Фантастичнее вымысла - Чак Паланик

Для новичков Дэвиса и Кнодела сражение было чем-то вроде катания на ярмарочной карусели.

— Классно! В моей жизни такого еще пи разу не было! — восклицает Дэвис, держа в руках банку пива, пока его ремонтная бригада готовит «Микки-Маус» к утешительному раунду. — Я обязательно должен снова выйти на поле. Я им еще покажу, на что способен, — пусть даже только потехи ради.

Кноделу и его «Челюстям» победа далась нелегко.

— Все оказалось не так просто, как я ожидал, — признается он. — Вот уж не думал, что придется так сосредоточиться, крутя баранку. Пока сидел в кабине, аж весь взмок от пота.

Кнодел, один из немногих водителей, кто не пьет ни пива, ни водки, рассказывает, что испытываешь, сидя там, наверху, в кабине комбайна, когда вокруг только пыль да одобрительные выкрики зрителей.

— Собственно говоря, там ни черта не видишь. Как орет толпа, я тоже не слышал. Ничего, кроме рева собственного мотора. От него у меня стоял такой звон в ушах, что я даже не понял, когда он заглох. Адреналина в крови было столько, что я все еще высматривал, не идет ли кто на меня тараном. Я только тогда врубился, что мой двигатель вновь заработал, когда оглянулся и увидел, что лопасти опять крутятся. И тогда я рванул напролом.

В третьем раунде комбайны начинают сражение, встав друг к другу задом и глядя в разные стороны наподобие спиц гигантского колеса. Это вторая команда опытных водителей. «Громовержец» вспарывает задние шины «Славным парням». «Поросячий экспресс» срезает задницу «Боевой машины». «Славные парни» крушат «Американский дух», разносят вдребезги заднюю ось. «Поросячий экспресс» теряет заднюю ось и приводной механизм. «Американский дух» зарывается носом в землю и роняет флаг, превращаясь в мертвую груду железа. «Поросячий экспресс» таранит своей жаткой корму «Громовержца». «Боевая машина» замерла на месте — кожух ее мотора взрезан и дымится, ко спустя пару секунд Чет Бауэрмейстер вновь возвращает его к жизни. «Поросячий экспресс» зажат между «Славными парнями» и «Боевой машиной». «Славные парни» теряют обе задние шины, однако не желают сдаваться и ползут дальше на голых ободах. «Боевая машина» в очередной раз испускает дух. «Славные парни» сзади таранят «Поросячий экспресс», сминая в лепешку его розовую задницу. «Славные парни» вступают в бой, тараня «Боевую машину». «Поросячий экспресс» испускает дух. «Громовержец» повержен. «Славные парни» кругами толкают перед собой «Боевую машину» до тех пор, пока Бауэрмайстер не роняет флажок. Победителем из схватки титанов выходит Кайл Кордилл, водитель «Славных парней».

На ремонтной площадке и победители, и побежденные пытаются наспех залатать нанесенные их железным слонам раны — никто не хочет упустить заключительный раунд. Сварочные электроды, ацетиленовые горелки, точильные станки — от всей этой техники в сухую траву летят искры, и народ то там, то здесь пытается тушить возгорания, выливая на языки пламени пиво. На решетке барбекю жарятся хот-доги и гамбургеры. Вокруг комбайнов, балансирующих на домкратах, бродят дети и собаки.

Рядом с номером 17, «Маленькими зелеными человечками», стоит группа девчонок, каждая с банкой пива в руке, и каждая строит глазки водителю Кевину Кокрейну.

Вот что по этому поводу говорит сам двадцатилетний Кокрейн:

— Да, у нас есть свои фанатки. Не думаю, что они из Линда, скорее всего из других городков. Эти девчонки таскаются за нами хвостом от соревнования к соревнованию. Но такое бывает не часто, потому что комбайновые бои проводятся всего дважды в год.

Кокрейн посматривает на девчонок — одна из них отходит от своих товарок и направляется в его сторону.

— Какие они, эти фанатки? Прежде всего они все деревенские и одеты соответственно — ковбойские сапоги и все такое прочее. Или же это закос под деревенских в отличие от Мег. — Кокрейн кивает в сторону той, что направляется в нашу сторону. Ее зовут Мег Уиллс. Когда мы спрашиваем ее, почему нет водителей-женщин, она говорит:

— Потому что здесь у мужиков все схвачено.

А Джош получил хороший пинок под задницу.

— Когда-то были и женщины-водители.

— Одна-единственная. Да и та сто лет назад, — возражает Уиллс, чей брат состоит в ремонтной бригаде номера 14 под названием «Бобровый патруль». — Женщины потому не садятся за руль, потому что здесь все схвачено. И я не собираюсь рисковать своей задницей, участвуя здесь. К черту эти ваши идиотские бои. Я лучше напьюсь и обслужу всех местных парней, у кого хорошо стоит, чем сяду за руль этой колымаги… Эй, не вздумай!

