Трон сломленных богов - Эмбер Николь

что, если я сама его хочу? – спросил я, слегка повернувшись, чтобы видеть его лицо.

Гнев, ревность и еще одна неясная мне эмоция промелькнули в его глазах, радужка сверкнула серебром. Воздух между нами, казалось, заискрился – одной только мысли об этом было достаточно, чтобы вывести его из себя.

– Ты? – прогремел он.

Значит, настоящую ревность у него могут вызвать не смертные, а существа из Потустороннего мира.

Злая улыбка пробежала по моему лицу.

– Нет, я не хочу Кэмерона. Больше всего мне хотелось увидеть, не вылезет ли вена у тебя на лбу. К слову, она вылезла.

Его глаза сузились.

– Не смешно.

– По-моему – очень. А теперь успокойся, пока ты не разрушил мой красивый замок. И кроме того, нужно быть слепым, чтобы не видеть очевидной связи Кэмерона и Ксавье.

Самкиэль хмыкнул в знак согласия. Казалось, это было известно всем, кроме Кэмерона и Ксавье.

– Повернись, Дианна.

– Какой ты злюка.

Я ухмыльнулась, но подчинилась, не желая испытывать его терпение. Возможно, он все еще злится, но комната перестала трястись, и это был безусловный плюс.

Снова наступила тишина. Единственными звуками было мое тихое шипение и удары стекла о керамическую чашу. Я неподвижно сидела на низкой тахте в огромной ванной комнате, обхватив руками грудь и прижав к ней тонкий халат.

Я вздохнула:

– Только не думай, что я специально перед тобой разделась.

– Все в порядке.

– Я просто говорю, что не пытаюсь снова тебя дразнить.

– Я сказал, что все в порядке, Дианна.

Он произнес мое имя совсем не так, как делал это раньше. Нет, теперь его тон звучал раздраженно, грубо и резко.

– И вообще, почему ты так злишься? – Я снова обернулась на него через плечо.

Самкиэль пристально посмотрел на меня.

– Повернись обратно.

Я подчинилась.

– Слушай, я…

– Не надо. – Последние осколки стекла ударились о чашу с такой силой, что я вздрогнула. – Я не хочу слышать твои оправдания.

Самкиэль никогда не злился, – по крайней мере на меня, – хотя я несколько раз покушалась на его жизнь. Серебряный свет его глаз озарял ванную комнату. Даже когда его рука не дотрагивалась до моей кожи, я физически ощущала его прикосновения. Дрожь пробежала по моей ушибленной спине.

Самкиэль заметил это и остановился. Он замечал все, что меня касалось, улавливал каждый вздох и удар сердца.

– Я в порядке, – сказала я, покачала головой и натянула халат.

Он протянул руку и приспустил ткань, тепло его силы согрело мою спину. По коже пронеслось легкое покалывание – мои раны медленно, но бесследно заживали.

Спустя несколько секунд он опустил руку и встал с пуфика. Я завязала пояс халата. Он даже не смотрел в мою сторону, хотя я, не скрывая, прожигала его взглядом. Он смыл кровь с рук, с силой очищая кутикулу и ногти. Его форменная одежда была покрыта прахом, пеплом и кровавыми пятнами.

– У Небожителей есть химчистки?

Он ударил по каменному столику с такой силой, что тот треснул.

– Тебе смешно? По-твоему, это все шутка?

– Ты бросил меня на несколько дней и злишься, что я хотела уйти? – воскликнула я.

Его гнев, наконец, вывел меня из себя.

Он поднял голову и посмотрел на меня через отражение в зеркале, его серые глаза были полны ярости.

– Ты совершенно ясно дала понять, что не хочешь, чтобы я был рядом, Дианна. Снова.

Я открыла рот, чтобы ответить, но захлопнула его, когда поняла, что возразить мне нечего. Самкиэль был прав. Я перешла все границы.

Самкиэль схватил с полки полотенце и повернулся ко мне:

– Твоя жизнь для тебя ничего не значит. Я знаю. Хорошо, но как насчет тех, кому ты дорога? Тех, кто боится тебя потерять? Ты об этом подумала? Неужели ты такая эгоистка, что тебе наплевать на всех, кроме себя?

Я ошеломленно открыла рот:

– Как ты смеешь?

– Как я смею? Нет, как ты смеешь! Не делай вид, что в этом нет твоей вины. Не притворяйся, что мои чувства к тебе безответны. Ты была рядом со мной в самые темные моменты и ни разу не оставила меня одного. А теперь хочешь узнать, что чувствую я? Возможно, для Кадена ты заменима, но не для меня.

Я была готова на него наброситься, но голос Самкиэля и горькая боль в его тоне погасили во мне любой намек на гнев. Мое сердце бешено колотилось. Не хотелось это признавать, но его слова заставили ноющую боль в моем сердце утихнуть. Я обхватила себя руками.

– Слушай, – чуть слышно прошептала я, – все не так, как раньше. Я пошла туда не для того, чтобы меня убили, ясно?

– Тогда что ты сделала?

Я вскинула руки вверх в знак поражения.

– Я просто устала сидеть в этом дурацком дворце и ждать твоего возвращения.

Его лицо немного смягчилось, как будто мои слова успокоили бурю, бушующую под его кожей.

– Ты сказала мне держаться подальше, пока сама меня не позовешь. Ты не звала. Я выполнил твое пожелание.

Я проглотила растущий комок в горле.

– Я знаю. Я просто… Слушай, я не знала, что она будет там и захочет меня убить. Я просто хотела повеселиться. Или хотя бы попытаться это сделать.

Глаза Самкиэля сверкнули, как будто мои слова зажгли в нем искру надежды.

– Я понимаю. – Он вздохнул и облокотился на мраморную раковину. – В любом случае теперь ты знаешь, что лучше не отправляться на Онуну одной.

– Я была не одна.

Его глаза встретились с моими.

– Если твоя сила – лишь часть того, чем обладает Каден, то Кэмерон и Ксавье, при всем своем опыте, не смогут составить ему достойную конкуренцию.

Я кивнула и опустила голову, зная, что он прав. Я была глупа и неосмотрительна, рискуя не только своей жизнью, но и жизнями Кэмерона и Ксавье. Самкиэль провел рукой по лицу и глубоко вздохнул.

В ванной воцарилась тишина. Мы пристально смотрели друг на друга, но голод и острая потребность, наполнявшие его глаза, заставили слова слететь с моих губ. Слова, которые я искренне говорила только Габби:

– Мне жаль.

В его глазах мелькнуло удивление, гнев постепенно улетучился. Я еще крепче прижала к себе тонкий халат.

– Это и была лекция? – спросила я тихим шепотом.

Он поднял бровь:

– Тебе нужно читать лекции?

– Ну ведь это ты на меня злишься.

Он смотрел на меня слишком пристально, слишком внимательно, слишком долго. Мое сердце, измученное и окровавленное, затрепетало от надежды. Было бессмысленно отрицать, что он видел настоящую меня, но в эту секунду я наконец осознала, что его чувства непоколебимы и