Ложные надежды (СИ) - "Нельма"

Окно выходит на соседний перрон, и Измайлова я больше не вижу. Не уверена, что вообще хочу кого-либо видеть, поэтому закрываю глаза и жмурюсь изо всех сил, когда поезд дёргается и медленно начинает набирать ход.

Не знаю, зачем жду его. Через минуту, десять, полчаса после отъезда. Пока за окном мелькают виды столицы, как обычно бегущей по своим делам и не переживающей о том, что ещё одного маленького человека она безжалостно переломала, раздавила и выбросила вон.

Жизнь идёт своим чередом. Хотя бы у тех, у кого она есть.

Первый раз я приехала сюда с одним лишь вопросом. Забавно, что уезжаю сразу же, получив на него правильный ответ.

Вспомнив о конверте, достаю его и открываю свой новый паспорт. Выдыхаю судорожно и резко, еле сглатываю слюну, снова прикрываю глаза, но теперь это уже не помогает и слёзы-предатели бегут по щекам, капают на белоснежную бумагу на моих коленях.

С днём рождения, Зайцева Марьяна Владимировна.

Так что же случилось с Ксюшей?

Она влюбилась.

И я тоже.

Комментарий к Глава 15.

Итак, основная часть истории подошла к концу.

Кто вместе с Машей догадался, кто убийца?))

До окончания у нас ещё будет целых два эпилога, каждый - полноценная глава со своими событиями.

Поделитесь, какую историю вам интересно было бы прочитать?)) А я с удовольствием поделюсь своими творческими планами на ближайшие полгода и возьму на заметку какие-нибудь интересные идеи)

========== Эпилог. Начало координат. ==========

Два года спустя.

— Сними это, — он отдаёт ласковый приказ девушке, красиво двигающей бёдрами в импровизированном танце. Проводит рукой по загорелой коже, движется пальцами вверх по ноге, приподнимает край и без того короткого платья из какой-то блестящей ткани, от которой рябит в глазах.

Она смеётся. Смотрит сверху вниз на него, вольготно рассевшегося на диване, откидывает за спину светлые волосы, подмигивает ему и одним движением стаскивает с себя этот красивый фантик, открывая вид на скрывавшееся под ним аппетитное содержимое.

Большая упругая грудь с тёмными сосками, моментально затвердевшими от соприкосновения с воздухом, плоский живот с яркой серёжкой в пупке, тонкие ниточки красных трусиков, которые он сдвигает чуть в сторону, пальцами прощупывая горячие и слегка влажные складки между её стройных ног.

Чудесная девочка. Настоящая конфетка, смотрящая на него с возбуждающим вызовом.

Взгляд его тёмно-зелёных глаз встречается с её светлыми, ухмылка тут же касается губ, ладони решительно ложатся на крепкие ягодицы и мнут, сжимают их. Больше всего заводит вовсе не само тело — ему доводилось любоваться и более совершенными, — а то, с каким вожделением и обожанием эта девчонка смотрит на него.

Как на Бога.

Да, в отличие от этого выдуманного существа, он действительно сможет дать ей всё желаемое. Достаточно только вовремя опуститься перед ним на колени и пошире открыть рот для самой правильной долгой молитвы.

Ладонью неожиданно шлёпает её по заднице, и она с визгом-хохотом залезает прямиком ему на колени, откровенно елозит промежностью по вздыбленной жёсткой ткани его джинс, закусывает нижнюю губу, поглядывая на него хитро, и проводит своими пальчиками по лицу.

От неё пахнет сигаретным дымом и какой-то сладкой туалетной водой. Прямо как от любой из десятка последних его баб, словно их всех производят на одном заводе: из раза в раз меняется только цвет глаз и волос.

Впрочем, похуй.

Главное — картинка радует глаз, а умелый язычок и ненасытная пизда скоро порадуют его член. Все блага мира открыты для того, чей кошелёк ломится от денег, а фамилию передают из уст в уста восторженным шёпотом.

Войцеховский, это же Войцеховский! Он такой.!

Девочка играется пальчиками на его лице, пока не переходит на запретную территорию, зарываясь в волнистые каштановые волосы. Его будто током бьёт, и приходится сжать её запястья грубо, отводя руки в сторону.

— Так не делай, поняла? Терпеть этого не могу.

