Мао Цзэдун и его наследники - Федор Бурлацкий

Влияние национальных традиций не в меньшей мере можно проследить и в зарождении социальных утопий, осуществлявшихся в последние годы в Китае. Идея «коммун» непосредственно была почерпнута, разумеется, из околомарксистских источников анархистского толка. Но реальное наполнение этой идеи, принципы организации коммун, характер взаимоотношений в них, степень обобществления собственности, организация работ и управления, отношения в семье — все это уходит своими корнями в далекое прошлое Китая.

В трактате «Ли Цзи» так изображалось идеальное общество «датун» («великое единение»): «Когда осуществлялось Великое дао, Поднебесная принадлежала всем. Для управления Поднебесной избирались мудрые и способные люди. Между людьми царили доверие и дружелюбие. Поэтому люди считали близкими себе не только одних своих родителей и по-отечески относились не к одним только своим детям. Престарелые могли спокойно доживать свой век, взрослые люди находили применение своим способностям, а малолетние получали возможность спокойно подрастать. Все одинокие, вдовы, сироты, бездетные, калеки и больные были окружены заботой. Мужчины выполняли свой долг, женщины обладали самостоятельностью; богатства не выбрасывались понапрасну, так же как и не скапливались у отдельных лиц; способности людей использовались полностью и не служили выгоде отдельных лиц. Тогда не было предательства, лжи, интриг, не было грабежей, краж, смут, и люди, уходя из дому, не запирали дверей. Это было общество датун».

Тайпины истолковали древнее «датун» как общество, основанное на общности собственности, на равном участии в распределении общественного продукта, на участии всех граждан в управлении государством. Несомненно, что для значительных слоев китайского крестьянства, а возможно, и для многих представителей «ганьбу» «коммуна» ассоциировалась с обществом «датун» в большей степени, чем с плохо знакомыми им фалангами Фурье или коммунами, организованными «левыми» коммунистами в России в первые годы Советской власти.

Мы уже говорили выше, что, проводя сопоставление с прошлым, нужно обращать особое внимание на традиции крестьянской революционности, а не на феодальные традиции вообще. Напомним, например, о восстании тайпинов — этой великой крестьянской войне, которая на протяжении 15 лет сотрясала всю страну.

Попытки крестьянских реформации с их тяготением к уравнительности и сохранением монархических иллюзий в сфере власти и управления можно проследить не только на протяжении XIX века, насыщенного до предела бурными антифеодальными и антиимпериалистическими восстаниями. Эти традиции с большей или меньшей силой проявляли себя на протяжении всей многовековой китайской истории.

Конечно, можно найти прецеденты многих негативных явлений современного Китая и в действиях правящих классов, господствовавших в далеком прошлом этой страны. Можно не сомневаться, что многие просвещенные китайцы, глядя на бесчинства хунвэйбинов, разжигавших костры из книг классиков китайской и иностранной культуры, вспоминали о варварском сожжении конфуцианских трудов при императоре Цинь Шихуане. Не исключено, что, слушая истошные выкрики и призывы хунвэйбинов в защиту Мао, видя проявления их злобной нетерпимости к любому инакомыслию, китайцы вспоминали изречение Конфуция: «Сколь прискорбно, однако, следование учениям, отклоняющимся от ортодоксального!» Вероятно, и мессианство маоистов, которые рассматривают китайскую революцию и «идеи Мао Цзэдуна» как образец для всего мира, не может не напомнить традиционных претензий на роль Китая как цивилизующей силы, оказывающей благотворное влияние на все окружающие страну «варварские» народы.

Да, несомненно, в Китае чрезвычайно много специфического, связанного исключительно с условиями исторического развития страны, ее традициями. Но в то же время там наблюдаются и некоторые явления, которые пусть в иной форме, но так или иначе сопутствовали и сопутствуют революционному движению во всем мире, особенно в развивающихся странах.

С момента зарождения социализма и коммунизма как научной теории за ними следовало как тень то, что сейчас так уродливо расцвело в Китае. В XIX веке это течение было представлено анархистами типа Бакунина, в начале нашего столетия — эсерами, троцкистами и другими представителями так называемого «левого» коммунизма.

Приведем несколько примеров из истории рабочего движения, взятых из опыта разных стран и эпох.

Сто лет назад Маркс и Энгельс готовили очередной конгресс Интернационала, который должен был состояться в Базеле 22 июля 1869 г. И как раз тогда впервые мировому коммунизму пришлось столкнуться с попыткой взорвать его изнутри. Эту попытку предпринял известный русский анархист Михаил Бакунин. Он был руководителем полуанархического, полулиберального объединения «Альянс социалистической демократии», которое незадолго до этого вошло в Интернационал. Несмотря на устав Интернационала, запрещавший сохранение каких-либо самостоятельных международных организаций внутри него, Бакунин тайно сохранял «Альянс социалистической демократии» в виде подпольной организации. Опираясь на нее, он рассчитывал захватить руководство Интернационалом и навязать ему свою программу. Известно, что этот план Бакунину не удалось осуществить, и Базельский конгресс отверг все его домогательства.

Другая примечательная особенность программы Бакунина состояла в том, что признавались только вооруженные, военные методы и отвергалась политическая борьба. А раз так, то движущей силой «социальной ликвидации» капитализма должен был, по его замыслу, стать не рабочий класс, а наиболее недовольная, «взрывная» часть общества — люмпен-пролетариат, деклассированные элементы социального дна, интеллигентская богема. И еще одна особенность — негативизм. Бакунин знал, что он хотел разрушить, но мало задумывался над тем, что надо создать взамен.

Взгляды Бакунина были отвергнуты Интернационалом, а впоследствии он и его группа были исключены из Международного товарищества рабочих. Но анархизм в том или ином виде снова и снова возрождался в других странах и в другие эпохи.

Большой след оставили анархисты в Испании в период антифашистской освободительной войны 1936–1939 годов. Они были весьма влиятельной силой и-противостояли коммунистам, хотя формально и находились в союзе с ними. Анархисты насильно загоняли крестьян в кооперативы, поспешно национализировали производство, разгоняли инженеров, расстреливали священников, сжигали храмы, ликвидировали денежную систему. Одним словом, их «работа» в пользу социализма на самом деле крайне вредила ему. Такого социализма люди не хотели.