Пути предназначения - Влада Воронова

Пассер не ответил. Он ещё в самом начале карьеры, на первых своих допросах убедился, что препираться с матёрым реформистом всегда обойдётся дороже себе, чем ему. Даже с учётом того, что в твоих руках пыточное кресло и десяток палачей, а у реформиста только его острый язык. Слишком хорошо мятежники умели находить слова, которые застревали в душе как заноза.

— Активность братств резко пошла на спад, — сказал Адвиаг, — зато деятельность ордена Белого Света осталась на прежнем уровне.

— Региональная зависимость есть? — уточнил Пассер.

— Да, Гирреан, как и всегда. Михаил Семёнович, — глянул на него Адвиаг, — может, хоть вы знаете, что надо ордену в Гирреане? Об их тамошней активности мне сообщил инспектор ВКС, но так толком и не смог объяснить, что орден может искать в пустоши.

— Милтуан, — не задумываясь ответил Михаил.

— Что? — растерялся Адвиаг.

— По доброй воле с Большой земли в пустошь только по трём причинам можно приехать — чтобы жениться на гирреанке, чтобы без помех зализать душевные раны и чтобы узнать приёмы управления милтом. Ну ещё медики в интернаты работать едут, но это уже другая область причин и побуждений. Для орденцов свадьба отпадает сразу, душевные раны по причине отсутствия оной маловероятны, так что остаётся только милтуан.

Пассер и Адвиаг смотрели непонимающе.

— Но почему пустошь? — спросил Пассер. — Неужели нельзя поехать ради этого в Пиррумийские леса и в Валларское нагорье?

— Горцы и полесцы не любят чужаков вплоть до немедленного умерщвления. А в пустоши они более или менее разговорчивы, при желании с ними можно достичь взаимопонимания даже в том, что касается милта.

— Или укрывательства беглых преступников, — ядовито сказал Пассер.

— И полесцы, и горцы любят приглашать гостей, — улыбнулся Северцев. — А по их обычаям хороший гость — это благословение небес, которое надо всячески оберегать от чужих глаз и рук. Особенно, если в них зажаты кандалы.

— Хороший гость не приходит без подарка, — заметил Адвиаг. — Однако что можно подарить тем, кто отвергает все дары цивилизации?

— Звезду своего сердца, — серьёзно ответил Михаил. — Иные дары там не котируются. Это вам, сударь Адвиаг, подтвердит любой этнограф, который не по чужим трудам о Валларе и Пирруме книжку писал, а сам был там хотя бы один раз.

Адвиаг и Пассер озадаченно переглянулись.

— А нельзя ли попроще? — попросил Адвиаг. — Как для совсем тупых.

Михаил улыбнулся.

— Попроще, судари, объяснить может только легенда. Если вам не скучны такие вещи, то могу рассказать.

— Пожалуйста, — кивнул Пассер.

— У полесцев есть такой полубог-полускоромох-полугерой Эрдо, — сказал Михаил. — Горцы называют его Кухла. Так вот однажды Эрдо-Кухла пошёл на смертный бой с царём всего зла Сатаной. У Сатаны было множество всякого хитрого оружия, у Эрдо-Кухлы — один только меч. Конечно, Сатана очень быстро победил Эрдо-Кухлу и пронзил ему сердце чёрным клинком. Тут сердце вспыхнуло и распалось тысячами искр, которые взлетели под самое небо, где превратились в звёздочки. Но, поскольку звёздами они были всё-таки ненастоящими, то стали падать на землю. Люди, привлечённые их блеском, стали ловить звёздочки и уносить домой, чтобы освещать в тёмную пору жилища. Но чем больше звёзд из сердца Эрдо-Кухлы оказывалось в людских ладонях, тем сильнее становился сам Эрдо-Кухла. Вскоре он достиг огромной мощи, вскочил и наподдал Сатане такого пинка, что тот вместе со всем своим хитрым оружием улетел за Грань Мира, где шлёпнулся в самую грязную лужу, а сверху свалилось всё его оружие и засыпало Сатану с головой.

— Интересная легенда, — пробормотал Пассер.

— Это ещё не всё, — сказал Михаил. — Даже самый великий герой или могучий бог не может жить без сердца. Так что Эрдо-Кухла должен был или умереть, или создать себе новое сердце. Тогда он при помощи жара своих песен развёл в дыре, которая осталась у него в груди после удара мечом, костёр, который и стал его сердцем. Чтобы этот костёр не погас, Эрдо-Кухла постоянно должен петь. Искры от этого костра летят в небо и падают звёздочками на землю. И опять-таки, чем больше звёздочек упадёт в людские ладони, тем сильнее становится Эрдо-Кухла, тем звонче его песня.

— Я подумал, — проговорил Адвиаг, — что Эрдо-Кухле отдаст своё сердце кто-нибудь из людей в благодарность за спасение от Сатаны.

