Ступени в вечность - Людмила Минич

— Ты мог бы стать одним из величайших, если бы вернулся к Бессмертным и испросил их воли принять тебя снова. Да, твоя прежняя мощь исчезнет… на время, но ты обретешь другую вечность, настоящую.

— Я к ним и возвращаюсь, Раванга, не забывай, — опять привычно кривил губы в усмешке Сын Тархи.

— Ты идешь выигрывать. Побеждать. Но они сильнее тебя, Саис, и равно безжалостны, как и справедливы. Ты можешь потерять свое естество, более того, свою Нить в этой бесплодной борьбе, и мир лишится тебя навсегда. Клубок больше никогда не размотается. Великая Песня останется без твоего голоса… Подумай. Но если ты вернешься к своему истоку, отбросив то разрушение, что несешь с собой… Давно, очень давно, на заре своей жизни ты сошел с истинного пути. Слабость, проявленная раз в жизни, не стоит Нити, навеки утерявшей радость. Подумай! И уж тем более не стоит Нити.

— Слабость, — покачал головой его собеседник. — Ты не знаешь, что такое слабость, поэтому требуешь от людей больше того, что они могут и желают. Ты всегда был наделен несокрушимой волей. Когда-то я преклонялся перед тобой. — Он мягко улыбнулся, словно вспоминая что-то приятное. — Однако наши достоинства порой играют с нами злые шутки, а недостатки нередко становятся главными помощниками.

Глаза Великого Раванги опять затуманились, теперь они смотрели вдаль сквозь противника. Но ничего ясного не видели.

— Ты пытаешься что-то сказать мне. Что?

— То же самое, что ты твердишь каждый раз при нашей встрече. «Вернуться можно всегда. Даже если нет пути обратно. Всегда можно вернуться».

— Вот как. Значит, это не слабость? Ты решил покинуть Амиджар, потому что вернулся обратно, к началу… Счел наш путь неподходящим для себя?

— Именно так.

— Но почему? Ты скажешь?

— А почему бы и нет? Ты ведь знаешь, в лабиринтах Амиджара не зря открывается разное… сокровенное… Вот и я однажды увидел, что конец моих стараний снова предопределен. Мне не стать избранником Бессмертных. Вот уже в третий раз. Сколько можно стучаться в запертую дверь, если хозяева глухи?

— Твоя Нить уже бывала в Амиджаре… — задумчиво повторил Раванга. — И не раз?

— И не раз. Бессмертные не захотели пустить меня на порог. Я не хорош для высокого жребия. Я долго размышлял и понял… Это был первый проблеск сегодняшней ясности, — улыбнулся он. — Моя Нить не подходит для того, что уготовано покинувшим Амиджар. Я не спаситель человечества, во мне нет твоего сочувствия к чужой тупости, лени… и никогда не будет. Нет терпения, даже когда я терплю. Во мне слишком много опасного, неожиданного даже для меня самого. Трижды я доходил до вершины, чтобы перед ней остановиться. Каждый раз мой клубок разматывался очень долго, прежде чем попасть в руки к наставникам Амиджара. Целая вечность, потраченная впустую, целая вечность в страхе. А что бы сделал ты, если бы раз за разом падал вниз? Наверно, сцепил бы зубы, укрепил бы сердце и набрался терпения для следующего круга. А я нашел другую силу — порвать его. В тот день я перестал бояться и решил покинуть Амиджар. Это пришло неожиданно, и впервые с начала обучения я испытал настоящую радость. Твой путь не для меня, Раванга. Может быть, ты прав, и я — всего лишь порождение сил, противодействующих Бессмертным. Может быть. Но я существую, и тебе придется с этим мириться.

— В тебе больше нет той радости, о которой ты говоришь, — мягко качнулся Раванга, точно потянулся вслед за своим видением. — Нет и сожаления.

— Нет. Ни того ни другого. Это было очень давно, и я был очень молод. Ярость… Было много излишней ярости. Мне смешно, когда я вспоминаю, как сходил с ума. Из-за того, что не получу, чего так жажду, к чему так долго и упорно шел. В тот лучший день в моей жизни я первый раз посмеялся над собой. И сейчас я смеюсь, но уже над другими.

— Но почему ты выбрал Сыновей Тархи?

— О, я много бродил, много слушал. Бессмертные отняли силу, питающую ви?дение, но слух я унаследовал не от них, — при этих загадочных словах Аркаис усмехнулся снова. — Путь привел меня к порогу Сыновей Тархи. Их оставалось даже меньше, чем Великих. А теперь их всего двое. Этот мир мельчает, Раванга. Еще одно свидетельство в пользу того, что пора уходить.

— У Сыновей Тархи тебя никто не стал держать у порога, подобно Бессмертным.

— Конечно. Я нашел то, что искал… хотя в те времена их учение изрядно меня потрясло. Именно тогда я понял, что не только человек находит путь, но и путь — человека. Все связано. Ты выбираешь то, что уже выбрано. И выбрано то, что ты выбираешь. Времени нет, есть только миг, малая малость.

— Эту истину знает каждый Ведатель Третьего Посвящения.

— Он знает ее из священных текстов. Я же был ею. Впервые я был чем-то, и это сделали Сыновья Тархи, а не Бессмертные.

— Ты пеняешь мне на мое зрение, но сам привязан к своему пути так же, как и я.

— Я знаю об этом.

— Ты мог бы выбрать лучший путь, чем на каждом шагу бросать вызов Бессмертным. Без права на ошибку. Никогда не поздно.

— Кто такие Бессмертные? Такие же порождения Великой Песни, как и мы. Да, они могущественнее, да, играют нами, как захотят. И только. Живительная сила, о которой ты твердишь, не переставая, принадлежит не им. Не они ее рождают, а она их. Это не более чем Великая Песня, и не одни Бессмертные поют ее. Она звучит, и каждый волен услышать ее по-своему, как бы его ни учили. Кто бы ни учил.

— Их голоса сильнее сотен и тысяч любых других, — возразил Раванга.

— Тогда почему ты спрашиваешь их о Маритхе и ничего не слышишь? — К Аркаису вернулась прежняя едкость.

— Ты не можешь этого знать.

— Не могу. Но догадаться несложно. Ты слишком часто ошибаешься в нашем противостоянии. Если бы они вели тебя… — Он развел руками, посылая Великому одну из своих ухмылок. — И потому я собираюсь выиграть. Быть может, они передумали не пускать меня на порог, раз я зашел так далеко без их помощи?

— Они сказали бы мне.

— Может, ты перестал слышать то, что говорят Бессмертные, потому что слышишь лишь себя?

— Ты позволяешь себе слишком много.

— Ты хочешь услышать то, чего нет. Ты жаждешь, чтобы они указали дорогу, на которой меня можно остановить, загнать в ловушку. Но они молчат, поэтому ты сам все время оказываешься в ловушке собственных деяний, собственного выбора. Ты слышишь их? Разве это они побуждают тебя к вмешательству?

— Они предоставляют мне решать. Так уже бывало. Это новая ступень, еще одна.

— Не упади!

Две сидящие фигуры выросли почти одновременно. Вытянулись вверх, колеблясь.

— Ты укажешь место, где прячут Маритху? — Голос Великого прозвучал так же ровно, как обычно, но совершенно отстраненно, словно самого Раванги за голосом уже не было.