День гнева. Принц и паломница - Мэри Стюарт

Именно о Нимуэ они сейчас говорили. Александр, разумеется, слышал об этой юной протеже и ученице великого Мерлина, которая девочкой была помещена среди дев в святилище Озера на Аваллоне, но покинула их для того, чтобы жить с Мерлином и перенять всю его науку.

— Как когда-то, — сказала королева Моргана, — он учил бы меня, не будь он в таком страхе, что моя сила может превзойти его. Из страха он уговорил моего брата Артура отослать меня на Север, выдать замуж за короля Урбгена Регедского. Это устраивало обоих королей, они использовали меня как пешку в своей игре, чтобы связать два королевства. А я оказалась взаперти в замке Урбгена в Лугуваллиуме, наедине со стариком, у кого было два сына старше меня годами, и эти сыновья ненавидели меня.

Итак, королева продолжала рассказывать свою версию прошлого, где всем известные факты, какие не могли не достигнуть ушей Александра, были тщательно искажены, чтобы придать рассказу достоверности. Правда была в том, что по пути на свою роскошную свадьбу, куда ее как заместитель Артура сопровождал Мерлин, Моргана попыталась улестить волшебника передать ей хотя бы часть своего искусства. Холодный и резкий отпор превратил Моргану во врага чародея, и эта вражда перешла на Нимуэ, преемницу Мерлина. Даже недавнее убийство ее сводной сестры Моргаузы Моргана умудрилась каким-то образом возложить на Мерлина, хотя самого чародея давно уже не было при дворе и убийцей был собственный сын Моргаузы. Но разве не всем известно, что Мордред, Артуров сын от Моргаузы, стоял тут же, повинуясь кто знает каким наставлениям советницы Верховного короля?

Так Моргана изменяла обычную тактику, подстраиваясь под утомительную лояльность Верховному королю своего юного любовника. Внимательно изучая его из-под полуопущенных век, она продолжала гнуть свое. Зная все это, как предугадать, что может случиться с другой королевой, с ней самой, заточенной, как Моргауза, по ложному обвинению в измене, но у которой в отличие от Моргаузы нет ни родичей, ни сыновей, чтобы защитить ее, а есть только августейший брат, а он прислушивается лишь к ревнивым советам Нимуэ — советам, нацеленным на то, чтобы держать Моргану подальше от брата, которому она может принести на его службу силу еще более великую, чем та, какой владеет Нимуэ?

Да, да, подтвердила она в ответ на несколько ошеломленный взгляд Александра. А потом кивнула — такое вполне возможно. Есть один, только один способ оградить беззащитную королеву от колдовства Нимуэ и вернуть себе милость и доверие брата. Есть талисман, который, если только она сможет заполучить его, даст ей такую власть. На поиски этого талисмана и отправились ради нее Ферлас с братом. Они потерпели неудачу, как это было еще с одним из ее рыцарей, который отправился в тот же поход еще do них.

Как же теперь ей просить еще одного человека, каким бы храбрым и галантным он ни был, отправиться в этот погибельный поход? Она скорее проведет остаток своих дней в этой беспомощной изоляции, чтобы кончить свои дни, быть может, так же, как кончила их Моргауза, быть убитой во тьме ночной…

Какой бы магией, без сомнения, ни владела королева Моргана, было одно искусство, какому не мог бы ее обучить Мерлин — и Александру было невдомек, да он и не должен был знать, что большинство женщин на такое способно, — искусству вызвать слезы на печальных глазах; всхлип в легком чарующем голосе — и вот возлюбленный уже у ее ног, его смутные сомнения забыты, и он клянется всеми богами в календаре, что он все сделает, что бы она ни пожелала, даже если для этого придется пойти на верную смерть. Он был стремителен, горяч и очень юн. Вот оно, приключение, на поиски которого, казалось, так давно он выехал из Крейг Эриэн. Это основа для баллад о красоте и прекрасной любви. Поход во имя королевы, и такой прекрасной любящей королевы.

Моргана, приняв его клятвы, его поцелуи и изящный платочек из тончайшего шелка, чтобы вытереть слезы, поудобнее Устроилась в своем кресле, чтобы рассказать ему о походе, столь близком ее сердцу, походе, который уже дважды пытались предпринять и который уже дважды закончился неудачей и смертью.

Это был поход за Граалем.

Часть истории, что она начала рассказывать, Александр Уже знал. Тайная любовь короля Утера к Игрейне, герцогине Корнуэльской, плодом которой стало рождение Артура, давно уже отошла в область легенды вместе с повестью о скрытом детстве Артура и его внезапном появлении в битве подле умирающего Утера. Последовавшая затем сцена тайны и чуда, когда, приведенный в Зеленую часовню чародеем Мерлином, юный король поднял из камня магический меч Калибурн и был провозглашен законным королем всей Британии, рассказывалась в песнях и сказках у каждого очага.

