Прошлое не отпустит - Харлан Кобен

Бойкая блондинка в свитере помахала Тони рукой:

— Можно вас на минуту, мисс?

Тони ощутила легкий укол зависти к этой девице с рекламно-белоснежными зубами. Симпатичный парень — это, наверное, ее приятель. Видимо, обращается с ней ласково, в кино водит, в магазине за руку держит. Везет же людям! Пускай они разносят Библию, но все равно кажутся счастливыми и здоровыми, а выглядят так, словно никогда в жизни не знали печали. Тони готова была поспорить на все свои жалкие сбережения, что любой, с кем сталкивалась эта парочка, все еще жив и пребывает в здравии и благополучии. Родители по-прежнему в счастливом браке и не болеют, так же, как дети, разве что они постарше и играют в теннис, устраивают пикники и большие семейные обеды, за которыми все склоняют голову и произносят молитву.

Еще немного, и они скажут, что у них есть ответы на все вопросы, но нет, спасибо, сейчас Тони не в настроении. Извините, только не сегодня. Слишком сильно стреляет этот чертов сломанный палец. А ее «приятель», этот садист и психопат, куда-то пропал или даже, коли на то была воля Божья, умер.

— Мы у вас буквально минуту отнимем, — с улыбкой сказал симпатичный молодой человек.

Тони уж собралась послать их куда подальше, но что-то ее остановило. Эти двое отличались от обычных разносчиков Библии, которые подстерегают у дверей клуба девушек, донимая цитатами из Святого Писания. Они больше… похожи на выходцев со Среднего Запада, что ли? Посвежее, глаза ярче блестят. Несколько лет назад бабушка Тони, да будет ей земля пухом, щелкая пультом, попала на канал кабельного телевидения, и там вещал какой-то проповедник Слова Божия. Вернее, дирижировал аудиторией. Передача называлась что-то вроде «Час целительной музыки»: подростки негромко пели под гитару, прихлопывая при этом руками. И эти двое выглядели точь-в-точь, как те, с экрана. Словно только что отделились от телевизионного церковного хора.

— Это совсем недолго, — подтвердила бойкая блондинка.

И надо же им было прийти именно сегодня и именно сюда — не в клуб, а к ее дому! И главное — в тот момент, когда ей так плохо, когда болит палец, и ноги подгибаются, и вымоталась так, что, кажется, шага сделать не может. Что, если они не случайно здесь появились? Что, если и впрямь их кто-то послал ей на помощь в трудный час? Словно ангелов с неба.

А вдруг?…

У Тони скатилась по щеке слеза. Блондинка кивнула, как бы давая понять, что хорошо понимает, каково сейчас Тони.

«Может, — думала она, нашаривая в сумочке ключи, — мне и впрямь нужна помощь, рука друзей? Может, пусть это покажется совершенно неправдоподобным, эти двое — мой билет в другую, лучшую, жизнь?»

— Ладно, — сказала Тони, глотая слезы. — Заходите. Но только на минуту, ладно?

Оба закивали.

Тони открыла дверь. Царапая лапами по линолеуму, к ней кинулся Ральфи. Сердце у нее так и подпрыгнуло. Ральфи — единственное в ее жизни доброе, любящее существо. Она наклонилась, позволила пуделю облизать ее и, посмеиваясь сквозь слезы, принялась почесывать его за ухом. Потом разогнулась, сделала шаг назад и повернулась к блондинке. Та по-прежнему улыбалась.

— Славный песик, — сказала она.

— Спасибо.

— Погладить можно?

— Конечно.

Тони повернулась к симпатичному молодому человеку. Он тоже улыбался. Только было теперь в его улыбке что-то зловещее. Что-то потустороннее…

И когда симпатичный молодой человек вскинул стиснутый кулак, он все еще продолжал улыбаться. И когда развернулся и что есть силы ударил Тони по лицу — тоже.

Последнее, что услышала Тони, заваливаясь на пол и обливаясь кровью из носа, было жалобное поскуливание Ральфи.

Глава 9

Брум повесил трубку. Он был по-прежнему погружен в изучение перечня того, что репортеры местных новостных программ называли «последними страшными известиями».

— Кто звонил? — осведомился Голдберг.

А Брум и не заметил, что он здесь болтался.

— Гарри Саттон.

— А, этот шустряк, что темными делишками занимается?

— Шустряк? — насупился Брум. — Что это тебе, пятьдесят восьмой год, что ли? Адвокатов сейчас никто не называет шустряками.

— Не умничай, — отмахнулся Голдберг. — К делу Карлтона Флинна это имеет отношение?

— Возможно. — Брум встал, чувствуя, как у него заколотилось сердце.

— А точнее?

Имеет ли это отношение к Карлтону Флинну? Возможно. Имеет ли отношение к Стюарту Грину? Определенно.

