А единороги будут? - Ирина Владимировна Смирнова

Джиди, ну и Чхар в качестве охранника. Последний слился с деревьями, повернувшись к нам спиной, и замер, как это умеют делать только дроу и индейцы. Я вопросительно посмотрела на тролля, который смущенно передернул плечами и принялся раздеваться. Тихо входя в состояние, наиболее точно характеризуемое, как «офигевание» на моменте снятия троллем штанов я поняла, что передо мной — девочка. Нежный пушок покрывающий плоскую грудь, живот и руки, от пупка превращался в коротенькую серо–голубую шерстку, по бедрам и ногам снова плавно переходящую в пушок… Пока я приходила в себя, Джиди кокетливо стрельнула глазками и, развернувшись, направилась к озеру. На спине у нее шерстка шла от поясницы вдоль позвоночника до хвоста, которым тролль…иха помахала мне, перед тем как, взвизгнув, окунуться.

Выйдя, наконец, из непродуктивного состояния, я тоже разделась и сиганула в приятную прохладу.

— А почему ты о себе в мужском роде говоришь? — поинтересовалась я у Джиди, когда мы, накупавшись, устроились на берегу и отпустили Чхара к остальным.

В этот раз я решила сначала магически высушиться, а уже потом влезать в одежду. Поэтому все прошло спокойно, без травм и падений.

Серо–голубоватые волосы троллихи после купания и мытья шампунем стали всклокоченно–пышными, так что я решила себя развлечь и принялась сооружать у нее на голове сложную прическу, наподобие тех, что мне делал Рикиши.

— Так принято. До того, как мы станем мужчиной или женщиной, на нашем языке мы обращаемся друг к другу в среднем роде. На всеобщем это звучит как в мужском, — пояснила Джиди.

— То есть о том, что ты — девушка, знали все, кроме меня? — спокойным голосом поинтересовалась я, вплетая в косу троллихи яркую желтую ленту. Уж не знаю, каким чудом она завалялась в нашем с Рики мешке, потому что для моих волос желтый цвет совершенно не подходил. Зато для Джиди оказалось именно то, что нужно.

— Ага! — радостно рассмеялась она. — Но я попросила Ярима не рассказывать, мне нравилось, как ты на нас озадаченно смотришь! Это было так весело!

— Да уж, я думаю… — обида, зарождающаяся внутри, растаяла, и я тоже засмеялась. Наверное, и правда, со стороны забавно было наблюдать, как я пытаюсь понять поведение гнома.

— Ну что, теперь самое время…

Но чему именно пришло самое время, неожиданно появившийся из–за деревьев Ярим сказать не успел, потому что уставился на Джиди и заткнулся. Хвостик троллихи в панике попытался кисточкой прикрыть ее раскрасневшееся личико. Пальчики отчаянно вцепились в безрукавку с такой силой, что я начала переживать, — а не продырявит ли она ее когтями от волнения.

— А ты… это… красивая! — выдал, наконец, гном, когда я уже начала волноваться, вдруг Бхинатар его снова лишил дара речи?

Джиди еще больше раскраснелась, а я, гордая столь высокой оценкой своих трудов, довольно улыбнулась возникшему рядом с Яримом Рикиши. Чтобы не мешать гному учиться говорить комплименты, я подхватила своего чистого нетопыря под руку и потащила вдоль берега.

Мужская купальня была левее женской, поэтому мы направились вправо и первые минуты две просто молчали. Я держала Рики за руку, прижавшись щекой к его плечу, и наслаждалась одиночеством. Сейчас над нами не висело никаких тайн и недосказанностей. Сейчас мы были ближе, чем в Академии, когда я с ума сходила от его таинственности, непредсказуемости, загадочности. Сейчас… почему–то оказалось, что начать разговор первой очень сложно. А Рикиши просто шел рядом и молчал.

— Как ты решился? — наконец, выдавила я. Этот вопрос занимал меня уже давно.

— Почти сразу, — на губах Рики промелькнула грустная полуулыбка. — Леди, вы уверены, что хотите поговорить о том, что было много лет назад? — Увидев мое напрягшееся лицо, он низко склонил голову и принялся изучать траву у себя под ногами. — Нет, если вы хотите…

— Знаешь, единственное, что я действительно хочу…

Договорить я не успела. Рикиши прижал меня к первому подвернувшемуся дереву и буквально впился в меня поцелуем с такой силой, что я ощутила затылком жесткую кору. Дыхание перехватило, сердце застучало сильнее. Я руками обвила шею любимого, притягивая к себе и, одновременно, чувствуя, как слабеют ноги.

Его ладонь у меня под безрукавкой, на груди, подушечка большого пальца нежно поглаживает сосок, сладкое тягучее желание стягивает мышцы внизу живота… наши пальцы путаются, пытаясь расстегнуть штаны то вдвоем, одновременно, у него… потом, опять же одновременно, у меня… затем я возвращаюсь к пуговицам на его штанах, а он борется с моими. Подхватывает меня, усаживая себе на бедра. «Нет! Хочу лежа… Хочу…»

И вот мы в траве, сначала я — сверху, чтобы смягчить падение, потом я — снизу, потому что хочу чувствовать на себе тяжесть его тела, хочу смотреть в глаза, хочу чувствовать каждое его движение. Хочу гладить его по спине. Царапать. Хочу наслаждаться тем, как мною пытаются обладать, жадно и нежно одновременно. Хочу чувствовать, как он соскучился без меня. Хочу ощущать каждый толчок бедер, сжимать мышцами скользящий во мне член. Парить над землей вместе с любимым, пользуясь все более и более возрастающей магической силой. Парить каждой частичкой, чувствуя, как по телу разбегаются искорки, теплые, обжигающие, собирающиеся на кончиках пальцев. Чувствовать, как тело выгибается, начиная не только подстраиваться под чужой ритм, но и пытаясь задать свой. Подобрать общий, единый, объединяющий… раствориться, утонуть в нежности карих глаз, растаять от тихого шепота: «Икари…»

А во время оргазма, вместо того чтобы упасть в траву, на ветки, все равно остаться в воздухе, пока тело выгибается в объятиях любимых рук, потому что меня, теряющую магическую концентрацию, подхватил и удержал другой… маг… и в тот момент мне было настолько хорошо, что даже не стыдно.

Стыдно мне стало несколько позже, когда я, заново искупавшись, явилась к ожидающим меня мужчинам. Хотя, наверное, теперь так говорить не совсем правильно — Джиди ведь была девушкой и, в отличие от меня, приличной. Ее вон даже единорог катает. А то, что у этих двоих характерно подпухшие яркие губы, и у Ярима отпечаток ладони во всю щеку, так это ничего не значит. Кроме того, что поцелуи эти гному нелегко достались, значит, ценить будет!

Рикиши, тоже успевший привести себя в порядок, стоял в сторонке возле своего ящера. Наг и демон, странно недовольные, стояли отдельно. Чхар черной тенью возник позади меня, — ну, я даже не сомневалась, что мне кто–то позволит купаться одной, без присмотра. Бхинатар тоже стоял отдельно, спокойный и доброжелательный. Только… каково ему было — удерживать меня во время