Ученик воина. Игра форов - Лоис Буджолд

Майлз заметил своего кузена, Айвена, уже успевшего нагрузиться таким же кульком с яствами. Несмотря на добычу, открытая, раздражающе красивая физиономия молодого Форпатрила хранила тоскливое, и даже слегка затравленное выражение. Новенький, с иголочки кадетский мундир сидел на нем очень ловко, но с одного бока как-то странно оттопыривался.

— Вам что, уже разрешили носить оружие? — удивился Майлз.

— Какое к черту оружие. — Айвен воровато оглянулся — возможно, опасаясь появления леди Форпатрил, — потом распахнул мундир. — Бутылка из запасов твоего папеньки. Отобрал у слуги, прежде чем он разлил ее по этим крохотным стаканчикам. Слушай, ты не мог бы провести меня в какой-нибудь укромный уголок этого мавзолея? А то охрана не позволяет мне бродить по резиденции одному. Вино у вас приличное, еда еще лучше, за исключением этих красных штуковин, но, Бог мой, что за компания!

Майлз кивнул, соглашаясь, хотя втайне и был склонен включить братца в эту самую «компанию».

— Ладно. Раздобудь еще бутылку, — распорядился он, решив, что при достаточном возлиянии можно будет вытерпеть даже общество кадета Форпатрила. — Спрячемся в моей спальне, я как раз туда направляюсь. Встретимся у лифта.

Майлз со вздохом вытянулся на койке; Айвен разложил еду и откупорил первую бутылку. Наполнив до краев взятые из ванной пластмассовые стаканчики, он подал один из них своему калеке-кузену.

— Я видел, как старик Ботари вынес тебя с поля, — тут он сделал добрый глоток, и Майлз представил, как возмутился бы старый граф, если бы стал свидетелем такого варварского истребления благородного напитка. Сам он лишь слегка пригубил свой стакан, стараясь при этом лучше оценить букет — из почтения к памяти старика: дед иногда язвительно говаривал, что Майлз неспособен отличить хорошее вино от воды, в которой полощут чашки. — Жаль, конечно, — бодро продолжал Айвен. — Хотя вообще-то тебе повезло.

— Как это? — пробормотал Майлз, вонзая зубы в бутерброд.

— Точно тебе говорю. Завтра у нас начинается муштра…

— Да я уж слышал.

— Мне нужно явиться в казарму не позже полуночи. Я думал, хоть последнюю ночь повеселюсь как свободный человек, а вместо того застрял здесь. Это все матушка. Но скоро нас приведут к присяге — и тогда посмотрим, посмеет ли она обращаться со мной как с мальчишкой. — Он ненадолго умолк, расправляясь с бутербродом. — Так что вспомни про меня завтра на рассвете: я буду месить грязь под дождем, а ты тут будешь нежиться в теплой постельке…

— Вспомню-вспомню. — Майлз глотнул вина, потом сделал еще глоток. И еще.

— За три года там всего три увольнительных, — сокрушался Айвен, не переставая набивать рот. — Не многим лучше тюрьмы. Не зря службу называют лямкой. Хотя вернее назвать рабством. — Он одним духом осушил стакан, запивая пирожок. — А ты сам себе хозяин. Что хочешь, то и делаешь.

— Да уж, — равнодушно согласился Майлз. Его услуги не были нужны никому — ни императору, ни кому-либо другому. Он не мог их ни продать, ни даже отдать даром…

Через некоторое время, утолив первый голод, Айвен опасливо заметил:

— А твой папаша нас не застукает?

— Ты что, боишься его? — бросил Майлз.

— Да кто же его не боится? Весь генштаб бледнеет, стоит ему открыть рот. А я какой-то зеленый кадетишка. Ты-то сам разве не боишься?

Майлз подумал.

— Нет, пожалуй. В общем, не так, как ты это представляешь. Но если ты не хочешь попадаться ему на глаза, то здесь действительно не самое лучшее место, по крайней мере, сегодня, — добавил он, припомнив недавнюю сценку в библиотеке.