— И вы способны назвать богом или героем того, кто ради спасения собственной жизни оборвёт чужую? — поразился Михаил. — Ведь людь без сердца обречён на смерть.

— А хватать сделанные из сердца звёзды и греть на них руки — это нормально? — разозлился задетый за живое Адвиаг.

— Вы легенду сначала дослушайте, — сказал Михаил, — и тогда уже выводы делайте.

— Так это ещё не всё? — охнул Пассер.

— Конечно, сударь, — ответил Михаил и продолжил: — Сиять звёзды могут лишь в небе. Чтобы свет звезды не померк в обычном людском доме, ей надо отдать часть своего тепла. Поскольку же сделана звезда из сердца Эрдо-Кухлы, то тепло, которое поддерживает её сияние, даёт силы и Эрдо-Кухле. А чем громче звучит песня Эрдо-Кухлы, тем глубже зарывается перепуганный царь зла Сатана в грязную лужу, и у него даже мысли не появляется о том, что можно вылезти, собрать оружие и вновь пойти вредить людям.

— А если люди не захотят брать звёзды в дом? — спросил Пассер. — Разонравится им такой светильник, надоест.

— Это смотря как светить, — сказал Михаил. — Каждое сердце рождает свои звёзды. Сияние одних звёзд ласкает взгляд, свет других обжигает глаза.

— Легендочка, однако, — пробормотал Адвиаг.

— Нормальная легенда, — пожал плечами Михаил и занялся таблицей.

— Михаил Семёнович, — тихо сказал Пассер, — введён в действие закон, гарантирующий бенолийцам право свободно исповедовать любую религию или не исповедовать никакой. Теперь ваш тесть может уехать из Гирреана. В столице начато строительство множества таниарских святилищ. И в каждое нужен священник.

— Из Гирреана рабби Григорий согласится уехать только ногами вперёд.

— Но почему?

— Потому что верит, что хотя бы некоторым из заблудившихся на жизненных путях поможет выбраться на правильную дорогу. Это не мои слова, а цитата из обычных ответов рабби Григория.

— Заблудившиеся — это уголовники, что ли? — возмутился Пассер.

— А что они, не люди? Возмездие за прошлые дела получили, так что самое время подумать о том, чем заниматься в будущем.

— Из вас получился бы отличный священник, — заметил Адвиаг.

— Еретик из меня хороший получился. Как ни крути, а я пошёл против всех норм и правил своей партии. Пусть идею её не предал, но догматы отверг. Повезло ещё, что на костёр не угодил, — как в прямом, так и в переносном смысле. Хотя… Всё ещё впереди — и суды, и костры.

— Или пьедестал, — сказал Адвиаг.

— Маловероятно, — улыбнулся Михаил, не отрываясь от таблицы. — Разве что в качестве подножия для виселицы.

— И вы всё равно продолжите? — спросил Пассер.

— Глупо было бы столько лет проходить под смертным приговором и отступить именно тогда, когда хоть что-то начало получаться.

Пассер опустил глаза.

— И всё же будьте осторожнее, — сказал он тихо. — Ждать казни второй раз… Это невыносимо. Особенно если вспомнить, что Сфера уже открыта и никаких других благодатей больше не предвидится.

— Не ваша ли контора прозвала меня Скользким? — усмехнулся Михаил.

Минут пять работали молча.

— Количество раскаявшихся орденцов вчетверо перекрывает показатели по братианам, — сказал Пассер.

— На быстрое поумнение братиан я и не рассчитывал, — сказал Михаил.

— Однако пока в Бенолии активны братства, невозможно упразднить Преградительную коллегию, потому что это единственная организация, которая способна защитить людей от братковского террора. И в то же время Преградительная коллегия сама террористична. До тех пор, пока в Бенолии есть Преградительная коллегия, свободной наша страна не станет. Получается замкнутый круг. Порочный круг.

— Что поделаешь, сударь Пассер, — ответил Михаил. — Ничто не идеально. Будем искать способы разорвать порочный братковско-коллегианский круг и избавить Бенолию от обеих его составляющих. Амнистия — одна из таких мер.

— А зачем вам светозарные? — хмуро спросил Адвиаг.

— То, что эти люди отказались от ордена, ещё не означает, что они пылко возлюбили ВКС.

— Так вы хотите… — договорить Адвиаг не решился.

— Нет. Я не буду вовлекать бывших рыцарей ни в какие комбинации, тем более против их воли, и не позволю таких интрижек другим.

— Тогда зачем вы их собираете? — не понимал Адвиаг.

— Чтобы в Бенолии было как можно больше людей, недовольных ВКС. Ни для комбинаций, ни для планов каких-то хитроумных. Просто, чтобы в Бенолии были люди, отвергающие тиранию ВКС.