За серой полосой (дилогия) - Андрей Кайко

Ошиблись мы – Федул, вдоль самой скалы взлетая, умудрился ухватиться за куст, что в трещине корни пустил. А упряжь меж тем его вверх тянет, да так, что куст трещит. Ему б амулетки отключить, да подмоги дождаться, так нет, он вцепился в ветки обеими руками, и выпустить боится. Мы на конь и в усадьбу галопом, там чуть кур во дворе не передавили, за что нам после Стэфа головомойку знатну устроила. Сбросили конец верёвки со скалы, кричим Федулке "хватайся", а он даже ухом не ведёт – столь испужался, что света белого не видит, да и не слышит ничего. Давай я по той верёвке к нему спускаться. Глядь, а парень лицом что снег, губы синюшные сжал и дрожмя дрожит от натуги. Я до его пояса дотянулся, на серёдку загогулину поставил, Федулку концом верёвки опоясал и говорю, отпускай, мол, куст. А он пальцы разжать не может: свело намертво. Пришлось мне тот куст засапожным ножом пилить. И надо ж такому случиться – тока я последню ветку перерезал, как у Федула накопитель опустел. Вот он и рухнул вниз, чуть не утянув за собой меня, да ышшо троих сверху, коие нашу верёвку удерживали.

Апосля того случая, стали мы новиков на короткой привязи отпускать, ну, чёбы не расшиблись ненароком, покудова не обучатся с оглядкой амулетками работать. И тока затем их в свободный полёт выпускали. К слову сказать, у Федула, сколь он не бился, так ничего и не вышло, пришлось ему оставить обучение и податься в прислугу орудийную. Зато там он пришелся ко двору, разом став лучшим стрелком из амулеты, что на подводу пристроили. Его усердие дажить сам господин барон отметил! Федулка ж не токмо за какую-то седмицу познал премудрость и все тонкости стрельбы, он заставил переделать ту подводу в лахвет – от словечко-то ышшо! – загоняв плотника до матерного взбрыка. Токмо зряшно брызгал слюной мастер топора: прав оказался не он, а наш Федул, ибо на новом-то лахвете управляться с амулетой стало куда как сподручнее.

Но и мои вои не токмо лаптем щи хлебали: освоившись малость с летучей упряжью, они дружно стали смекать, как от той сбруи нам ышшо бОльшую пользу взять. Что-то из их думок было курам на смех, а кой-чё оказалось делом стоящим. Вот всем была хороша одёжа для парения, токмо биться в ней и врагу не пожелаешь. Саблей не взмахнёшь и шаг широкий не сделаешь – не дают косынки, хоть ты тресни. А без них, где ты в небо поднялся, там и опустишься. Как тут быть, что выбрать? Вот Никифор и смекнул пришивать те косынки токмо к рукаву, а другой край полотнища усеять кольцами, из которых кольчуги плетут. И такие же кольца пришить на одёжу от подмышек до пояса. Сложил заранее те колечки через одно да и просунул сквозь них тонкую спицу, вот тебе и перепонка меж рукой и туловом. А выдернуть ту спицу можно в любой нужный момент одним движением. Был летун и раз – ты уже боец, которого ничто не сковывает. И Степан от Никифора не отстал, тожить предложил дело дельное: убрать пару амулеток с плеч на пояс, к хребту поближе. Вродь как мелочь, безделица, а сколь я ею изумлён был, когда слетал с таковой переделанной упряжью. Расправленные косынки и напоенные магией поясные амулетки пронесли меня над землёй не версту как ранее, а цельных три, покудова я совсем траву носом косить не начал! Да и потом, когда я запитал наплечные амулеты, то не взлетел отвесно вверх, а наискось пошёл – и вверх и вперёд разом. О как! Это ж за три взлёта, насколько хватало магии в накопителе, можно, почитай, десять вёрст пролететь, ежели не больше. И лететь столь шустро, что не всякая птица за тобой угонится, про лошадь я дажить не заикаюсь! Вслед за мной остальные вои на себе спытали новинку, и всем им она по вкусу пришлась. Одним словом, сколь шорник не ерепенился, а пришлось ему изрядно потрудиться, спешно переделывая три десятка сбруй.

Взгляд со стороны:

Набрав высоту, "голубь" легко и спокойно скользил в чистом, удивительно прозрачном небе. Тоненькая нитка петляющей внизу дороги, главный Вовкин ориентир, на удивление быстро вывела пилота к переправе, к подпаленному им мосту. Светлое пятнышко свежетёсаных брёвен, которыми кто-то залатал прореху в настиле, издалека бросалась в глаза на фоне протянувшейся между двумя берегами закопчённой полоски. Ещё чуть дальше темнел лес. Вовка вспомнил бешенную скачку от погони и последующее долгое ковыляние усталого отряда в сгущающейся темноте, которому казалось не будет конца. А ведь всё это немалое расстояние "голубь" преодолел за неполную половину часа сонного слалома вверх-вниз! Разительное отличие, что ни говори.