— Да? — Айвен в сомнении повертел стакан. — У меня всегда было такое чувство, что дядя меня не больно жалует…

— Да нет, тебе кажется, — утешил брата Майлз. — Хотя лет до четырнадцати я думал, что тебя зовут «этот-болван-Айвен». — Он оборвал себя, вновь осознав разницу в их положении. Кто здесь болван, а кто — счастливчик? Заснуть бы поскорее и забыть обо всем…

В дверь властно постучали, и Айвен испуганно вскочил.

— О черт, уж не он ли случайно?

— Когда заходит старший офицер, младшему положено встать и отдать честь, а не лезть под кровать.

— А я и не собирался лезть под кровать, — возразил Айвен. — Я хотел спрятаться в туалете.

— Не стоит. Уверяю тебя, тут будет такая пальба, что никто не заметит, как ты удерешь. — И Майлз громко отозвался: — Войдите!

Это и вправду был граф Форкосиган. Взгляд его серых глаз был холоден, как ледник в пасмурный день.

— Майлз, — начал он без предисловия, — из-за чего эта девушка расплакалась? Что ты наде… — Тут он запнулся, заметив стоящего навытяжку Айвена, и продолжал уже обычным своим беззлобно-ворчливым тоном: — A-а, черт. Я-то надеялся, что сегодня ты мне не попадешься. Думал, у тебя хватит ума найти укромное местечко и быстренько набраться. Айвен не сводил с графа испуганных глаз.

— Сэр… Дядя Эйрел… А… матушка с вами говорила, сэр?

— Да, — вздохнул граф Форкосиган, и кадет побледнел, не разглядев веселых огоньков в полуприкрытых глазах всесильного премьер-министра.

Майлз задумчиво провел пальцем по горлышку бутылки.

— Айвен зашел выразить мне сочувствие по поводу моей травмы, сэр.

Братец усиленно закивал в подтверждение.

— Понятно, — сухо сказал граф Форкосиган, и Майлз почувствовал, что отцу действительно все понятно. Граф опять вздохнул и с легкой усмешкой обратился к Айвену: — Вот служу почти пятьдесят лет, и до чего я дослужился? Мною пугают мальчишек, чтоб хорошо себя вели. Людоед, который питается непослушными детьми, вот кто я такой. — Премьер-министр угрожающе расставил руки и рявкнул: — Вот я тебя!.. Можешь считать, что экзекуция состоялась и топай отсюда. Иди, иди, малыш.

— Да, сэр. — Повеселевший Айвен отдал честь.

— И не смей козырять, — резко добавил граф. — Ты пока еще не офицер. — Казалось, он только сейчас заметил мундир племянника.

— Да, сэр. Нет, сэр. — Пунцовый от избытка ощущений Айвен выскочил из комнаты. Губы графа Форкосигана дрогнули в улыбке.

«А я-то был уверен, что мне никогда не придется благодарить моего кузена», — подумал Майлз.

— Итак, сэр?.. — подсказал он отцу.

Граф не сразу собрался с мыслями, а когда заговорил, голос его звучал гораздо спокойнее.

— Почему Элен расплакалась, сынок? Ты к ней не… приставал?

— Нет, сэр. Я знаю, что все выглядит именно таким образом, но я не трогал Элен. Могу поклясться.

— Незачем. — Граф подтянул к себе стул и уселся. — Я верю, что ты не собираешься подражать этому болвану Айвену. Но я хочу тебе напомнить, что философия твоей матери в области… э-э… секса — бетанская, скажем прямо, философия — уместна только на Колонии Бета. Возможно, когда-нибудь она приживется и здесь, но не теперь. И я хочу, чтобы ты раз и навсегда уяснил для себя, что Элен Ботари — совершенно неподходящий объект для опытов в этом направлении.