Драконов бастард - Илья Крымов

— Ну а как же присяга? Я клялся именем Джассара, присягал на жезле… — Тобиус шел позади Талбота, но каким-то образом понял, что тот усмехается.

— Присягаем им мы, и даем клятву перед Джассаром тоже мы, однако что с того нашим господам? Их-то не ожидает кара свыше, если они забудут о нас. Поэтому мудрый волшебник всегда подготовит для себя личный путь отхода, чтобы не попасть в ловушку и не обременить господина.

— Вы странно рассуждаете, чар Талбот.

— Скорее уж, мне странно, что вы сами не понимаете таких вещей. В конце концов, речь идет не о предательстве, а о предусмотрительности.

Тобиус чуть было не обронил лишнего при слове «предательство», но Талбот словно услышал непроизнесенное.

— Я не предаю дом Галли, выпуская вас из заточения, чар Тобиус, мне сто тридцать два года, и больше половины своей жизни я верой и правдой служу защитникам западных границ. Потому и иду против воли своего покровителя. Я могу дать ему то, что он просит, — вашу голову, но я должен дать ему то, в чем он нуждается.

— Осуществить задуманное и разбить зуланов под Тефраском, вместо того чтобы отправить меня на смерть.

— Именно так. К тому же я не верю, что вы виновны в смерти старого лорда.

— Спасибо, чар…

— Если бы я верил в это, я сам бы вас убил, чар Тобиус.

— Большое спасибо, что не верите…

Гневливый свернул в один из узких боковых проходов, и Тобиус поспешил следом.

— Потому что я помню Фрейгара Галли сопливым мальчишкой, — продолжал Талбот. — Он вырос, возмужал, состарился на моих глазах, и если я найду того, кто убил его, я выверну его наизнанку!

— Я… понимаю. Но не боитесь ли вы, что лорд Волтон…

— Мы либо умрем, либо вернемся к городу полноценными магами! Ни в одном из этих случаев Волтон Галли не сможет просто взять и казнить меня за измену — потребуется время, инициация судебного заседания в Академии, которая, как я понял, совершенно парализована сейчас. Маги не умеют действовать слаженно, если над ними не стоит доминирующая сила с кнутом. Для Академии этой силой был Гаспарда, умный, хитрый, изворотливый, мудрый, но при этом наделенный огромными талантами и могуществом, вызывающим зависть. Прочие управители тоже крайне сильны, но все они уступают ему. Управители молчат, а без них Академия так же бессильна, как дракон без головы. К тому же, если меня возьмутся судить, Адриан Оленвей скажет свое слово. Он пытался защитить вас, но не преуспел, — думаю, со мной будет иначе.

— Не преуспел, значит… а что Гайдрик? Он должен был подтвердить мои слова.

— Гайдрик? — Талбот поморщился. — Чар Тобиус, среди челядинов его светлости лорда Волтона есть только один Гайдрик, слабоватый умом конюх, которому далеко за пятьдесят и который в силу немоты вообще в свидетели не годится.

— Как же…

— Вашего Гайдрика к вам приставил кто-то другой, но уж никак не лорд Волтон.

— Чтобы следить за мной.

— Уж не знаю, зачем это кому-то, но такая мысль напрашивается сама по себе.

— В любом случае отрадно знать, что лорд Адриан поверил мне.

— Но даже его влияния не хватило, чтобы переубедить осиротевшего герцога.

— Он был сильно привязан к отцу? В таком возрасте? Я хочу сказать, я видел, как они… общались…

— Святая правда, Фрейгар был отцом, каких трудно найти, а маленький Волтон вырос примерным сыном. Эта лужа кажется мелкой, но в ней яма, в которой можно утонуть, обойдите стороной.

Тобиус хотел бы сказать, что он думает о «маленьком» Волтоне, но не стал.

Разговор оборвался, когда тайный ход сделался заметно ниже и волшебникам пришлось пробираться пригнувшись, едва ли не на карачках. Когда они оказались в тупике, Талбот Гневливый проделал с каменной стеной тот же прием, которым впустил их в тайный ход, и открыл узкий лаз, ведший наружу.

Тобиус не сразу понял, где находится, — вокруг него смыкались стены из необработанной подгнившей древесины, под ногами тихо шуршала сухая листва и похрустывали кости животных, пахло плесенью, а единственным источником тусклого звездного света была довольно просторная дыра на высоте двух с лишним футов от лиственного настила.

— Раньше здесь жила росомаха. Я нашел этот выход, и ей пришлось искать себе новое жилье. Не забудьте свои вещи, я сложил их вон там.

Тобиус в потемках набросился на свое добро, как коршун на добычу, нанизал перстни на пальцы, вложил в ножны ритуальный нож, вернул в поясное кольцо жезл и уложил на плечи деревянные бусы. В них не было никакой магической силы, но их тоже отобрали; мимик с ворчанием сам заполз на плечи хозяина и застегнул на его груди фибулу. Взяв в руки посох, маг почувствовал небольшой прилив сил, в сумке он обнаружил собственную книгу заклинаний и посапывавшего Лаухальганду.

— А ты ведь даже и не заметил, что меня нет, правда, паскуда?

Волшебники выбрались сквозь дыру наружу и оказались у корней огромного старого дуба. Талбот уверенно зашагал меж деревьев, и Тобиус поспешил за ним, стараясь мягче ступать по толстому слою шуршащего опада.

Магистр медленно погрузился в темный лес, ежеминутно, рискуя оступиться во мраке. Свежий лесной воздух, пахший кедровой смолой, влагой и разлагающейся листвой, заполнил легкие, а глаза мага то и дело замечали мелких лесных духов, рассиживавшихся на ветках и на шляпках грибов, растущих на древесных стволах, звук текущего в деревьях сока щекотал его уши, присоединяясь к многоголосью птичьего пения.

Казалось, духи леса были сонными, медлительными, будто их всех кто-то оглушил. Даже салехока, смерть малых зверьков, дух, напоминающий подвижную куницу с шестью сорочьими крыльями на спине, вместо того чтобы носиться по ветвям дерев со скоростью молнии, едва ползала.

Малые и большие духи леса тихо перешептывались в листве, разговаривая с деревьями и кустарником подлеска, а простые ночные звери вроде сов, енотов и ежей, которые если не спешили удалиться от людей, то замирали и прислушивались к их речи, не понимая ее смысла.

Волшебники прошлись вдоль берега ручья, внимательно осматриваясь с помощью чар Енотовых Глаз и стараясь расслышать за журчанием вод звук приближения врага. Все земли вокруг Тефраска оказались отданы на милость варваров из Дикоземья, и хотя те предпочитали равнинные просторы, лишь полный глупец ослабил бы бдительность в лесной чаще. Тобиус помнил, что нужно прислушиваться к пению птиц, — ведь птицы сидят высоко, видят далеко и в случае опасности предупреждают друг друга. Несколько раз это спасало ему жизнь, когда он блуждал в дебрях диких лесов.

— Лесные духи будто дремлют.

— Они зависят от магического поля, от тончайших связей с Астралом, которые нарушены сейчас. Им немногим лучше, чем нам, чар Тобиус.