Мои воспоминания. Брусиловский прорыв - Алексей Брусилов

Говорю «таинственные», так как он никогда не приезжал к нам открыто в автомобиле миссии. Он заметал следы за собой, сев в трамвай, потом пересев на извозчика, и в конце концов доходил до нашего дома пешком. Он не хотел подвести меня и не желал компрометировать свою миссию дружбой с «генералом». А я ведь, забавно, остался в России один генерал, и извозчики, и солдаты, и крестьяне – все меня во время революции по-прежнему величали «генералом Брусиловым».

Итак, за последние четыре года раза два в месяц появлялся у нас «Осип Осипович». И всегда со всевозможными услугами и вниманием, и к нам лично, и к нашим родным, друзьям и знакомым. Нужно сказать правду, что ни одна миссия в Москве не пользуется такой популярностью и любовью населения, как чехословацкая. Это, конечно, следствие того, что народ чешский и правительство чрезвычайно широко откликнулись на бедствия русских людей во время революции и голода.

Но и громадная доля этого падает на личность представителя миссии и состава ее. Всегда внимательные, заботливые, вникающие во все мелочи семейные и тем более во всю громадность трагического горя, залившего Россию за это время. Такое впечатление производили все служащие в этой миссии, но, конечно, камертоном задавал тон И. И. Гирса. Тонкий дипломат, очень добрый человек, умный, страстный охотник.

А у меня в семье и я сам, и покойный брат жены Ростислав Яхонтов, и племянник ее Коля Яхонтов[174] – все с детских лет ярые охотники. Семья Яхонтовых на Кавказе известна была среди охотников как лучших стрелков и знатоков охотничьего дела. И вот на этом общем коньке Иосиф Иосифович находил нескончаемые разговоры в моей семье. А тем же временем вел бесконечные беседы с моей женой: кому помочь? Кому послать посылку?

Кому выдавать ежемесячно продовольственную помощь? И жена моя не могла нарадоваться тем, что сотнями стала считать людей, кому ей удалось помочь, благодаря чешской миссии. Вот потому-то и крепились наши добрые отношения, и потому Осип Осипович, видя, насколько я взволнован состоянием здоровья моей жены, а она моим, и стал говорить, что Карлсбад-то теперь их, чешский[175], и нужно непременно туда ехать нам всем. Сестра моей жены, Елена Владимировна, также сильно изболелась за эти годы, и оставлять ее мы не могли бы по многим причинам.

Итак, после многих размышлений, пошел я к Фрунзе, который, как известно, стоит во главе военного дела, после отъезда Троцкого. Мои все близкие и друзья утверждали, что меня не выпустят за границу и только арестуют, если я об этом заговорю. Но я все-таки решился. М. В. Фрунзе, по моему впечатлению, очень удивился… Но выразил полное сочувствие и желание помочь:

– Вы понимаете, Алексей Алексеевич, что это от меня не зависит, я должен доложить Совнаркому.

– Ну и доложите.

– А вы дадите мне честное слово, что вернетесь, что будете только лечиться?

Я подумал минуту и ответил:

– Да, конечно, дам вам слово.

– А если мы вам дадим какое-либо поручение?

Это уже было хуже. Бросать Отечество, народ, всех родных, друзей, единомышленников, родные церкви и кладбища – нет, я не мог бы сделать никогда. Но брать поручение от правительства, которое мне чуждо, которое, на мой взгляд, преступно – нет, этого я также не мог бы, не был в состоянии.

Сам Фрунзе и некоторые другие мне внушали симпатию и казались мне идейными, хотя и заблуждающимися, людьми, но все правительство большевиков – это для меня такой ужас и горе, что для них брать на себя какое-либо поручение в Европу не было мне под силу. Но что же делать, как выйти из этого положения? Я отвечал:

– Отчего же, возьму. Но ведь я стар и болен, и еду только для того, чтобы лечиться и лечить совсем больную жену!..

Вероятно, умный Фрунзе понял, в чем дело, ибо, слава Богу, никакого поручения мне не дали, ибо тогда нам не пришлось бы и ехать.

– А деньги у вас есть, чтобы ехать? – спросил он тогда же.

– Я прошу дать мне пенсию за три месяца вперед.

На это Фрунзе дал свое согласие. Через несколько дней мне принесли 900 рублей и еще единовременно на лечение 1000 рублей. От продажи ковров у меня было около 500 рублей. И вот все. Я понятия не имел о дороговизне в Европе, а судя по старым воспоминаниям довоенного времени решился выехать с такими маленькими средствами. И. И. Гирса мне передал от своего правительства «добро пожаловать», и я поехал.

Это были как раз те дни, когда приключился скандал в Польше с убийством Вечеркевича и Богинского. Как всегда, пресса у большевиков в таких случаях была сильно возбуждена и в Москве многие очень волновались вопросом, как это я решаюсь ехать через Польшу в такое время, тем более что поляки меня «ненавидят» за то, что я во время польской войны участвовал в Особом совещании; они могут меня убить!..

Я говорил всем, что поляки сами такие горячие патриоты своего отечества, что ненавидеть меня не могут за то, что я люблю Россию. На вокзале нас провожали многие друзья, а также приехали оба секретаря Фрунзе, Сиротинский и Савин, с добрыми пожеланиями и мне и моей семье. Они оба много хлопотали, чтобы наладить наш отъезд.

Польшу я проехал совершенно благополучно и был даже тронут вниманием многих людей.

Многие кондуктора, полицейские, таможенные чиновники, элегантные дамы и их кавалеры меня узнавали, кланялись или отдавали честь.

На одной из таможен служащий не стал открывать наших вещей и что-то говорил по-польски, мы не поняли, а какая-то женщина, рядом стоявшая, ломаным русским языком объяснила:

– Он говорит, что генерал много беспокоя у себя дома видал, теперь надо ему покой дать и сундук его не беспокоить!..

А рядом с этим был такой случай: с нами ехало несколько дипломатических курьеров от большевиков, один из них так приставал ко мне с разговорами, что, я думаю, был специально приставлен ко мне для этого. А другие ехали в разные страны, у них было несколько толстых книг. На границе Польши у них все отобрали.

– Но это я лично для себя везу! – протестовал владелец их.

Поляк даже не соблаговолил ему ответить, выразительно махнул рукой и приказал этим жестом своему служащему всю эту литературу изъять.

Я невольно взглянул на заглавие: два тома сочинений Ленина и ежемесячный журнал Бухарина «Большевик». Что за наивный курьер, как мог он думать, что такие книги пропустят через нашу зачумленную границу в культурные спокойные страны.

На вокзале в Праге о нас «любезно» позаботились те же курьеры и предоставили нам автомобиль с красным значком. Это мне было неприятно, так как я и в Москве никогда не ездил с красным значком. Тут же, когда мы уже сидели в автомобиле, к нам подбежал запоздавший молодой человек, присланный от брата И. И. Гирсы нас встретить и отвезти в гостиницу, в которой для нас уже были приготовлены комнаты.