Буря мечей - Джордж Мартин

Гренн присматривал за костровой ямой к северу от ворот и теперь, раздевшись до пояса, колол дрова. Он весь раскраснелся, и кожа блестела от пота. При виде ковыляющего к нему Сэма он ухмыльнулся.

— Иные забрали у тебя сапог, Смертоносный?

И он туда же!

— Я завяз в грязи. Пожалуйста, не называй меня так.

— Почему? — неподдельно удивился Гренн. — Это хорошее имя, и ты честно его заслужил.

Пип всегда говорил, что Гренн туп, как колода, и поэтому Сэм терпеливо объяснил ему:

— Это все равно что назвать меня трусом, только на другой лад. — Стоя на левой ноге, Сэм натянул залепленный грязью сапог. — Они смеются надо мной, как смеются над Бедвиком, называя его великаном.

— Но он не великан, а Паул никогда не был малышом, разве что в младенческие годы. А вот ты в самом деле убил Иного, и потому это не одно и то же.

— Да я же просто испугался, вот и все!

— Не больше, чем я. Это только Пип говорит, будто я чересчур тупой, чтобы бояться. Я могу струхнуть не хуже кого другого. — Гренн бросил в огонь наколотые поленья. — Я и Джона боялся, когда мне приходилось с ним драться. Он двигался очень быстро, и мне каждый раз казалось, что он меня убьет. — Сырые дрова шипели в огне, пуская густой дым. — Просто я никому не говорил про это. Мне иногда сдается, что все только притворяются храбрыми, а настоящих храбрецов вовсе нет. Может, только так и можно стать храбрым — если притворяешься, не знаю. Пусть тебя называют Смертоносным, какая разница?

— Тебе ведь не нравилось, когда сир Аллисер называл тебя Зубром.

— Потому что он говорил, что я большой и тупой. — Гренн поскреб бороду. — А вот Пип может так меня называть, и ты тоже, и Джон. Зубр — зверь могучий и свирепый, ничего обидного тут нет, а я правда большой и еще больше стану. Разве Сэм Смертоносный не лучше, чем сир Хрюшка?

— Почему я не могу быть просто Сэмвелом Тарли? — Сэм плюхнулся на мокрый чурбан, еще не расколотый Гренном. — Его убило драконово стекло, а не я.

Он рассказал им все и знал, что не все ему поверили. Нож показал ему свой кинжал и заявил: «У меня железо есть, на кой мне стекло?» Черный Бернарр и трое Гартов дали понять, что сомневаются во всей его истории, а Ролли из Систертона бухнул напрямик: «Может, в кустах зашуршало что-то, ты и ткнул туда ножом, а там аккурат присел посрать Малыш Паул, вот ты эту сказку и выдумал».

Но Дайвин и Скорбный Эдд выслушали Сэма внимательно и велели им с Гренном рассказать все лорду-командующему. Мормонт хмурился и задавал дотошные вопросе, но он был слишком предусмотрителен, чтобы отмахиваться даже от такого сомнительного преимущества. Он потребовал все драконово стекло, которое Сэм носил в своей котомке, как ни мало его там было. Каждый раз, когда Сэм вспоминал о кладе, который Джон раскопал под Кулаком, ему хотелось плакать. Там были ножевые лезвия, наконечники для копий и не меньше трехсот наконечников для стрел. Джон сделал кинжалы себе, Сэму и лорду Мормонту, а Сэму еще подарил наконечник копья, старый сломанный рог и несколько наконечников для стрел. Гренн тоже получил пригоршню стеклянных наконечников — но это и все.

Теперь у них остался только кинжал Мормонта и тот, который Сэм отдал Гренну. Есть еще девятнадцать стрел и длинное копье с черным наконечником. Копье передается из одного караула в другой, стрелы Мормонт раздал самым сильным лучникам. Гугнивый Билл, Гарт Серое Перо, Роннел Харкли, Милашка Доннел и Алан из Росби получили по три штуки, а Ульмер — четыре. Но даже если они будут бить точно в цель, им очень скоро придется перейти на огненные стрелы, как и всем остальным. На Кулаке братья выпустили сотни огненных стрел, но мертвецов так и не остановили.

Пологие земляные палисады Крастера — не преграда для упырей, преодолевших куда более крутые склоны Кулака. Притом вместо трехсот братьев, встречавших их сомкнутыми рядами, мертвецы найдут потрепанное воинство в числе сорока одного человека, из которых девять тяжело ранены и драться не могут. К дому Крастера их вышло сорок четыре из шестидесяти с лишним, пробившихся с Кулака. С тех пор трое умерли от ран, и Баннен скоро станет четвертым.

— Как по-твоему, упыри ушли насовсем? — спросил Сэм у Гренна. — Почему они не приходят, чтобы прикончить нас?

— Они приходят только вместе с холодом.

— Да, вот только какая тут зависимость: холод приводит упырей или они его приносят?

— Какая разница? — Из-под топора Гренна летели щепки. — Главное, что они приходят вместе. Слушай: может, теперь, когда мы узнали про драконово стекло, они совсем не придут? Может, они нас теперь боятся?

Сэму хотелось бы в это верить, но он предполагал, что мертвым страх столь же чужд, как боль, любовь или чувство долга. Он обхватил руками колени, потея в своей шерсти, мехах и вареной коже. Кинжал из драконова стекла заставил растаять то бледное существо в лесу, это верно… но Гренн говорит так, будто он и на мертвецов должен оказать такое же действие. А ведь мы не знаем, так ли это, думал Сэм. Мы ничего не знаем наверняка. Жаль, что Джона здесь нет. Сэм любил Гренна, но не мог с ним разговаривать так же, как с Джоном. Джон нипочем не стал бы называть его Смертоносным, и Сэм посоветовался бы с ним насчет ребенка Лилли. Но Джон уехал с Куореном Полуруким, и с тех пор о нем ничего не слышно. У него тоже есть кинжал из драконова стекла, но догадается ли Джон пустить его в ход? Быть может, он лежит мертвый и заледенелый в какой-нибудь расщелине… или, того хуже, стал одним из ходячих мертвецов.

Почему боги берут к себе таких, как Джон и Баннен, а его, труса и недотепу, оставляют жить? Ему следовало умереть еще на Кулаке, где он трижды обмочился и к тому же потерял меч. Или в лесу — да он и умер бы, если б Малыш Паул не вызвался его нести. Ах, если бы все это было сном! Как было бы чудесно проснуться на Кулаке и увидеть, что все братья живы, а Джон и Призрак по-прежнему с ним. Еще лучше, если бы он проснулся в Черном Замке и попал в трапезную отведать густой пшеничной каши Трехпалого Хобба, щедро сдобренной маслом и медом. При одной мысли об этом в пустом желудке Сэма заурчало.

— Сноу!

Сэм обернулся. Ворон лорда Мормонта кружил над костром, хлопая черными крыльями.

— Сноу, Сноу. Снег.

Там, где появлялся ворон, вскорости следовало ожидать и Мормонта. Лорд-командующий выехал из леса в сопровождении старого Дайвина и похожего на лиса Роннела Харкли, занявшего место Торена Смолвуда. Часовые у ворот окликнули их, и Старый Медведь ворчливо отозвался:

— Ну и кто, по-вашему, идет? Что у вас, Иные глаза вынули? — Он проехал между столбами ворот, на одном из которых торчал бараний череп, а на другом медвежий, остановил коня, поднял кулак и свистнул. Ворон резво полетел на его зов.