Улан. Трилогия - Василий Панфилов

   Кусок Польши перепадал и Грифичу. Не сказать, чтобы очень уж большой... Но по сравнению с имеющимися владениями - весьма солидный. А главное - там жило много тех, кого с большей или меньшей натяжкой можно было назвать 'вендами'. То есть кашубы и представители других племён поморян. Много было и всевозможных полукровок: немцев с заметной долей славянской крови - и славян с немецкой. В большинстве своём такие полукровки предпочитали считать себя вендами, потому как что 'чистые' немцы, что (особенно) поляки частенько смотрели на них искоса, свысока.

   Здесь же, в Поморье, они чувствовали себя... Ну не единым народом, но некая общность всё же ощущалась. Так что выступлений польских националистов особо не предвиделось.

   Вообще, политика Петра в Польше предусматривала какие-то мелкие преференции не самим полякам, а родственным нациям - вроде тех же поморян. Изначально такой подход был скорее вынужденным - 'чистые' поляки оказались очень ненадёжными партнёрами, ну а потом оккупационные* русские власти оценили перспективы...

   Вот сейчас эти самые 'перспективы' и работали - поморян 'гладили по шёрстке', так что в сочетании с весьма неуклюжей национальной политикой** польских властей, выгоднее было бить себя в грудь и заявлять о кашубской/вендской самоидентификации. Дело было не только в выгоде, просто приятней ощущать себя потомком гордых вендов, а не представителем малого народа или ещё веселей - смеском непонятной национальности...

   Заигрывания с национальностями так и остались бы в теории, но... Польша - нищая страна, по которой не первое десятилетие шлялись чужеземные войска, грабя народ. Причём самое страшное, что подчас эти самые оккупанты становились благом для крестьян! По крайней мере, в войсках была хоть какая-то дисциплина и ставшие на постой офицеры не запарывали крестьян до смерти просто потому, что им так захотелось, не играли в 'ку-ку' с огнестрельным оружием, не...

   Словом, среди крестьян и ремесленников патриотов 'Великой Польши' можно было долго искать. Да и среди нищей шляхты хватало тех, кто с удовольствием поступил бы на военную службу практически к кому угодно - лишь бы там кормили каждый день, да платили жалование. Даже соседняя Пруссия, задыхающаяся в тисках кредиторов, выглядела предпочтительней родной Польши с вседозволенностью магнатов. А уж когда среди поморян пошли разговоры о Померании...

   'Землёй Обетованной' её не считали - та же Россия выглядела куда более привлекательно. Но туда нужно ехать, а тут - эмигрировать можно, не выходя из дома, не бросая какое-никакое, но хозяйство, родных, друзей.

   Агентура Юргена весьма умело манипулировала слухами, обещая невиданное процветание. Ничего конкретного не говорилось, так что люди придумывали сами. Общим 'фоном' для разговоров была сильная армия с добровольческим (!) контингентом и льготами после службы, отсутствие коррупции и равенство перед законом, образование и работа - много работы.

   Именно последнее убеждало поморян в грядущем благоденствии: будет работа, будут заработки, стабильность. Ну а планы Грифича особым секретом не являлись - строить мосты, плотины и дамбы, общественные сооружения, военные крепости, верфи, заводы. Никакой конкретики, но... Когда ты знаешь, что в Померанию едут эмигранты и всем находится работа, уверенности как-то прибавляется.

   Для крестьян же отдушиной было отсутствие рабства на землях Померании. При совершенно скотском отношении шляхты, надежда на свободу дала такой мощный эффект, что... Имения заполыхали.

   Нищее дворянство, не подвизавшееся на службе у какого-то магната или дворянина побогаче, особо не трогали. Ну а остальных... Убивали жестоко - вплоть до женщин и грудных детей.

   Самое странное, что восстания вспыхнули практически одновременно и очень сильно. Никакой 'раскачки' - крестьяне просто собирались и шли убивать.

   Откровенно говоря, герцог не слишком понимал их логику - осталось потерпеть всего несколько недель или месяцев и они станут свободными. Пришлось покопаться в документах. Выяснилось, что в первую очередь это была месть: за насилуемых жён и дочерей, за продажу отобранных детей куда-нибудь на сторону, за постоянный голод и страх. Но главное - крестьяне были уверенны, что если оставить кого-то из хозяев в живых, то те потом как-то выкрутятся и снова смогут стать их хозяевами. Это было нечто иррациональное и малопонятное, но крестьянское мышление восемнадцатого века было штукой своеобразной.

