Красные цепи - Константин Образцов

Признаться, я пришел в ужас от слов моей госпожи.

— Моя леди, — сказал я, — эта чудовищная книга и так уже наделала немало бед. Разумно ли распространять ее по всему свету? Можно ли допустить, чтобы мрачная тайна обретения бессмертия через человекоубийство стала доступна многим? Что тогда станет с этим миром? И не будет ли он неминуемо низвержен в такой кровавый хаос, по сравнению с которым все библейские казни покажутся лишь детскими проказами?

Но леди Вивиен только рассмеялась в ответ.

— Не волнуйся, Вильям. В книге моего отца девять частей. В первых восьми изложены итоги его ученых изысканий: о видимом и невидимом мире, взаимосвязи материи и духа, об устройстве мироздания, о том, как с удивительной красотой и гармонией все законы высшего порядка воплотились в человеке, его душе и теле. Это те знания, которые он привез когда-то с Востока, и те, до которых дошел сам в процессе своих занятий; те знания, опираясь на которые он и создавал эликсир. Но то, как именно приготовляется ассиратум, описание кровавой внешней стороны этого процесса, и самое главное, его внутренней составляющей, основанной на заклинаниях черной магии и дьявольском искусстве некромантии, изложено в последней, девятой части, а ее я не переписывала. Без нее эта книга опасна не более чем змея без ядовитых зубов. Пусть те, кто будет читать книгу моего отца, сохранят память о нем как о мыслителе, достигшем вершин духовного познания, а не как о кровавом убийце, подпавшем под влияние темных сатанинских чар проклятого Некроманта.

Я увидел, как на прекрасное лицо леди Вивиен набежала тень, и глаза ее чуть затуманились.

— Но как лорд Марвер узнает о том, что копии книги отправились по всему свету? — спросил я. — И разве, найдя один неполный экземпляр, он не прекратит поиски остальных, догадавшись о вашей хитрости, и не станет снова преследовать нас?

— Он узнает, Вильям, — ответила мне леди. — Он связан с этой книгой, а она связана с ним. К тому же я думаю, что найду способ передать ему эту весть, и совершенно уверена, что он не сможет обрести покоя, пока не найдет все семь экземпляров и не убедится, что ни один из них не является полной копией книги. В любом случае, это даст нам время и возможность отступить и собраться с силами, чтобы рано или поздно воздать за зло и предательство справедливым возмездием, а в том, что мы это сделаем, мой храбрый Вильям, я не сомневаюсь ни на миг.

Итак, нам оставалось только ждать, когда щедро вознагражденный леди Вивиен переписчик закончит свои труды. Время шло, и эти дни, проведенные в Венеции вместе с моей госпожой, я мог бы назвать самыми счастливыми в своей жизни, если бы только не омрачали их мысли и воспоминания о моих родных да иногда приступавшая к моему сердцу тревога, когда я думал о Некроманте и его лазутчиках, рыскающих сейчас в поисках нас по всей Европе. Теперь, когда труды леди Вивиен были завершены, мы часто и подолгу гуляли по Венеции, иногда пешком, а порой нанимая лодку, ибо в этом удивительном городе каналы были вместо улиц, а гондолы заменяли повозки. Я не уставал удивляться окружающей меня красоте и величию дворцов и храмов, пестроте и яркости жизни, а еще тому особому здешнему духу, который вызывал в памяти старинные легенды о древних городах, погрузившихся в морскую пучину и лишь иногда восстающих из глубоких вод перед изумленными мореплавателями. Таким казался мне и этот город: он словно был построен не людьми и не для людей, а странными и удивительными жителями подводных глубин, и я бы не удивился, если бы ночами, когда стихает суета человеческого мира, он снова погружался бы в темные таинственные пучины к своим строителям и истинным владыкам. И я вновь не спал ночами и смотрел, как танцуют на стенах причудливые ночные тени, словно призраки тех потусторонних существ.

Переписчик закончил свою работу за три дня до Рождества, как раз в день накануне наступления новолуния. Чем тоньше становился тусклый серп ночного светила, тем все более явными становились признаки того, что скоро он и вовсе исчезнет с небосклона, которые я с грустью и болью замечал в моей леди. Она становилась задумчивой, бледной и казалась словно ослабленной болезнью или сильной усталостью. За время наших странствований луна умирала и возрождалась уже дважды, и вместе с ней умирала и вновь рождалась моя госпожа. Я знал, что уже на следующий день после ночи новолуния она снова будет бодра и полна сил, и гнал от себя мысли о том, чем именно она вынуждена их поддерживать, из чего приготовлено снадобье, содержащееся во фляге, которая висела у леди на груди, а более всего о том, что будет, когда эликсир наконец иссякнет.

Мы отправились в книжную лавку уже под вечер, когда на темнеющем небе зажигались первые серебристые звезды. Леди была слаба, но держалась твердо, тщательно проверила качество работы, пролистала страницу за страницей все семь тяжелых томов, переплетенных в темную кожу, и, уверившись, что все было сделано с надлежащим тщанием, отдала писцу обещанную плату. Я положил книги в две больших кожаных сумки, которые повесил на плечо, перевязав широким ремнем, и мы направились в обратный путь по узким и уже безлюдным улицам, заполненным ночной темнотой.

И когда мы уже подошли к дому, и леди ступила на первую ступень лестницы, ведущей к дверям, на нас напали.

Их было четверо, и они кинулись разом со всех сторон бесшумно и стремительно, как будто вдруг ожили те самые ночные тени, на которые я смотрел из окна. На них были черные плащи с капюшонами, делавшие их почти невидимыми во мраке, а лица закрывали железные маски, тускло отсвечивавшие во тьме, подобно ликам призраков, и каждый из них сжимал в руках короткий меч и острый кинжал. Это были профессиональные убийцы, ассасины, ночные охотники.

Я видел, как упала леди: то ли от удара, то ли просто споткнувшись от неожиданности на ступенях лестницы, а один из нападавших занес над нею свое оружие. И тогда я сбросил с плеча тяжелый мешок, выхватил меч и бросился к моей госпоже, но отбить клинок убийцы мне не удалось, и я успел лишь прикрыть леди от удара своим телом и почувствовал, как несколько дюймов смертоносной стали входят мне в левый бок меж ребер. Леди была без оружия, да и сегодня она вряд ли могла бы противостоять напавшим на нас убийцам в полную силу, и я крикнул ей, чтобы она уходила, поднималась наверх, а сам встал у лестницы, развернувшись лицом к врагам.

Четверо убийц разом вскинули оружие, а я устремил им навстречу свой меч, выкованный столетия назад на Святой земле, молясь, чтобы в эти роковые минуты он послужил мне так же верно, как служил до этого моему лорду и другим, неведомым мне, но доблестным рыцарям.