Ученик воина. Игра форов - Лоис Буджолд

— Да-да, пойдем, — пискнула Элен, живо подхватывая спасительную соломинку. Майлз потащил ее к выходу; по пути она успела довольно глупо улыбнуться трем взрослым. Капитан Куделка ответил широкой ободряющей улыбкой, граф каким-то образом умудрился улыбнуться ей и угрожающе нахмуриться в адрес Майлза. Сержант демократично хмуро взирал на всех.

— Хотела бы я знать, чем ты так доволен? — свирепо зашептала Элен, когда они поднимались на пневматическом лифте.

Майлз сделал пируэт, даже не пытаясь изобразить раскаяние.

— Стратегически необходимое отступление, и притом в полном порядке. А что еще нам оставалось, когда противник превосходит нас числом, вооружением и чином? Мы всего лишь репетировали старую пьесу. Все очень мило и прилично. Кто бы стал возражать? Я гений.

— Ты идиот, — отрезала Элен. — У тебя на плече мой чулок.

— Ой. — Он повернул голову, осторожно взял двумя пальцами невесомую вещицу, и протянул ей с извиняющейся улыбкой. — Да, пожалуй, выглядело это не совсем…

Элен свирепо схватила чулок.

— Теперь отец изведет меня нотациями… Он и без того смотрит на любого, кто ко мне приближается, как на потенциального насильника. А сейчас запретит мне разговаривать с тобой. Или отошлет в деревню… — Глаза Элен наполнились слезами. — И ко всему прочему он мне солгал… солгал насчет матери…

Она кинулась в свою комнату и захлопнула за собой дверь с такой силой, что чуть не прищемила Майлзу руку. Он задергал ручку и попробовал докричаться до Элен:

— Но это же еще неизвестно! Наверняка всему есть логическое объяснение… Я попробую разобраться…

— Уходи! — донесся гневный приглушенный голос.

Майлз немного побродил по коридору, надеясь, что Элен выплачется и откроет, но из комнаты не слышалось ни звука. Часовой в конце коридора вежливо не обращал на него внимания; охрана премьер-министра славилась не только бдительностью, но и деликатностью. Майлз выругался про себя и побрел к лифту.

Глава 4

В коридоре на первом этаже он столкнулся с матерью.

— Ты не видел отца, радость моя? — спросила графиня Форкосиган.

— Видел, — пробурчал Майлз (мысленно добавив: «К несчастью»). — Он пошел в библиотеку с капитаном Куделкой и сержантом.

— Боевые друзья собрались выпить где-нибудь в уголке, — иронически констатировала мать. — Ну что ж, трудно его винить. День был ужасный. А он почти не спал. — Она внимательно посмотрела на сына. — А ты? Выспался?

Майлз пожал плечами.

— Да ничего.

— Ну-ну. Надо изловить отца, пока он не набрался как следует. После выпивки он, к несчастью, становится грубоват. А тут как раз пожаловал этот сукин сын граф Фордроза, да еще в компании с адмиралом Хессманом. Отцу предстоят нелегкие дни, если эти двое споются.

— Сомневаюсь, чтобы «ястребы» смогли заручиться достаточной поддержкой. Старые вояки безоговорочно поддерживают папин курс, — ответил Майлз.

— Да Фордроза в душе вовсе и не «ястреб». Просто его обуревает честолюбие, и он готов вскарабкаться на любого конька, лишь бы тот двинулся в нужном направлении. Он уже несколько месяцев пресмыкается вокруг Грегора… — В серых глазах графини сверкнул гнев. — Лесть, намеки, критика в папин адрес и эдакие гнусные маленькие шпильки, когда представляется удобный момент. Насмотрелась я на это. Терпеть его не могу, — решительно заключила она.

— Ну, насчет Грегора тебе уж точно не стоит волноваться, — ухмыльнулся Майлз. Его всегда забавляла привычка матери говорить об императоре так, словно он был ее приемным сыном. Впрочем, для этого имелись некоторые основания, поскольку адмирал Форкосиган в годы своего регенства был не только политическим, но и личным опекуном будущего императора.

Она недовольно нахмурилась.

— Фордроза не единственный, кто, не задумываясь, совратит глупого мальчишку. Причем совратит в любом смысле — моральном, политическом, каком угодно. А на благо страны и самого Грегора им наплевать. — Майлз тотчас же определил эти слова как цитату из собственного отца: никаких других политических авторитетов на Барраяре леди Форкосиган не признавала. — Не понимаю, почему наше правительство так боится принять конституцию. Верность средневековым традициям — хорошенький способ управлять звездной державой! — А вот это уже ее собственные мысли, чисто бетанские.

— Папа уже столько лет у власти, — успокаивающе заметил Майлз. — Мне иногда кажется, что его не сдвинуть с места даже гравитонной торпедой.

— Пробовали уже, — сдержанно отозвалась мать. — Пора бы отцу всерьез подумать об отставке. Пока что нам везло… по большей части. — Она с грустью взглянула на своего покалеченного сына.

— И это вечное политиканство, — помолчав, устало продолжала мать. — Даже на похоронах… А уж эти родственнички… — тут ее голос немного оживился. — Если увидишь отца раньше, чем я, скажи ему, что его разыскивает леди Форпатрил. То-то он обрадуется… Хотя нет, не говори. А то он непременно напьется.

Майлз поднял брови.

— А что ей нужно от отца на этот раз?

— Ну, она считает, что с тех пор, как умер лорд Форпатрил, Эйрел должен быть вместо отца этому болвану Айвену; я не возражаю, но всему есть мера. Сейчас, например, проблема состоит в том, чтобы дать Айвену хорошую взбучку за то, что он… как это… спит с горничными. Я никогда не могла понять, почему бы здешней знати не стерилизовать временно своих лоботрясов, — лет этак с двенадцати, — и отпускать их на травку, пусть резвятся, раз уж им так невтерпеж. Это было бы разумно. Как их остановишь? Все равно что набросить платок на самум… — Она вздохнула и направилась к библиотеке с обычным своим резюме: — Барраярцы проклятые…

За окнами сгустился вечерний сумрак, а поминки в доме Форкосиганов все продолжались. Проходя по коридору, Майлз поглядел на свое отражение в темном стекле. То, что он увидел, его не обрадовало — взъерошенные волосы, серые глаза, бледное лицо со слишком резкими, заостренными чертами. Да, на красавца он явно не тянет.

Голод напомнил Майлзу, что он так и не пообедал сегодня. Надо тихо прокрасться в столовую, чтобы не наткнуться на какого-нибудь из этих жутких старцев, и набрать себе сандвичей. Выглянув в холл, и никого там не обнаружив, Майлз подскочил к столу и принялся без разбора сваливать в салфетку все закуски, какие подворачивались под руку.

— Только не бери вон то красное барахло, — прошептал знакомый приветливый голос. — По-моему, это какие-то водоросли. Твоя мать опять увлеклась какой-нибудь сумасшедшей диетой?