Ветер разлуки - Соня Мармен

– A Thighearna mhor… mo nighean a’s boidhche…[136] Iseabail… Неделя без тебя – это так долго!

Губы Александера впились в ее рот, а руки заскользили по плечам, по спине. Смежив веки, Изабель почувствовала, как земля уходит из-под ног. Запах Александера действовал на нее как мощный афродизиак. Она застонала, когда он подтолкнул ее к стене и прижал массой своего тела. Изабель показалось, что еще мгновение – и она потеряет сознание. Ей так хотелось расслабиться, отдаться в его власть…

Она зарылась пальцами в его густые мокрые волосы, в которых еще остались не успевшие растаять льдинки. У него такие красивые волосы – черные в пасмурную погоду и отливающие бронзой на солнце…

Рот Александера прочертил влажную тропинку по ее шее до самой груди. Запрокинув голову, она сделала глубокий вдох. Жесткая щетина на подбородке легонько покалывала ей кожу. Александер тоже с трудом переводил дух. Дрожь удовольствия пробежала по телу девушки. Приоткрыв глаза, она увидела их отражение в зеркале, и это возбудило ее еще сильнее. Влюбленная пара, слившаяся в своем стремлении к плотскому наслаждению… Изабель вдруг вспомнила Перрену и Этьена в кладовой, представила себе стройное, но крепкое тело того, кто склонился над ней сейчас, его широкую спину под сорочкой, сильные ноги под килтом… Поймав себя на том, что представляет гладкие ягодицы Александера, она почувствовала, что краснеет, а по всему телу уже порхают, дрожа крылышками, тысячи бабочек… И все же здравый смысл еще пытался напомнить ей, что существуют границы, которые не следует переступать. Но как удержаться, как?

Александер прошелся рукой по ее корсажу. Дыхание Изабель участилось, и внутренний голос зашептал, что опасность близка как никогда. Погладив лиф из камлота[137], его пальцы скользнули вверх, обхватили круглую грудь и стали ее ласкать. Изабель напряглась. Александер пробормотал нечто нечленораздельное, когда она вонзила ногти ему в плечи. Собственное отражение в зеркале вдруг напомнило ей испуганное лицо Марселины, каким она увидела его через плечо насильника. На девушку накатила паника. «Но ведь это Александер, ты его любишь! Он никогда не причинит тебе вреда!» Но картинка, которая сейчас отражалась в зеркале, напоминала другую, намного более страшную.

– Алекс!

Он не отозвался – целовал ее грудь у самого края декольте на платье. Она резко его оттолкнула.

– Алекс, не надо!

Этот возглас негодования прозвучал слишком громко. Изабель испугалась и прикрыла рот рукой. В этот момент в стену дважды постучали. Александер растерянно смотрел на нее, ожидая указаний, но Изабель молчала. Тогда он схватил с кровати свои накидку и куртку. В коридоре послышались голоса, и это привело Изабель в чувство. Схватив Александера за руку, она оттащила его в дальний угол комнаты, открыла дверцу платяного шкафа и втолкнула его внутрь. Потом взгляд ее упал на привязанную к столбику кровати веревку. Она успела накинуть поверх нее пеньюар, когда в дверь постучали.

– Изабель?

То был голос матери. Девушка в последний раз окинула комнату взглядом и направилась к двери. Услышав голос Мадлен, девушка замерла возле двери. В коридоре стали перешептываться, но о чем именно, она не расслышала, поэтому решила, что лучше все-таки открыть.

– Изабель, почему ты до сих пор не в кровати? Я увидела свет в твоей комнате. Ты хорошо себя чувствуешь?

– Да, мама. Я просто… читала. Мне не спится.

Увидев, что дочь еще одета, Жюстина вскинула брови.

– Если ты разденешься и снимешь корсет, уснуть будет проще.

– Да, мама. Я зачиталась…

– Я как раз шла помочь ей раздеться, тетушка! Я была в кухне, готовила для Изабель липовый чай, он помогает уснуть.

Жюстина с недоверием посмотрела на девушек и пожала плечами.

– Ну хорошо. Только не засиживайтесь допоздна, дети мои. Я иду спать. Доброй ночи!

Когда она ушла, Мадлен вошла в комнату и быстро закрыла за собой дверь. Скрипнула створка шкафа, и Александер улыбнулся молодой женщине. На нем была форменная куртка, и это немного успокоило ее. Опасность была близка, но им удалось выкрутиться. Мадлен даже засмеялась от облегчения.

– Тебе смешно? – возмутилась Изабель. – Я чуть не умерла от испуга, а ты смеешься? Лучше принеси мне липового чаю, сегодня он мне понадобится!

Все еще улыбаясь, Мадлен посмотрела на Александера и вышла, закрыв за собой дверь. Изабель проследила взглядом за выходившей из комнаты кузиной и вздохнула. Слава богу, обошлось! Александер обнял ее сзади и положил подбородок ей на макушку.

– Мне не следовало приходить. Это слишком опасно для тебя.

Опасно для нее? О да! Но совсем по другой причине.

– А для тебя не опасно? Отец мог бы тебя за это повесить!

Он повернул ее к себе лицом и чмокнул в лоб. Было очень трудно довольствоваться невинными поцелуями и ласками.

– Я готов начать все заново и сделать намного больше, чтобы снова пережить эти минуты счастья, Изабель. Но теперь мне пора. А ты ложись спать.

Он посмотрел на широкую постель и закрыл глаза, представляя себе изгибы тела Изабель, которое ему довелось ласкать. Он осмелился к ней прикоснуться, и она отозвалась на его ласку…

– Сегодня ночью я буду думать о тебе.

– А я – о тебе, Алекс.

Она посмотрела на него блестящими глазами и робко улыбнулась. Эти слова она пропела, совсем как Конни когда-то. Ее глаза напоминали ему глаза Кирсти. Временами она улыбалась едва заметно и чуть насмешливо – совсем как Летиция. Нет, он больше не мог отрицать, что влюбился в Изабель, как раньше влюблялся в этих женщин… которых потом потерял.

– Изабель!

Он замолчал. Она стояла и ждала, что за этим последует. На лице появилось встревоженное выражение, тонкие брови нахмурились. Он в последний раз поцеловал девушку и обнял так крепко, что она охнула. Он боялся, что, стоит только произнести эти слова вслух, как он потеряет и ее.

– I love ye…[138]

Ошарашенная, Изабель стояла и смотрела, как его накидка растворяется в холодном мраке ночи. И только когда Мадлен с ворчанием принялась закрывать ставни, она пришла в себя.

– Да что с тобой такое, Иза?

– Он мне сказал… Сказал, что любит.

Глава 12. Беспросветные дни, бессонные ночи

Дни шли за днями. Лед, покрывший реки Сен-Лоран и Сен-Шарль, становился все толще, и на нем – от одного берега к другому – посредством вех, срубленных молодых сосенок, наметили «дороги» для саней. Иногда ночью Александер слышал звон колокольчиков на лошадиной сбруе и скрип снега под полозьями.

Условия жизни в оккупированном городе оставались тяжелыми. Из-за недостатка свежих овощей участились случаи цинги. Особенно этой болезни были подвержены солдаты, вероятно, по причине злоупотребления спиртными напитками. Цинга наводила бо́льший страх, чем французская армия, маневры которой тщательно отслеживались. Зима обещала быть суровой, особенно для тех англичан, которые разместились в наспех построенных и плохо отапливаемых хибарах.