Но было еще кое-что, что не стало общеизвестным, что отошло в тень перед ореолом, окружавшим восшествие на престол юного Верховного короля, а именно: как попал меч государственной власти на сохранение к Мерлину. Моргана эту историю знала, слышала ее от своей сестры Моргаузы, которая, в свою очередь, знала ее от соглядатаев, давным-давно поставленных наблюдать за всем происходящим в доме короля.

Меч Калибурн некогда принадлежал императору Максиму, которого британцы в недолгое его правление их страной именовали Максеном. Меч выковал ему бриттский кузнец — легенда говорила, сам Велунд — в кузне в горах Уэльса, и он обладал магическими силами. Принадлежать меч мог только королю, законнорожденному королю Британии.

После смерти Максена в чужих землях некоторые из его верных солдат, преисполнившись решимости не дать Калибурну попасть в чужие руки, привезли меч назад в Британию и закопали вместе с другими сокровищами под алтарем в святилище Митры в Сегонтиуме, последней великой крепости Максена на побережье Уэльса. Здесь с помощью своего волшебного искусства и нашел его Мерлин и, поскольку он приходился родней Максе ну, забрал меч как бы по праву, чтобы спрятать его и сохранить до прихода Артура.

— Ты это знаешь? — спросила Моргана, а когда Александр кивнул, продолжила: — Я была слишком юна, чтобы быть там. Я была с моей матерью королевой Игрейной в Корнуолле, готовилась к свадьбе, но моя сводная сестра Моргауза была на Севере с нашим отцом королем Утером и… — Голос Морганы прервался. — Ну, это не имеет значения. За то, что она совершила, она поплатилась.

Она помолчала, и на мгновение ее лицо стало далеко не прекрасным. Александр ничего не заметил. Впервые тревожное предчувствие смешивалось с прошлым возбуждением. Теперь он вспомнил и другую историю, которая шла несколько дальше измены супружескому ложу. Говорили, что Моргана убедила своего любовника Акколона украсть меч Верховного короля Калибурн, подменив его копией, дабы развеять подозрения Артура. Что планировала эта пара, можно только гадать, поскольку Артур сразился с Акколоном и убил его, после чего объединился с королем Урбгеном, дабы не позволить Моргане творить новые козни.

Она, разумеется, настаивала на своей невиновности: она хотела меч силы лишь для того, чтобы отдать его своему мужу Урбгену, это Акколон подбил ее на злое дело, — но никто этому не поверил, и Александр, на собственном опыте испытав уловки Морганы с юным возлюбленным, сомневался, имел ли Акколон вообще какую-либо власть над ней.

— Неужели ты все еще хочешь заполучить меч? — сказал Александр, скрывая заминку в голосе.

Моргане, которую этот вопрос вернул в настоящее, хватило одного взгляда, чтобы понять, что путы ее магии пора перевить. Рассмеявшись, она встала, налила им обоим вина, потом села на подушки на широком подоконнике и жестом предложила Александру сесть в кресло подле нее.

— Нет-нет. Разве я не сказала, что это грааль?

— Да. Но я тебя не понял. Грааль? Думаю, это чаша? Какой грааль?

— Разве ты не помнишь, как я рассказывала, что когда Мерлин нашел Максенов меч силы, при нем в святилище Митры в Сегонтиуме были и другие сокровища?

— Да. И этот грааль был там?

— Совершенно верно. Величественная золотая чаша, как говорят, украшенная драгоценностями, с крыльями вместо ручек, и еще много всего — я забыла что, — но все это бесценно. Вещи, спасенные из императорской казны и привезенные в Британию после смерти Максена. Каким-то образом это хранилось в тайне, и сокровища оставались зарытыми, пока святилище Митры не сгнило и не обрушилось наконец на них. Мерлин не взял ничего, кроме меча. Он… — голос ее внезапно стал едким, — он думал, ему грааль не нужен.

— А тебе нужен?

— Нужен! Хочется думать, что нет, но я желаю его. Алекс, любовь моя, я желаю его! — Она свое вино поставила, даже не отпив, и повернулась, чтобы взять лицо Александра в свои руки. — Еще больше, чем я желаю тебя, если это возможно! Нет, нет, мой дорогой, выслушай меня до конца. Этот грааль, эта чаша, как ты его называешь, я верю, что он еще более волшебный, чем меч! Я знаю, что тот, кто владеет им, обладает силой и покровительством великих богов. Я видела в хрустале и слышала в шепоте темных духов воздуха.