Схимники. Четвертое поколение - Сергей Дорош

– А это откуда? – Кислоту больше заинтересовал сам крюк.

– Ах, хорошая придумка. Я уже попросил кузнеца сковать еще несколько.

– Этот где взяли?

– Артар принес, – пояснил Ломини. – У степняка убитого нашел. У него вообще много разного оружия было. Две сабли, одна, правда, сломанная. А вторая – великолепной работы. Тяжеловата, но это ничего.

– Зови сюда этого Артара. – Златомостец переменился в лице и произнес это таким голосом, что горцу не захотелось перечить. Почуяв неладное, Самота перестал жевать и нахмурился.

Правнук Бескена был поднят с лежанки. Он сонно зевал и сперва не понимал, чего от него хотят.

– Рассказывай про убитого тобой хунну, – приказал Кислота. – Все рассказывай с самого начала.

И молодой ивер поведал о прошлой ночи. Он с самыми молодыми парнями сторожил южные рубежи. Оттуда никакой опасности не ждали. Там лежало Гиблое плато. Кто с него мог прийти? Ближе к полуночи юноши услышали страшный крик. Он пробирал до самых костей. Человек так кричать не мог, но и зверя с подобным голосом никто не знал. Только все сразу почувствовали, что рядом враг и его нужно немедленно уничтожить. Рассыпались по горным тропинкам, словно кто гнал их. Когда заметили ордынца, ни у кого даже сомнений не возникло, что надо его убить. А вернее, добить. Чужак полз на руках. Нижняя половина тела у него отнялась. Халат залит кровью.

Остановившись возле какого-то куста, он начал пожирать листья и ветки. Сам его вид вселил ужас в сердца молодых иверов. Кто-то не стерпел и выстрелил. Но пуля прошла мимо, хоть многие готовы были поклясться, что в последний момент хунну дернулся в сторону, уходя от выстрела. После этого на него обрушился целый шквал свинца.

– Откуда же вы узнали, что Артар, а не кто-нибудь другой добил его? – спросил Самота, уже понимая, кто мог ползти с отнявшимися ногами и уклоняться от пуль.

– Я в голову целился, выстрелил последним, – пояснил юный ивер. – Рука дрогнула, думал, промахнусь.

– Лучше бы ты промахнулся, – тяжело вздохнул Кислота.

– Ах, зачем так говорить? – вмешался Бескен. – Он – хунну, чужой, и даже враг. Сильно изранил его кто-то. Позвоночник перебил меж лопаток, по горлу резанул. Зачем он нам? Кто бы за ним ходил?

– Ловец-Ловец, – пробормотал Кислота. – Ты достался убийце тяжелее всего.

Утром он рассказал обо всем Малышке. Понять, что произошло, было не так уж сложно. Ловец вновь схватился с убийцей и вновь, несмотря на перерезанное горло и невозможность издать «вопль гнева», сумел уйти, когда понял, что не справится. Позвоночник ему, скорее всего, перебили ударом в спину. Крик, слышанный юными горцами, издал убийца. Он знал, что рубежи иверских владений стерегутся. Его голос подхлестнул чувства молодежи. Несложный прием для схимника. Может быть, в обычном состоянии Артар и его соратники не стремились бы убить израненного чужака, не попытавшись поговорить. Но их гнал крик схимника. Так же точно в Бочаге гнев Мятежника, излившийся в вопле, выгнал на улицу горожан, заставил драться, не жалея себя.

Утром Самота разбудил всех до восхода солнца. Он уже довольно резво хромал, собираясь в дорогу, много ругался. Малышка сбегала навестить Радигоста. Гулиса, сестра Бескена, взялась его выхаживать. Седая старушка, на лице которой еще не до конца увяли следы былой красоты, сказала, что ночью сотник пришел в себя, а сейчас спит. Будить не разрешила, успокоила девушку, что выходит гостя. Бескен подтвердил, что сестра его – лучшая знахарка в ауле.

Провожали их лишь старый аксакал с сыном. У каждого теперь был конь иверской породы, а в переметных сумах вдоволь провизии. Все это дали им даром.

– Может, пусть Ломини проводит вас? – спросил напоследок старик.

– Не стоит, – отмахнулся Самота. – Помню я дорогу.

– Вот туда же и те трое с Варданом ушли. Много всего у нас накупили в путь. А вооружены – как целое войско.

– Прощай, отец, и ты, брат, прощай. – Чуб обнял иверов. – О коне моем позаботьтесь.

– Не бойся, сын мой, все с ним будет хорошо. Не в первый раз оставляешь.

– Не забудь, кому какое из писем, – сказал напоследок Кислота.

Аул скрылся за скальным выступом. Кони шли легкой рысью.

– Как думаешь, получится что-нибудь из нашей затеи? – спросил Самота.