   Подавлять восстания было проблематично: русские войска были достаточно малочисленны и просто не могли распыляться. К тому же, крестьяне не собирались в войска, а работали скорее партизанскими методами.

   Соседи-шляхтичи могли бы придти на помощь, но... русская администрация весьма подозрительно относилась к таким отрядам. Хватало прецедентов и уверенность в том, что после подавления крестьян последует удар в спину русским войскам, была практически стопроцентной.

   Ну а самое главное - у крестьян нашлись умные вожаки. Были написаны письма безземельной шляхте, где говорилось, что если те не будут вмешиваться, им ничего не грозит, ну а если вмешаются - их будут убивать вместе с жёнами и детьми. Письма были написаны и русским солдатам...

  '... мы не хотим воевать с вами, братья-солдаты. Знаем, что одно капральство с лёгкость разгонит любой наш отряд. Но неужто вы не видели, как мы живём, как лютуют паны? Это месть, а месть священна - так говорится и в Библии. Мы не просим вас идти против воли командиров и если те прикажут стрелять в нас - стреляйте. Но пожалуйста - мимо... Многое можно сделать такого, чтобы не идти под трибунал и в то же время не идти против совести...'.

   Так что хотя раздел страны только предстоял, войска Померанского отплыли (Пруссия отказалась пропускать их) с гуманитарной миссией. Именно так назвали её католические иерархи, которых сильно обеспокоило происходящее в Поморье. Беспокоило потому, что большинство ксендзов в регионе были выходцами из шляхты и откровенно поддерживали своё сословие - жесточайшее угнетение крестьян они видели с детства и считали НОРМОЙ. Так что призывы к миру и анафема бунтовщикам только ухудшила положение и теперь начали гореть уже церкви...

   Иерархи быстро договорились с Марией-Терезий и Павлом, после чего буквально выпихнули Владимира в Поморье. 'Выпихнулся' он только после внесения аванса и обещания возместить затраты - операция по разделу была ещё не готова и склады пока пустовали.

   Высадка прошла в Гданьске, хотя по Договору город и окрестности должен был остаться за Польшей. Просто там тоже начинались волнения, так что согласно присланным инструкциям от австрийской императрицы, он должен был пройти от Гданьска до Колобжега - дальше уже начиналась территория Пруссии. Идти предстояло не только по побережью, но и забраться достаточно глубоко в бывшие польские земли - получалась что-то вроде неправильной трапеции с основанием на берегу Балтики. Именно здесь проживала большая часть поморян.

   Встречали его... кисло. И это при том, что сами (!) попросили (унять разбушевавшуюся чернь). Понятно - неприятно, когда родная страна распадается на части, но тут уж сами виноваты. Тем более, что вина Померанского в разделе Речи Посполитой была сомнительной, да и на земли он мог претендовать как 'Исконный князь', что поляки ценили.

  - Приветствуем ясновельможного пана на земле Польши, - угрюмо сказал пузатый шляхтич в колоритном национальном костюме, представляющий магистрат. Несколько десятков таких же чиновников встречали сейчас сходящие с кораблей войска, работая вместе со штабными.

   Задерживаться в городе не стали - всё-таки почти пятнадцать тысяч войск в не таком уж большом городе - это слишком много. Цифра большая? Так под вопли католических иерархов о необходимости защиты Церкви, Владимир выторговал припасы и содержание не только войск, но и охотников из милиционеров и юнкеров. Не то чтобы они были нужны... Но такое количество успокоит самых буйных, на и главное - даст возможность провести своеобразные маневры в условиях, приближенных к боевым и 'обкатать' наконец армию и милицию в совместных действиях.

   Не стали задерживать и у города: взяли необходимые припасы и разделились на пять колонн. Пусть до ночёвки они пройдут не так уж много, но хотя бы не будет толчеи и неразберихи.

   Сам герцог возглавил часть пехоты и отправился вдоль побережья - нужно было максимально засветиться и объяснить предстоящую 'политику партии', а портовые и прибрежные города в восемнадцатом веке - основные транспортные узлы. Быстрее дойдёт информация.

  -... обещаю помилование тем крестьянам, кто разойдётся по домам.

  - Но княже! - возопил один из шляхтичей, собравшихся неподалёку от городка Устка, - быдло нужно наказать! Не позволям! Вето!