Брум вспоминал разговор с Саттоном. По прошествии семнадцати лет безуспешных поисков Кэсси та самая стриптизерша, что исчезла вместе со Стюартом Грином, появилась в конторе Саттона. Так по крайней мере он утверждает. Она и сейчас там — можете представить? — будто из воздуха соткалась. Просто не верится.

Большинству адвокатов Брум не доверял — болтуны. Но Гарри Саттон при всех его закидонах — а видит Бог, было их у него немало — не стал бы морочить другим голову. Да и ничего бы он от этой лжи не выиграл.

— После расскажу, — бросил Брум.

— Не после, а сию минуту. — Голдберг с грозным, как ему казалось, видом уперся локтями в колени.

— Похоже, Гарри Саттон нашел свидетеля.

— Что за свидетель?

— Я дал слово не раскрывать имен.

— Ты что?

Брум только отмахнулся. Он вышел из кабинета и, перепрыгивая через ступеньку, бросился вниз по лестнице. Впрочем, все равно Голдберг за ним не последует — он из тех, что шевельнется, только если до сандвича надо дотянуться. Брум уже садился в машину, когда зазвонил сотовый. Эрин.

— Ты где сейчас? — спросила она.

— К Гарри Саттону еду.

До своей прошлогодней отставки Эрин в течение двадцати трех лет была его напарницей. А когда-то и его женой. Он посвятил ее в суть дела: неожиданно объявилась Кэсси.

— Ничего себе, — протянула Эрин.

— Вот именно.

— Неуловимая Кэсси, — заметила Эрин. — Долго же ты ее разыскиваешь.

— Семнадцать лет.

— Теперь что-то прояснится.

— Будем надеяться. Ты просто так звонишь или…

— Или. Камера видеонаблюдения в «Ла Крем»…

— И что там?

— Кажется, я что-то отыскала.

— Когда мне заехать — прямо сейчас или после того, как разберусь с Саттоном?

— Лучше после, мне тут еще надо немного порезвиться. К тому же ты сможешь меня просветить насчет нашей неуловимой Кэсси.

— Эрин! — не выдержал Брум.

— Ну?

— Ты сказала «порезвиться»…

— Уймись, Брум, — простонала Эрин. — Тебе сколько лет, не забыл?

— Раньше тебя такие словечки заводили.

— Мало ли что меня раньше заводило. — В голосе Эрин послышалась едва уловимая грусть. — Когда это было?

Вернее не скажешь.

— Ладно, Эрин, до скорого.

Брум отбросил в сторону мысли о своей бывшей и нажал на акселератор. Уже через несколько минут он стучал в стеклянную дверь.

— Открыто! — послышался хриплый голос.

Брум открыл дверь и переступил порог. Гарри Саттон напоминал любимого студентами, придавленного жизнью университетского профессора. Когда Брум вошел, в комнате стало жутко тесно. Кроме них двоих, в офисе никого не было.

— Рад видеть вас, детектив.

— Где Кэсси?

— Присаживайтесь.

Брум опустился на стул.

— Где Кэсси?

— Сейчас ее здесь нет.

— Это я и сам вижу.

— Ну да, вы же опытный детектив.

— Слушайте, Гарри, я не в остроумии сюда пришел упражняться. Можете объяснить мне, что происходит?

— Она поблизости. И хочет поговорить с вами. Но выдвигает некие условия.

— Я весь внимание. — Брум расправил плечи.

— Прежде всего разговор неофициальный, не для протокола.

— Не для протокола? Слушайте, Гарри, я что, по-вашему, газетчик?

— Отнюдь. По-моему, вы хороший детектив, оказавшийся в весьма затруднительном положении. Не для протокола — это не для протокола, вот и все. Вы ничего не записываете. Не заносите в дело. Для всех окружающих вашего разговора не было.

Брум задумался.

— А что, если я скажу нет?

Гарри Саттон встал и протянул руку:

— Рад был повидаться, детектив. Всего хорошего.

— Ладно, ладно, к чему этот театр?

— Ни к чему, — согласился Гарри, широко улыбаясь, — но если представилась возможность, отчего бы не поиграть?

— Хорошо, не для протокола. Давайте ее сюда.

— Сначала еще несколько условий.

Брум выжидательно посмотрел на Саттона.

— Это будет ваша единственная встреча. Кэсси поговорит с вами здесь, у меня в кабинете. Она по возможности ответит на все ваши вопросы в моем присутствии. А затем снова исчезнет. Вы дадите ей возможность спокойно уйти. Вы не будете пытаться узнать ее новое имя и, что еще важнее, не будете искать новых встреч с ней.

— И вы готовы просто поверить мне на слово?

— Да.

— Ясно. — Брум помолчал и поудобнее уселся на стуле. — А если выяснится, что она виновна в убийстве?