Буржуазное равенство: как идеи, а не капитал или институты, обогатили мир - Дейдра Макклоски

Однако, когда в начале XVIII века дым рассеялся, во многих местах укрепилась идеология свободы бедняка делать все, что он пожелает, хоть богословской, хоть церковной, хоть экономической.

Священство всех верующих и особенно церковное управление общиной, а не иерархией, предлагали мирянам рассматривать себя и свою повседневную деятельность как пронизанные Святым Духом. В то же время поворот к новому гуманизму, вдохновлявший в Нидерландах старые "риторические палаты" (rederijkerskamers), а во Франции и Англии - новые грамматические школы, показал, что мещане тоже могут быть латинистами.²⁰ Сын перчаточника Уильям Шекспир плохо знал латынь и еще меньше греческий, но то, что у него было, он получил в грамматической школе в Стратфорде. Голландское восстание против Испании 1568-1648 гг. и английские волнения 1642-1688 гг., борьба французских гугенотов в 1580-е гг. против Генриха III и Генриха IV и Парижской лиги, парламентская, а затем дворянская Фронда 1648-1653 гг., взбудоражив политическую среду, подготовленную печатными станками, трудно поддающимися цензуре, сделали простых мужчин и женщин смелыми.²¹ Кристофер Хилл, историк так называемой Английской революции, находил удивительными "попытки различных групп простого народа навязать свои собственные решения проблем того времени в противовес желаниям своих ставленников"²²² По словам историка раннего квакерства Розмари Мур, "одним из результатов [английской] гражданской войны стала отмена на несколько лет контроля над речью, печатью и способами отправления культа. Идеи могли процветать бесконтрольно".²³ С 1517 по 1776 и 1789 гг. общий дискурс был революционизирован. То, что считалось оправданным, и то, кто был достоин риторического внимания, сместилось, навсегда открыв буржуазную эпоху. Изменились идеи и сознательные и бессознательные правила обращения с ними - риторика.

Поэтому, как я уже говорил, в результате экономического успеха добродетель благоразумия значительно поднялась в престиже по сравнению с такими ранее наиболее почитаемыми добродетелями, как религиозная вера или храбрость на поле боя. Как выразился Чарльз Тейлор в 1989 г., то, что стало "вызывать наш трепет, уважение или восхищение" - то, что в "Буржуазных добродетелях" названо "добродетелями трансцендентного", - уже не было исключительно высокой добродетелью святого или солдата, а стало "утверждением обычной жизни"²⁴.Конечно, святостью и воинством продолжали восхищаться, что вызвало, по словам Тейлора, "напряжение между утверждением обычной жизни, к которому мы, современные люди, испытываем сильную тягу, и некоторыми из наиболее важных [и старых] моральных различий"²⁴.(Книга "Буржуазные добродетели" была написана в преступном неведении относительно мышления Тейлора, и поэтому большая часть книги в 2006 г. повторила то, что Тейлор уже сделал почти двумя десятилетиями ранее, - описание "напряжения" между буржуазными добродетелями и более старой почитаемой парой - аристократическими и крестьянскими/христианскими добродетелями).

Экклезиология, таким образом, влияла на экономическое мышление по аналогии, через автономию общин в кальвинистских местах, таких как Женева, Шотландия, Голландия, Франция, Венгрия, и в еще более радикальных местах, таких как Польша и Трансильвания, а также в разрозненных общинах анабаптистов и индепендентов под давлением в Цюрихе, Берне, Аугсбурге, Мюнстере и Нидерландах. Средневековая/меркантилистская/социалистическая/регулятивная идея о том, что для функционирования экономики необходима иерархия ("мирское царство не может стоять, если в нем нет неравенства людей"), была опровергнута представлением о том, что Бог будет давать наставления отдельным верующим - например, через новую практику чтения Библии обычными людьми без священника или через еще более новую практику молчаливого обращения к Внутреннему Свету. (Протестанты, однако, не изобрели неаналитическое чтение Библии. Lectio divina, божественное чтение в общине, практиковалось монахами, такими как бенедиктинцы, и впервые было теоретизировано в III веке еретическим отцом церкви Оригеном). Крайним случаем является Общество друзей ("квакеры" - придуманное врагами название), которое в своем официальном названии воплощает индивидуалистическое и эгалитарное представление о церковном управлении. Если вы попадете на квакерское собрание, то увидите, что прихожане сидят в кругу лицом друг к другу без священника и ждут, пока кто-то произнесет свое размышление. Его или ее, заметьте.

Не является ли это, спрашивается, источником идеи о том, что центральное или, тем более, местное и властное планирование не нужно экономике? Я не претендую на то, чтобы показать это наглядно. Тем не менее гипотеза кажется правдоподобной. Как показывает взаимная резня, ранние модернисты с тревожной серьезностью относились к своим религиям. Искренность охватывала все социальные слои, хотя и цинично использовалась некоторыми представителями всех слоев. Не удивительно, что индивидуальное или общинное управление церковью, в отличие от иерархии римской, лютеранской или англиканской конфессий, учило людей рисковать в бизнесе. (Еще раз отметим расхождение с гипотезой Вебера о психологических изменениях, вытекающих из доктрины предопределения. Например, Общество друзей не придерживалось такой доктрины, однако его члены добились известных успехов в бизнесе, во всяком случае, после того, как менее радикальные протестанты перестали вешать их на Бостонском бульваре). И в любом случае автономия радикальной Реформации позволяла совершенствоваться. Джон Лингард сравнивает раннего теоретика паровой машины Дени Папена (1647 - ок. 1712 гг., изгнан из Франции как гугенот) и последнего успешного изобретателя двигателя, девонширского кузнеца Томаса Ньюкомена (1664-1729 гг.), баптиста.В XVIII веке Кант, сын немецких пиетистов с их самоуправляющимися общинами, возвел автономию, то есть самоуправление, в ранг главной добродетели Просвещения.²⁷ Свободное общество - это общество "сделай сам", как выражается философ Стивен Хикс, общество, в котором вещи делаются не для свободного взрослого человека и даже не для него, а делаются им самим. Никаких епископов. И, наконец, никаких лордов и королей. И никакого централизованного планирования или экспертного регулирования. Laissez faire.

Движение к самосозиданию ребенка или раба, подданного деспотичного короля или всеохватывающего государства требует частной собственности и предпринимательства, а также нового для XVIII века слова - "ответственность". Американский историк Томас Хаскелл в 1999 г. написал поразительное эссе, в котором рассказал о новом значении этого слова в коммерческой Америке XVIII и XIX веков. Самое раннее употребление слова "ответственность" в одном из его современных смыслов, как простого фактического признания того, что человек сделал то-то и то-то, Гамильтон в книге "Федералист", а вскоре после этого Эдмунд Берк, приводит в OED 1787 год. Хаскелл отмечает, что гораздо раньше это слово использовалось в юриспруденции в смысле обязанности отвечать на судебный иск. Такое "ответственное" лицо, означающее "подлежащее привлечению к [юридическому] ответу" (смысл 3a), встречается уже в 1643 году. Самая ранняя цитата из OED для благоприятного этического значения, доминирующего в современном понимании, - "морально ответственный за свои действия; способный к рациональному поведению" (смысл 3b) - датируется 1836 годом, о чем и говорит Хаскелл, хотя он датирует ее несколько раньше. Связь слова "ответственность" с рыночным словом "подотчетность" возникает в первом случае "подотчетности",