– Надеюсь. – Кислота пожал плечами. – Это позволит городу простоять какое-то время, а там, глядишь, и мы вернемся после обучения.

– Власть аксакалов, – задумчиво промолвил чуб. – А почему ты не настоял, чтобы правило вече? У венедов когда-то был такой обычай, что-то вроде нашей Рады.

– Для племени это, может, и годится, но не для Золотого Моста, – возразил Кислота. – Купцы подкупят простых людей и все равно добьются, чтобы их избрали.

– У нас тоже есть зажиточные чубы, но пока никому не удавалось купить поддержку Рады.

– Это – другое. Ваш кошевой – прежде всего воевода. Каждый чуб понимает, что его избирать надо из лучших, иначе бездарь какой-то всех погубить может. Ответственности у кошевого и старшины больше, чем привилегий. А у нас власть – большая кормушка и возможность принимать нужные тебе законы. Это и надо изменить. А иначе все так и будет делаться на пользу лишь горстке избранных.

Глава 4

Недотрога

Признаться, я никогда не был хорошим следопытом. А выслеживать кого-то в горах просто не умел. Пришлось крепко думать, пытаться поставить себя на место Императора. А кого мне еще искать? По крайней мере, этот брат прислушается к моим словам. Я не думал, что он задержится в Золотом Мосту до утра, потому потратил уйму времени на поиски того, чего нет, – следа.

Проплутав по Иверским горам два дня, понял, что есть одно место, куда горцы не ходят. Это было странно. Названия «Гиблое плато» раньше я не слышал. И не понимал, почему столь удобное место пребывает в запустении. Тропы туда когда-то стерегли каменные башни. Но местные давно растащили их, пустив на постройку своих домов.

Голод я успешно подавлял, хоть и понимал, что поесть надо. Нельзя исчерпывать до донышка резервы тела, тем более что они могут мне еще понадобиться. Перед тем как подняться на плато, я поймал горного козла и свернул ему шею. Уверенность в том, что Император где-то рядом, крепла.

Гиблое плато. Ровная площадка посреди скал. За день его можно было пересечь. Здесь имелась плодородная почва, рощи настоящих деревьев и руины древнего города. Странно, я не заметил следов осады или штурма, хоть, конечно, время могло их изгладить. Но мне казалось, что город просто покинули. За тысячи лет природа взяла свое. Крепостные стены разрушились, дома стояли без крыш, сохранив лишь голые стены. Все, что было сделано из дерева, давно обратилось в труху.

Мои вещи остались в «Морском коньке». При себе был лишь нож. Свежевать им добычу тяжеловато – слишком уж он мал, – но выбирать было не из чего. Я насобирал сушняка, развел костер. Когда огонь прогорел, нанизал на прутики кусочки мяса. Мог бы поесть и сырым, но хотелось настоящей приготовленной пищи. К сожалению, соль осталась вместе с прочими вещами. Но голодный желудок не стал придираться к таким мелочам.

Мясо поспело. Я подбросил дров на угли. Огонь вспыхнул и набросился на привычную пищу. И я последовал его примеру. Глупо все вышло. Носился по горам, словно бурной и бестолковой деятельностью пытался извиниться за невмешательство в споры схимников, повлекшие столько жертв. Глупый вопрос – что было бы, если я принял предложение псеглавцев, или вильцев, или позже Мятежника и Императора? Удалось бы избежать смертей?.. Все произошло так, как произошло.

Чтобы укрыться от ветра, я расположился в старом доме, от которого осталось лишь две полуразрушенных стены. Удобно было сидеть, прислонившись к одной из них, расслабить тело. А отсутствие крыши – это даже хорошо. Звезды в ясном небе я ценил больше, чем укрытие от возможного дождя.

Полузабытое чувство одиночества я встретил как старого друга. Как давно мы не сидели вместе с ним у костра! Четырнадцать лет? Пятнадцать? Я скучал по ученикам, таким привычным, где-то даже родным. Что они думают обо мне, бросившем их учителе? Поймут ли когда-нибудь? И что странно, загадочного убийцы я не боялся.

Удивительное ощущение, словно во всем мире ты один. Нет других людей, нет шумных городов и тихих деревень, уютных домов, подмигивающих путнику светом в ночных оконцах. Есть лишь ты, костер, звездное небо и дорожный плащ, в который можно завернуться и заснуть. Хотя нет, плаща не было. Ночи в горах действительно холодные. Но когда подобные мелочи смущали схимников?

И вновь мысли мои возвращались к Золотому Мосту. Чем может показаться мое бездействие? Ленью? Трусостью? Безразличием? Каждый решит это для себя сам. Я же вижу одно – у схимников сила великанов. А великанам надо продумывать каждый свой шаг, если не желают они передавить кучу народу. Разве не это подтверждает то, что произошло в Золотом Мосту? Несколько великанов-схимников не нашли общего языка. И от их пляски содрогнулся самый большой город.