Володя попробовал прикинуть, сколько времени займёт перелёт из Западного баронства в Ровунну, но быстро запутался в расчётах. Не зная точного расстояния между этими двумя пунктами, опираться только на скорость бега лошади оказалось явно недостаточно. Ведь лошадка то шагом плетётся, то трусцой бежит, да тракт не по линейке проложен, а вьётся причудливыми изгибами. И где тут взяться точности, если даже сейчас скорость полёта Вовка оценивал в буквальном смысле "на глаз" – по размеру слезы, которую ветер выжимал из этого самого глаза. Не отрываясь от управления, он долго умножал, делил, складывал в уме и на пальцах, пока не получил более-менее похожий на правду результат. Очень-очень грубо, "на военно-морской выпуклый", получалось что-то около семи часов. Немало. А если ветер встречный, то ещё больше. Проболтаться световой день в воздухе, не имея возможности встать и размять затёкшие ноги, в продуваемой всеми ветрами открытой кабине – подобное удовольствие разве что мазохистам придётся по вкусу. Но если начать сравнивать с недельной тряской в седле или на жёстком облучке неподрессоренной повозки, то подобный перелёт сразу представал в другом, гораздо более привлекательном свете.

Пока Вовкина голова была занята запутанной математикой, его руки и ноги самостоятельно давили на рычаги с педалями, ведя летательный аппарат вдоль змеящегося под крылом торгового тракта. В подсчётах время промелькнуло незаметно, и Володя был здорово удивлён, увидав внизу чуть в стороне от наезженной дороги населённый пункт. "Ба, да это то самое село, где нас с Лёшкой Палый привечал, будь он неладен! Точно, вон и характерный выступ лесной опушки, и луг, по которому за нами конные гнались, и яблоневые сады сразу за околицей".

Вовка направил "голубя" вниз, намереваясь совершить запланированную ранее промежуточную посадку, чтобы расспросить местный люд о дороге на Залесье. Сколько до него и в какую сторону направляться. Вот только туда ли он прилетел? Но по мере снижения Володя замечал всё новые и новые приметы, подтверждающие точность попадания. "Вон и пустырь в центре села, где на месте разваленного взрывом накопителя дома хозяин уже начал новое строительство. А вон и приметный двор, где нас пытались поймать рыболовной сетью. Точно, он. А там курятник рядом с будкой кабыздоха щеголяет новой крышей. Помнится, старую-то Палый проломил, доведя кур до истерики. Ох, и знатно же он тогда грохнулся!"

Окончательно убедившись, что он попал по нужному адресу, Вовка уже повёл было "голубя" к земле, но решил повременить, удивлённый нездоровой суетой селян. "Странно – подумал он – день вроде будний, а селяне хозяйством не занимаются, сбор зачем-то на площади устроили. Или это не собрание?" Володя поднял аппарат повыше и заставил его зависнуть, удерживаясь в воздухе на одной левитации. Достал из-за спинки сиденья ружьё, и через приближающий камень принялся рассматривать происходящее на сельских улочках.

Да, сборище имело место, вот только ни разу не добровольное. Разбившись на тройки и пары, какие-то вооруженные люди обшаривали дома и тычками сгоняли селян в одно насмерть перепуганное стадо. Всех, и старых и малых, без разбору. Внезапно из одного домишки на краю села, во двор которого только что нагрянули воины, выскочили три фигурки и бросились бежать. Мальчишка лет двенадцати и две девчонки постарше перелезли через забор и скрылись из вида под развесистыми кронами садовых деревьев. Один вояка обнажил саблю и остался во дворе стеречь хозяев дома, а двое других, повинуясь его командному жесту, вскочили на коней и понеслись за беглецами.

Зависший без движения "голубь" медленно сносило ветром в сторону от разыгравшейся внизу драмы. Чертыхнувшись, Вовка вынужден был отложить ружьё и опять взяться за управление. Пока он разгонялся, пока разворачивался и подлетал поближе к садам, мальцы пробежали сады и что есть мочи неслись через луг к лесу, точь-в-точь как когда-то, задыхаясь от натуги и хрипя загнанными лошадьми, мчались через этот же луг сам Володя с верным Лёхой. И также позади беглецов грохотали конские копыта, вселяя в души ужас. Вовка ещё круче опустил нос голубя, разгоняя аппарат до гула в проволочных растяжках. Он торопился догнать всадников, пока не случилось что-то страшное, но… не успевал. Самую малость опаздывал – всадники почти настигли детей. И в этот момент беглецы разделились: одна девчонка метнулась влево, а мальчишка вместе с другой девахой рванули направо. Такой маневр оказался слишком резким для несущихся во весь опор разгоряченных коней, и они пронесли наёздников мимо, как те не дергали уздечки.