— Без проблем, — она широко улыбается, ни на мгновение не показав, что ей больно или неприятно. Видимо, очень сильно хочет попасть в категорию любимиц, а не одноразовой ебли.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Только это будет нелегко. Он давно уже старается ограничиваться лишь мимолётными связями, избегая лишних привязанностей. Печальный жизненный опыт…

— Хочу карамельки, — протягивает девчонка и наклоняется за брошенной на столик блестящей сумочкой, извлекает оттуда маленький пакетик с несколькими цветными таблетками. Высыпает их себе на ладонь, вопросительно приподнимает бровь и, не дождавшись от него никакой реакции, закидывает их себе в рот. — Комбо!

Он смеётся следом, обхватывает её шею ладонью и быстро притягивает к себе, засовывает язык ей в рот и выхватывает пару таблеток, попутно отвешивая ещё несколько звонких и громких шлепков по заднице.

— Как ты любишь? — без стеснения спрашивает она, неторопливо расстёгивая пуговицы на его рубашке. Кроваво-алый цвет её ногтей так красиво смотрится на белом фоне, что он непроизвольно залипает на нём, ненадолго выпадает из реальности и уплывает в воспоминания собственной юности.

Член резко становится каменным, и она принимает это на свой счёт, вздыхает с восторгом, поглаживая его ладошкой.

— Сделай вид, что невинная, неопытная и стеснительная, — тон его голоса теряет игривость и становится холодным, равнодушным, точь-в-точь таким, каким обычно делают заказ в магазине. Никаких иллюзий, словно между ними что-то большее, чем товарно-денежные отношения. — Совсем юная девочка, которая безумно хочет почувствовать внутри себя член и одновременно очень этого боится.

Она застывает на пару мгновении с этой будто приклеенной улыбкой, смотрит на него пристально, наверняка ожидая, когда же последует его смех и возглас «шутка», но лишь убеждается в том, что это — всерьёз. И медленно кивает, растерянно оглядывает своё практически голое тело, не зная, что теперь с ним нужно делать.

— Ну же, не бойся, — шепчет он снова сладко-сладко, нежно обводит ладонями контуры её тела, подталкивая лечь спиной на диван и перемежая пугающие слова с жадными поцелуями в шею. — Всё будет хорошо, я обещаю.

Тело под ним напрягается и покрывается мурашками, и это заводит. Только взгляд совсем не тот: настороженный, с плескающимся в расширившихся зрачках страхом. Не хватает томления, вожделения, той подкупающей преданности, с которой на него смотрели когда-то, разрешая всё на свете.

— Ты же мне доверяешь, зайка? — смотрит прямиком в её глаза и парализует своим тёмным взглядом, не позволяя отступить.

И она громко сглатывает слюну и силится улыбнуться, хотя уже не выходит: на лице появляется гримаса ужаса и отвращения.

— Конечно же доверяю.

…

— Ты же мне доверяешь? — он треплет её по щеке, смазывая слёзы, и еле удерживается от того, чтобы тут же вытереть мокрые пальцы об свою одежду.

— Конечно же доверяю, но…

— Никаких «но»! — говорит решительно и очередной раз оглядывается по сторонам, боясь, что кто-нибудь заметит их вместе. Если родителям донесут, он сильно от них отхватит, но уехать от неё просто так, молча, показалось ужасно неправильным. — Зай, всё будет хорошо. Они вспылили, потом отойдут и всё наладится. Ты же знаешь: всё, что сейчас говорят, просто слухи.

Она кивает часто-часто, и беспрестанно бегущие слёзы мелкими брызгами разлетаются вокруг. Тянется к нему навстречу, но он перехватывает её лицо ладонями и заставляет смотреть глаза в глаза, чтобы не позволить к себе прикоснуться.

Она была такая… неземная. Волшебная. Девочка-принцесса, девочка-мечта, девочка-воздушный зефир, по которой пускали слюни все мальчишки. А добился её именно он. Завоевал, сделал всё возможное, чтобы она любила его так же фанатично, как многие другие любили её.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ничего общего с этой заплаканной, опухшей девчонкой, что стоит сейчас напротив. В какой-то несоразмерно огромной вязаной кофте, по-видимому, призванной скрыть торчащий живот, но только придающей ей ужасно убогий вид. Фигура поплывшая, как у амёбы из школьного учебника, волосы спутанные, глаза и нос ярко-красного цвета, и обкусанные губы дрожат.