Кровь Заката - Вера Камша

Гнедой встал на дыбы перед спешившимся рыцарем с секирой, казавшимся скалой меж бушующих волн. Маршал дернул за повод, направляя коня в сторону, и нанес удар мечом. Кровь плеснула на конский бок, а Мальвани уже пробивался вперед, к месту, у которого ему предстояло упасть. Какой-то фронтерец замахнулся мечом, и Анри упредил удар. Фронтерцы носят кирасы и шлемы, но руки их защищают лишь кожаные доспехи. Отсеченная рука, все еще сжимающая оружие, свалилась под ноги обезумевшей лошади, а маркиз уже схватился со здоровенным эскотским вождем. Анри был весь перепачкан конским потом и кровью противников, шлем был помят, но пока ему отчаянно везло, да и как же иначе, ведь он не имел права умирать, прежде чем не свершится задуманное.

Батар наконец понял, что в лагере творится что-то не то. Поддельные плащи и сигны были хороши для первого случая, но, похоже, лумэновцы догадались, что им дали сожрать то же блюдо, что они приготовили для Шарля Тагэре. Следовавший за Мальвани как пришитый оруженосец поднес к губам рог и протрубил сигнал. Люди маркиза, услышав его, резко развернулись. Дело сделано, теперь оставшиеся в живых могут прорываться к своим. Возможно, с полсотни из четырехсот и уцелеет. Пусть им повезет…

Мальвани не стал срывать чужой плащ, он все еще был ему нужен. Послав коня вбок в каком-то кошачьем прыжке, он очутился в месте, где сходились две изгороди, и, картинно схватившись за грудь, изображая несуществующую рану, скатился на землю и укрылся между двух сходившихся здесь плетней. Бой продолжался, в трех шагах от затаившегося маршала умирали его люди, а он лежал на ледяной земле, жадно ловя доносящиеся звуки. Так…. Все стихло. Те, кто мог вырваться, вырвались. Кто не смог, погибли, хотя каждый унес с собой, самое малое, четырех врагов, не считая тех, кто в общей свалке перебил друг друга. Теперь победители немного передохнут, перестроятся, подождут резервов, а они не могут не подойти на такой-то шум…

Анри ждал. Постепенно его начинал донимать холод, отогнанный горячкой боя. Маркиз пытался шевелить плечами и руками, но это помогало мало. Звуки, доносившиеся из лагеря, отчетливо давали понять, что наступила короткая передышка. Может быть, сейчас? Проклятый холод. Нет! Что-то подсказывало Анри, что еще не время. Если он выживет, хотя этого просто быть не может, то всю последующую жизнь будет ходить в меховом плаще и пить горячее вино. Сколько он тут лежит? День? Месяц? Год? Наконец-то!

Сигнал «готовность» к атаке означал, что в лагере собрались все, кто мог, и сейчас спешно строятся в боевой порядок, чтобы ринуться на левое крыло, обороняемое Раулем. Что ж, пора. Анри Мальвани вытащил огненный камень и приложил его к промасленной веревке, протянутой в специальном желобке и тщательно укрытой от снега и ветра. Теперь ждать… Ждать, пока адское зелье, уцелевшее с незапамятных времен и найденное бароном Обеном, превратит лагерь в преисподнюю. Четыреста лет Арция не слышала взрывов, порох проклят, и все, кто прикасается к нему, тоже. Ну и что! Если такова цена справедливости, маркиз Мальвани ее заплатит. Вечное проклятие для него – это победа сына Шарло. Анри не считал грехом то, что он делает. Против предателей и убийц, нарушивших перемирие, заключенное именем святой, хороши любые средства, а запрет на «адское зелье»… Мальвани сильно подозревал, что Церкви были не нужны сильные армии в руках светских. Вот и все.

Скорбящие как-то научились взрывать порох на расстоянии и этим вышибли его из рук всех остальных. Творец тут был ни при чем, Анри вообще сомневался, интересует ли Небо, что происходит на грешной земле, иначе как оно допустило то, что случилось с Шарло и Эдмоном, как оно допускает «черную» болезнь или засухи, убивающие голодной смертью целые провинции… Проклятый! Почему так тихо? Неужели они сделали что-то не так? Или зелье за века растеряло свои свойства? И ведь не проверишь. Только ждать. Ждать и, если ничего не получится, сделать то, на чем он настаивал с самого начала, проползти по узкой, изогнутой под прямым углом канаве и поджечь порох вручную. Это смерть, но мгновенная, а дело будет сделано! Маршал понимал, что уцелеть в сердце разбуженного им ада удастся вряд ли. Анри и Габриэль вдвоем начиняли наспех обшитые досками старые подвалы порохом и железным ломом, который разлетится от взрыва, калеча тех, кого помилует огонь. Тайну знали трое. Это и так было слишком много. Узнай антонианцы о том, что задумано, проклятья не избежать всей армии Тагэре до последней лошади. Впрочем, победителей судят редко. Если они победят, Обен придумает, что говорить.

Маршал усмехнулся, вспомнив о своем товарище, точно так же лежащем в кое-как сооруженном убежище в сотне шагов отсюда. Два забитых адским зельем подвала, по подвалу на человека. Чтобы посеять панику среди лумэновцев, хватит и одного взрыва, но Анрио отчего-то казалось, что повезет или обоим, или же никому. Хотя «повезет» означало лишь успешное исполнение их безумного замысла. В то, что им с Габриэлем удастся уцелеть, верилось с трудом.

Мальвани принадлежал к тем, кто любит определенность. Быстрая смерть лучше медленной и мучительной, и уж тем более быть мертвым проще, чем жить калекой. Но Обен заставил их обоих поклясться, что сначала они подожгут эту дурацкую веревку, а слово Мальвани есть слово Мальвани. Веревка, разумеется, погасла, но нужно подождать еще немного. Что сейчас делает мириец? Ждет? Или ползет по узкому переходу навстречу смерти? Анри заставил себя успокоиться и начал считать до трехсот.

2871 год от В.И.

8-й день месяца Агнца.

Арция. Поле у деревни Беток

«Могло быть и хуже, могло быть и хуже», – повторял про себя Батар, прикидывая, стоит ли ему лично принимать участие в бою. Пожалуй, что и нет. Фарбье куда больше годится для того, чтоб греметь железом, а его дело – думать.

Если б не убийство Шарля и Рауля, Анрио вряд ли позволил бы себя втянуть в идиотскую фронтовую схватку, он бы извернулся и ушел или учинил какую-то каверзу… Хотя… Неужели Тагэре пошли на то, чтобы переодеться в лумэновцев и, ударив им в спину, спровоцировать драку своих со своими? Нет, на такое они не способны. Скорее всего уроды фронтерцы ошиблись и налетели на людей Фарбье или, вернее, на эскотцев, которые с большого ума могли вырядиться и в синее. Есть у них такой клан, а уж упрямства у них, как у мулов. После боя надо провести расследование и виновных повесить.

В армии, особенно когда она побеждает, должна быть дисциплина. Агнеса не понимает, что она завоевывает не чужую страну, а собственную, а в своей стране долго на копьях не усидишь, людей нужно приручить. Решено, с завтрашнего дня наемники перестанут грабить. Хватит с них сегодняшней добычи. Сейчас Фарбье развернет своих и ударит по Тагэре. Ре Фло, тот наверняка отойдет лесом и соединится с остатками людей Мальвани. Сколько их там? Тысяч шесть-семь от силы. Это не армия, а вот с Филиппом надо кончать.