НА КАКОМ-ТО ДАЛЁКОМ ПЛЯЖЕ (Жизнь и эпоха Брайана Ино) - Дэвид Шеппард

В начале февраля, в результате передозировки чего-то столь же безвредного, как манхэттенский снег (99 %-ного героина), в одной пригородной квартире кончилась короткая неудачная жизнь бывшего секс-пистолета Сида Вишеса. Эта новость была мрачным чтением в столь же заваленной снегом Англии. Лейбористское правительство Джима Каллагэна было практически поставлено на колени одержимой забастовками «Зимой Недовольства»; близились общие выборы, в результате которых установился вызвавший бурные разногласия консервативный режим Маргарет Тэтчер. В этом же феврале восстание исламских фундаменталистов свергло иранского шаха Мохаммада Реза Пахлави. Так называемая «третья великая революция в истории», возглавляемая Великим Аятоллой Саидом Рухулла Мусави Хомейни, бросила в дрожь администрацию Картера и прочие западные правительства. Через несколько недель на ядерной электростанции Three Mile Island в Пенсильвании произошло чреватое катастрофой расплавление главного реактора, грозящее затопить всё восточное побережье ядовитой радиацией. Конец зимы был определённо мрачен.

В мутной пелене, которую, казалось, можно было потрогать, Ино по слякоти ездил на такси на Западную 44-ю улицу, в студию Record Plant, где они с Боуи и Висконти заканчивали и микшировали Lodger. Ино не участвовал в завершающих этапах Low и "Heroes", и на этот раз его присутствие дало толчок совершенно неожиданным трениям. Сообщалось, что споры возникали по поводу мельчайших деталей микса, и все присутствующие были в раздражении. В последующих интервью Боуи отрицал, что между ними была какая-то враждебность и заявлял, что с радостью поработал бы с Ино опять — но в действительности их творческое партнёрство возобновилось лишь через шестнадцать лет.

Ино недавно поменял своё жильё на 8-й улице на новую съёмную квартиру в даунтауне, на углу Лафайет- и Спринг-стрит — именно туда он теперь возвращался сквозь седые снежные заносы. Тем временем было замечено, что два Дэвида — Боуи и Бёрн — общаются в ночной «нововолновой дискотеке» Hurrahs на Западной 62-й улице.

Бёрн и остальные участники Talking Heads только что начали примериваться к своей следующей за More Songs About Buildings And Food пластинке. На этот раз помощи Ино им не требовалось — Бёрн сомневался, нужен ли вообще группе продюсер, а кроме того, Ино ясно дал понять, что больше не хочет работать с традиционными песенными формами и не расположен продюсировать кого-то, кроме самого себя. Компания Sire тоже не горела желанием опять собрать Talking Heads и Ино в одном помещении. Несмотря на вполне приличные успехи альбома More Songs… в хит-парадах, босс лейбла Сеймур Стайн имел подозрение, что авангардные пристрастия Ино в конце концов подорвут мощный коммерческий потенциал Talking Heads. Однако он не имел ничего против того, чтобы группа продюсировала новую пластинку самостоятельно, без чьей-либо помощи.

Первый раз Talking Heads попытались что-то записать в марте, в одной из пригородных манхэттенских студий — но результаты им не понравились. После неформального подхода к записи в 1978 г. в Нассау условия нью-йоркской студии показались им клиническими и технократичными. Отбросив этот подход, квартет переместился в чердачную квартиру Тины Уимаут и Криса Франца в Лонг-Айленд-Сити, Куинс — по ту сторону моста на 59-й улице. Это было их постоянное место репетиций, и тамошняя обстановка оказалась гораздо более способствующей продуктивной работе. Для записи музыки на улице была установлена — на одно воскресенье в апреле и ещё одно в начале мая — передвижная студия Record Plant. На улице практически не было движения, так что тишина была обеспечена, а микрофонные кабели шли в комнату Франца и Уимаут через окно. За эти два дня было записано более дюжины фоновых дорожек — скоростной темп по любым стандартам. В грузовике Record Plant с грифельной доской и секундомером сидел Брайан Ино.

Ино был заманен опять продюсировать Talking Heads главным образом качеством и разнообразием новых песен Бёрна. На мартовских идах группа сыграла концерт в Агора-Театре, Кливленд, а Warners записали его для промо-альбома Live On Tour. В строго ограниченном количестве он вышел в обращение до издания нового настоящего альбома Heads. На этом концерте были исполнены премьеры нескольких номеров, предназначенных для новой пластинки. Ино в конце марта присутствовал на микшировании и близко познакомился с новым материалом группы. Местами Бёрн по-настоящему пел, почти с эстрадным чувством — но в другие моменты он звучал поистине безумно. Ритм-секция никогда не была более упругой, а клавиши Джерри Харрисона — в том числе и его собственные синтезаторы — были более на переднем плане, чем когда-либо раньше. Перспектива поработать над такой богатой звуковой картиной оказалась слишком аппетитной, чтобы Ино мог ей противиться.

Компания участников группы опять доставила ему огромное удовольствие. «Наверное, это лучшие люди, каких я только мог надеяться встретить», — вскоре после этого сказал он Ричарду Уильямсу. Чувство было обоюдным. Во время записи в Лонг-Айленд-Сити Тина Уимаут была особенно очарована отсутствием у Ино «звёздной болезни» и его стабильно весёлым настроением. Он даже мыл тарелки, скопившиеся на кухне Уимаут и Франца — к этому занятию мужчины из Talking Heads были не особенно расположены. Мнение Уимаут об Ино за следующие полтора года заметно изменилось, но пока он был у неё на хорошем счету.

Поздней весной, пока альбом Talking Heads обретал форму, Ино часто общался с Бёрном — особенно в процветающем Мадд-Клубе и на многих концертах в даунтауне. Ино был душой компании, а Бёрн, иногда неловкий в обществе, мог выглядеть холодно и отчуждённо. Одна из групп, на выступления которой они регулярно ходили, называлась Wire — в многих отношениях это было сформированное в английских художественных школах «дополнение» Talking Heads (хотя утроенный агитпроп-фанк лидского квартета Gang Of Four был, наверное, более близким музыкальным аналогом). Солист Wire Колин Ньюмен так вспоминает их так и не состоявшуюся общую встречу: «Брайан часто делал усилие над собой и приходил на концерты Wire. Помню, как однажды он пришёл на наше выступление в Брюсселе; помню также, что он приходил и в 1979 г. в Нью-Йорке. Он приходил вместе с Дэвидом Бёрном, но поздороваться за кулисы после концерта заходил только Брайан, без Дэвида. Это казалось мне важным. Я думал про себя: «какой сопливый ублюдок».»

Сопливый он был или попросту застенчивый, но Ино очень нравилось общество главной Говорящей Головы: это были не отношения «звезды-ученика» и крутого наставника, которые были у Ино с Томом Филлипсом, однако что-то похожее в этом было. Бёрн, как и остальные участники группы, высоко ценил иновскую позитивную энергию — это было крупное достоинство продюсера звукозаписи, особенно в уязвимый и легкоранимый период рождения пластинки. Эта черта характера Ино до сих пор очень ему дорога (а в начале 2008-го Бёрн и Ино опять начали работать вместе — первый раз за четверть века): «Брайан — это прекрасная «группа поддержки». В нашей теперешней совместной работе я получил от него невероятные поддержку и одобрение — а это крайне важно на той стадии творческого процесса, когда ты ещё не знаешь, что у тебя получится — бриллиант или дерьмо.»