Светорада Золотая - Симона Вилар

На седьмой день пути река, наконец, выровнялась, берега расширились, и варяги смогли пройти на веслах довольно большой участок пути, не опасаясь повредить корабль о коряги и мели. Продолжавшему следовать берегом Стеме пришлось теперь почти бежать, чтобы не отстать. Слава богам, жара уже спала, небо все время было в облаках, порой дул ветер, нагоняя легкую волну. Варяги даже подняли парус, позволив себе передохнуть от гребли, сидели на румах, скинув тяжелые доспехи и поглядывая на воду, которая наконец-то подала надежду на то, что они вскоре выберутся из чащи, что течение и быстрый парус продвинут их вплоть до самой Березины, где уже будет вольный речной простор, который рано или поздно выведет их из проклятых лесов дреговичей, а там и из небезопасной для них Руси.

А Стема, задыхаясь от бега, клял местного водяного, который проявил благосклонность к чужакам. Драккар набирал скорость, лес шумел под порывами ветра, Стема, глотая на бегу целебное снадобье, пробирался следом так скоро, как только мог. И вдруг увидел, что варяги на корабле зашевелились, по знаку кормчего убрали парус и, преодолевая быстрое течение, поворачивают к берегу.

Стема притаился в кустах, перевел дыхание, сделал несколько глотков из фляги. Что там намешали волхвы-кудесники, да только у Стемы даже в ушах зашумело, кровь прилила к щекам. Но не об этом сейчас думалось, он наблюдал за действиями варягов. К чему эта неожиданная остановка, что они замышляли?

На самом деле Хравн, бывавший тут и заметивший, что они уже находятся близко от впадения Бобра в Березину, решил выслать вперед разведчиков, дабы те проверили, спокоен ли впереди путь. Березина-то река судоходная, да и крепость русов при впадении в нее Бобра там имеется. Поэтому лишняя предосторожность не помешает. И Хравн отправил вперед на берег Кетиля и Бьорна, решив немного подождать и велев отвести драккар под сень нависающих над водой деревьев.

Бьорн и Кетиль прошли так близко от притаившегося Стемки, что у него на миг возникла шальная мысль: а не подстрелить ли обоих? На «Красном Волке» было больше сорока воинов, а он один, вот и сравнял бы хоть на немного силы в свою пользу. К тому же татуированная спина Кетиля так и просилась на прицел. Но он сдержался, пожалев того же Кетиля. Если подумать, неплохой парень, хотя и бил Стему люто. Поэтому Стемка замер в кустах, а когда варяги удалились, увидев, что на драккаре викинги сонно сидят вдоль бортов, он тоже позволил себе передохнуть, достал кусок вяленого мяса, стал жевать. Глаза от усталости и недосыпания воспаленные и красные, как у оборотня, вокруг глаз темные круги, длинные волосы смешались с глиной – Стема и забыл, когда в последний раз умывался. Он теперь стал похож на лесную кикимору – серый и зеленый, измазанный засохшей тиной и глиной, почти неразличимый среди наклоненных к воде стволов и коряг поваленных деревьев. Только глаза сверкали, когда глядел на показавшуюся из палатки и прошедшую к резной голове волка на штевне Светораду. Светлую Радость… Все вокруг было серым от затянувшей небо пелены облаков, однако единственный внезапно прорвавшийся луч солнца осветил только княжну, будто хотел полюбоваться ее красотой. В светлом длинном одеянии с золотившейся на солнце головкой и длинной косой, Светка действительно выглядела как невиданное чудо. Смотреть бы на нее не насмотреться.

Стема с усилием проглотил ком в горле:

– Солнышко мое… Светорада чудесная… Я здесь, я всегда тут, я рядом.

В какой-то момент ему показалось, что княжна ощутила его взгляд: быстро повернулась, отвела от лица выбившуюся прядь волос, будто желая лучше оглядеть побережье. Но тут же рядом очутился Гуннар, заслонил это светлое видение.

– Тебя что-то гложет, Рада?

– Я устала от этой неопределенности. Вот и мерещится всякое.

– Пустое. Уже сегодня мы войдем в Березину, пойдем под парусом, а там и Русь останется позади. В землях балтийских племен ливов, аукшайтов и пруссов, где течет вольный Неман, нам уже не страшна погоня.

Светорада, не глядя на него, чуть кивнула – такая покорная, спокойная, согласная на все. Гуннар смотрел на нее. Она так изменилась… И она не любит его. Но человек ко всему привыкает, а, как говорят, женщины в особенности. И однажды он дождется часа, когда любимая станет улыбаться ему, как раньше. Даже нежнее прежнего. Он ведь желает ей добра и жизнь положит на то, чтобы добиться для нее почета и благосостояния, чтобы она забыла, как он добился ее…

Между тем стояние на реке затягивалось. Варяги молчали, почесывались от безделья, некоторые поглядывали на Хравна. Кормчий все время был сосредоточен, стоял у борта драккара, вглядываясь в даль, только челюсти его нервно двигались – жевал кусок сухой смолы, чтобы хоть как-то унять раздражение. А глаза так и впились в поросший лесом берег, откуда ждал посланных разведчиков, взгляд такой, будто с минуты на минуту ожидает какого-то чуда. А чего ждать-то? Все уже привыкли к тому, что путь их проходит, хоть и трудно, но спокойно, без неожиданностей. Может, зря Хравн ворчит? Может, Гуннар прав, что увел их в такую глушь, чтобы потом вывести на простор? Гуннар ведь не последним ярлом был при Эгиле Золото. А каков Эгиль Золото, варяги с «Красного Волка» успели оценить.

Внезапно на берегу показались фигуры бегущих во всю прыть Кетиля и Бьорна. Что за тролль их так напугал? Посыпались шуточки: ишь, скачут, будто рой пчел их настигает. А вот Хравн не смеялся, даже встревожился, приказав всем тут же сесть на весла.

Гуннар тоже заволновался. Кетиль, положим, дурак, а вот Бьорн берсерк, его просто так не напугаешь. И чтобы он крушил прибрежные камыши, как ополоумевший от страха тур…

Их обоих, еще задыхавшихся от бега, подняли на борт.

– Хравн… назад… Уходить надо! – почти упал на руки побратима берсерк Бьорн.

– Да-да, уходим, – тоже твердил Кетиль. – По большой реке идут два корабля. И оба полны воинов.

– Что за корабли? Говорите толком! – ворвался в толпу хирдманнов Гуннар.

Лицо его все больше мрачнело, когда он слушал, как их разведчики вышли к Березине и увидели две большие ладьи-насады, не иначе княжеские, причем обе шли и под парусом, и на веслах очень резво. На одной из ладей был парус, какой они видели еще в Смоленске, – белый, с вышитым бьющим соколом – знак Рюрика, точнее, его сына Игоря.

А это верный знак того, что по Березине движутся суда самого Игоря, жениха похищенной ими княжны. Для Гуннара это была полнейшая неожиданность, – какой леший притащил сюда Игоря! – но размышлять о том было некогда.

– Отходим назад! – приказал он. Развернулся, но Хравн удержал его за руку.

– Что ты понял? Кто плывет?