Царь царей - Уилбур Смит
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Благодарю вас, мой друг.”
Пенрод увидел, что глаза его друга наполнились слезами. Лусио отвернулся и хлопнул в ладоши. Слуга, откликнувшийся на призыв, был послан за писцом и закусками, и оба друга принялись за работу.
Пенрод уехал в полночь. Он честно высказал свое мнение о поведении и действиях Баратьери и подчиненных ему людей. Лусио полагал, что с Баратьери будут сняты некоторые обвинения и что он придет к выводу, что чрезмерное рвение в опасной стране и провокации опального премьер-министра привели к катастрофе. Любое предположение о том, что кто-то из генералов Баратьери нарушил приказ, будет тщательно пресекаться.
•••
Эмбер работала молниеносно, и к тому времени, когда они добрались до Каира, ее рукопись была уже готова. Она назвала его "Африканские сны и кошмары" и отправила их своему поверенному в Лондоне через несколько часов после прибытия в город. Она стала известна как окончательный отчет о битве при Адове, а также как уникальный портрет правителей и народа независимого эфиопского королевства.
Наброски и картины Шафран были выгравированы для газет и продавались в виде серии гравюр. Вскоре эти изображения стали известны по всей Европе.
Маска Цезаря из слоновой кости была тихо продана королю Италии, и ее цена позволила Пенроду купить большую виллу на берегу Нила в Каире для себя и своей будущей жены. Райдер согласился купить еще один поблизости.
Золовка Пенрода, Джейн, присоединилась к ним в Каире как раз вовремя, чтобы увидеть, как Пенрод и Эмбер поженились в соборе, и она осталась с сестрами, когда Пенрод присоединился к кампании по отвоеванию Судана у Махдистских дервишей, наблюдая за действиями как в Фиркете, так и в Атбаре.
Райдер обнаружил, что снабжает армию Китченера американской пшеницей для выпечки хлеба, и его состояние еще больше возросло, но даже он начинал и заканчивал каждый день, задаваясь вопросом, встретится ли Пенрод с Османом Аталаном в Судане и что он может узнать о судьбе Ребекки Бенбрук. Шафран и Эмбер больше ни о чем не думали.
Вечером 2 октября 1898 года Пенрод без всяких церемоний вернулся из Судана в Каир. Эмбер услышала, как он зовет ее, и бросилась вниз по широкой лестнице их дома, чтобы встретить его с нетерпением ребенка. Его поцелуй отдавал песком и жаром.
Она уткнулась лицом ему в грудь, сжимая пальцами его сильные плечи и чувствуя, как его руки прижимают ее к себе. Она чувствовала, что он снова возвращается домой, как свежее чудо, такое же сладкое и полное, как день их свадьбы.
- О, дорогой я так рада, что ты здесь. Она хотела сразу же спросить его о Ребекке, но слова застряли у нее в горле, как колючки.
-Иди посиди со мной на веранде, Эмбер, - мягко сказал он и повел ее в заднюю часть дома, откуда открывался вид на лужайки и стремительный Нил. Он усадил ее в одно из плетеных кресел и придвинул свое как можно ближе к ней, затем взял ее за руку.
“Мы получили известие от Омдурмана, - быстро сказала она, отводя от него взгляд. "Великая Победа-Судан отвоеван. Все говорят, что мы наконец отомстили генералу Гордону и уничтожили Махди как боевую силу. Это правда, Пенрод?”
“Это правда, моя дорогая.”
“Я так рада. А Осман Аталан? И. . .- Ее голос дрогнул. “Ребекка . . . У тебя есть новости о Ребекке?- Она уже быстро дышала, как будто могла прочесть всю печальную историю на его лице.
Он погладил большим пальцем тыльную сторону ее ладони, почувствовав легкую дрожь ее пальцев.
- Наконец-то я встретился с Османом, Эмбер.- Она еще крепче сжала его руку. - Мы с Якубом выследили его после битвы в оазисе Гедда и встретились там.”
“Вы сражались с ним в одиночку?- прошептала она.
- Он кивнул головой. “И он хорошо сражался.”
Когда он вместе с Китченером отправился отбивать Судан, Пенрод каким-то образом знал, что судьба устроит ему последнюю схватку с человеком, который мучил его много лет назад, и это будет битва не на жизнь, а на смерть. Его жене не нужно было знать подробностей каждого парированного удара, блеска клинка Османа. Самым сильным его воспоминанием было выражение ярости и ненависти в глазах Османа, когда он умирал. Эта ярость, эта ненависть заставили Османа совершить свою единственную ошибку в борьбе между ними. Его страстное желание уничтожить Пенрода сделало его на одну решающую секунду предсказуемым. Пенрод понимал эту ненависть, умел контролировать свой гнев и ярость, и это давало ему преимущество, в котором он нуждался. Сострадание и контроль-вот инструменты, которые дал ему его суфийский учитель Фарук, когда он оправился от своей зависимости к опиуму, и он использовал их.
“А Ребекка?- наконец ей удалось выговорить:
- Я видел ее, Эмбер. Он действительно женился на ней, возвысил ее над всеми другими своими женщинами. Он с трудом подбирал слова, чтобы рассказать жене о том, что произошло, когда ее сестра, некогда прекрасная девушка, вышла из тени мечети Гедда и увидела его, стоящего над телом ее покойного мужа.
“Она покончила с собой, не так ли?- Прошептала Эмбер и увидела ответ в глазах Пенрода. По ее щеке скатилась слеза, и она вытерла ее тыльной стороной свободной руки. - Все в порядке, Пенрод. Я никогда не думал, что увижу ее снова. Шафран была права: Ребекка в конце концов принадлежала пустыне.”
Он приложил ладонь к ее лицу, вспоминая, как впервые увидел ее ребенком в Хартуме, потом молодой девушкой, которой было не по себе от своей новообретенной славы в клубе "Гезера", а теперь еще и своей женой, женщиной, которая вырастила Льва и стояла рядом с Царем Царей.
- Эмбер, Ребекка была не одна.”
В этот момент из гулкого коридора донесся женский голос: - Аль-Зара! Иди поприветствуй свою старую няню.”
Эмбер взвизгнула и вскочила на ноги. - Назира! Она влетела обратно в дом, и Пенрод последовал за ней более размеренным шагом, но все же успел увидеть, как его жена обняла женщину, которая в юности была ей почти матерью в Хартуме.
Рядом с ней стояли мальчик и девочка-дети Ребекки от Османа Аталана, оба с оливковой кожей и медными волосами. А в открытую дверь настороженно смотрел Якуб, у ног которого лежало снаряжение Пенрода.
“К чему