Кокрейн запрокидывает банку.

— Если перед этим делом не выпить, начинается мандраж. Стоит сюда приехать, как нервишки сразу сдают. Так что надо как-то себя успокоить.

Перед утешительным раундом судьи проходят по ремонтной площадке, говоря народу, что время истекло и что полчаса на ремонт было более чем предостаточно. Пока что только «Микки-Маус» и «Фабрика монстров» способны продолжить сражение и уже замерли в боевой готовности на арене. Солнце село за горизонт, буквально на глазах темнеет.

— На ринге должно быть девять комбайнов, — объявляют в громкоговоритель судьи. — Пока готовы только два. Нам нужно еще семь.

На арену выбегает Фрэнк Брен, водитель «Американского духа», — весь в машинном масле, поту и запекшейся крови.

— Мы не успеваем, — говорит он судьям, — нам еще надо поменять гидравлику!

Судья зачитывает список тех, кому предстоит выйти на арену.

— Только не надо растягивать отведенное вам время, — говорит он. — И еще: не пытайтесь давить на судей.

«Громовержец» выползает на арену на плоских задних шинах. За ним, кряхтя, следует «Красная молния». Следом ковыляет «Серебряная пуля». Заключительный раунд начинается. «Красная молния» таранит «Громовержца», и от удара во все стороны летят искры. «Серебряная пуля» пытается подцепить жаткой передние колеса «Фабрики монстров». «Громовержец» теряет заднюю ось. «Микки-Маус» лишается заднего колеса. «Фабрика монстров» тараном идет на «Красную молнию». «Громовержец» сцепился с «Фабрикой монстров» жатками, причем с такой силой, что задние части обеих машин подскакивают в воздух фута на три. «Микки-Маус» врезается в «Красную молнию», отчего ему удается сорвать ей оба задних колеса, и Дэвис роняет свой флажок. Он, развалясь, сидит в кабине комбайна, устремив взгляд в темное ночное небо. «Громовержец» ползет по полю, роняя за собой болты и прочие железки. «Серебряная пуля» и «Фабрика монстров» таранят «Красную молнию» с таким остервенением, что той ничего не остается, как испустить дух. После чего «Фабрика монстров» тоже роняет флаг.

Мы ждем, когда команда техников уберете поля остатки побоища, чтобы победители могли сойтись в заключительном поединке; Томпсон тем временем кидает в зрителей футболки. Над стадионом всплывает огромная оранжевая луна. Кажется, будто она замирает на месте, зацепившись за горизонт.

Победители трех предыдущих раундов и те комбайны, что еще на ходу, выезжают на поле. Уже совсем стемнело, и поэтому красные флажки рядом с водителями кажутся на фоне дыма и пыли черными силуэтами. У «Боевой машины» неисправен радиатор, отчего небольшой комбайн марки «Масси-510» окутан облаком белого пара. Двигатели всех восьми комбайнов ревут, и начинается заключительный раунд.

«Маленькие зеленые человечки» сразу же теряют корму и одиноко оседают в углу арены. «Челюсти» таранят зад «Бобровому патрулю», мгновение — и тот мертв. «Боевая машина» носится вокруг арены, а вслед за ней из радиатора тянется белый шлейф пара. Рядом с ареной по берлингтонской ветке грохочет товарняк, и на несколько секунд его резкий свисток заглушает скрежет побоища. Вот уже «Челюсти» не могут сдвинуться с места, зацепившись жаткой за мертвый зад «Бобрового патруля». «Поросячий экспресс» врезается в корму «Маленьких зеленых человечков». «Черепаха» осторожничает — ока замерла, упершись задними колесами в ограду арены: понятное дело, кто из соперников рискнет идти на нее тараном, не столкнув ее при этом на переполненные трибуны. «Поросячий экспресс», похоже, испустил дух. «Черепаха» решается выйти из отсидки и полным ходом движется на «Громовержца», у которого теперь отсутствует задняя ось. Чуть поодаль «Маленькие зеленые человечки» застыли на месте мертвые. Лишь серебряный радар Кокрейна продолжает вращаться.

Осторожничая у края арены, «Черепаха» вряд ли может рассчитывать на зрительские симпатии.

— Некоторые говорят, что я, мол, перестраховщик, — говорит ее водитель, Шестер. — Мол, я нарочно избегаю контакта. Я же предпочитаю сравнивать себя с Мухаммедом Али. Вспомните его тактику — я повисну на канате, и можете дубасить меня, сколько вам угодно. Потому что мне не больно. Но стоит только противнику невзначай подставить мне свое слабое место, как я тотчас загоню его в угол. Тактика, испытанная временем.