я пробуду здесь две недели – это у них называется «стабилизировать состояние».

Мне в «Кьюроне» и раньше не нравилось, но теперь тут просто концлагерь! Персонал поменялся, правила ужесточили. Запретили отдых с парнями и перекуры – приходится ходить курить в другой конец здания. Но и это еще не все: в прошлый раз тут были интересные ребята, а в этот – законченные лузеры. Среди мальчишек вообще ни одного приличного (есть, правда, красавчик, но очень самодовольный). Но нам на них в любом случае не дают смотреть. Кроме меня, здесь за тяжелые наркотики только одна девчонка. ТОЛЬКО ОДНА!!! Остальные – богатенькие стервы из частных школ, которые напились или пару раз покурили травку, а мамочка с папочкой их застукали и отправили в реабилитационную клинику. Можешь представить, НАСКОЛЬКО я одинока.

Я знаю, ты поймешь, каково и без герыча, и без друзей – здесь все такие отстойные!

Сволочная медсестра Дженис посадила меня сегодня на три часа под замок – якобы я разговаривала во время лекции. С кем, ЧЕРТ, здесь разговаривать? Я абсолютно одинока, живу как не среди людей, а рядом с зазнайками из старших классов, которые вечно обзывали меня уродкой и смотрели свысока.

Иногда людская жестокость настолько шокирует, что я начинаю думать – может, дело во мне? У меня паранойя – некоторое время назад я пережила неудачный трип, и с тех пор то ли паранойя во мне угнездилась, то ли я просто реалистично смотрю на вещи.

Готова спорить, во мне говорит реалист.

А мелкие сучки могут поспорить на свою шаблонную жизнь, что, если будут и дальше меня доставать, я устрою им нечто «реальное».

Черт, слушай, тут по ночам все спят, прикинь (кроме меня)! Меня здесь все бесит, мне одиноко. Никто меня не понимает. ЧЕРТ БЫ ВСЕ ПОБРАЛ! Вот бы нам поговорить по телефону! Но я не могу позвонить даже матери. Ладно, пора сворачиваться – свет выключают. Я пишу в туалете, сидя на полу. Вот такая хрень.

Пожалуйста, не забывай обо мне. Я буду любить тебя вечно.

Целую,

Мэри Роуз.

P. S. Вот бы и тебя сюда!

(Шучу. Почти.)

Дорогой Никто!

Хочу домой. Здесь меня все достало. Ну, пусть не домой, только чтобы не в клинике. Я тут уже неделю. Семь дней без героина.

Ненавижу здешний душ. Жесткие, как наждак, полотенца сдирают кожу. Сегодня я занималась уборкой, и мне разрешили принять душ. Вытираясь, я задрала ногу на металлическую вешалку для полотенец. Вешалка немного подалась, и я увидела, что ослабшие шурупы уже прочертили царапины на стене. Кто-то сюда уже ставил ногу. Кто-то в «Кьюроне» такой же, как я.

Вытирая ногу, я разглядывала синяки. Я вся в синяках. Не знаю, откуда они взялись, кроме разве что нескольких на руках. Я клялась себе, что никогда не начну ширяться, но в глубине души сознавала, что лгу. Я очень хорошо научилась лгать.