<4D6963726F736F667420576F7264202D20D4E8EDCFEEF0F2C0F0F2F3F02DD2EEEAE8EE2E646F63> - Admin

бронепалубных крейсеров. Еще один броненосный крейсер типа «Гарибальди» и один

бронепалубник все еще находились в сасебских доках. Не успевали поучаствовать в этой

самоубийственной операции и все три крейсера, два броненосных и один бронепалубный,

находившиеся в доках Йокосуки и Ураги. Выход собранных Ямадой сил из Сасебо, был

запланирован на 10 часов утра.

Однако он так и не состоялся. Так уж было судьбе угодно распорядиться, что в этот же

самый день, но тремя часами раньше началась наша атака на главную японскую военно-

морскую базу, ставшая, фактически, последним драматическим военным актом всей этой

дальневосточной кампании…

Глава 7. Черные корабли. Третье пришествие

Токийский залив, Токио. Февраль 1905-го года.

Облачная пелена на востоке начала слегка сереть. Светает… Като Шиба вздохнул. Он

заступил на пост три с половиной часа назад. Скоро ему предстояло сменяться. Дождевик

вполне сносно держал влагу, винтовку он укрыл полой, так что особо тщательно чистить не

придется. Но эта вселенская сырость все-таки доставала…

Солдат Империи. Нет, сейчас - часовой. Затянув поплотнее капюшон, Като, время от

времени посматривая вокруг себя, неторопливо промерял шагами границы своего поста. Сто

двадцать шагов вдоль бруствера в одну сторону. Поворот. Сто двадцать в другую. Поворот.

Три 280-миллиметровых гаубицы под бесформенными брезентовыми чехлами впереди.

Поворот. Три гаубицы позади… Бетон потерны и бруствера. Темная, почти черная вода внизу.

Плеск волн. Шум ветра. Шорох дождя… Ползущий по часовой стрелке молочный,

перечеркнутый строчками летящих капель конус прожектора ближнего обзора. Где-то там,

метрах в пятистах, маленькие серебристые гребешки волн в бледном пятне… Желтые лампы

по сторонам внутренней пристани. Красный фонарь на конце волнолома…

Зимой или в плохую погоду капитан Вакабэ менял караульных каждые 4 часа, дабы не

вредить здоровью солдат, а главное, чтобы ощущение дискомфорта от холода и сырости не

отвлекало их внимания, притупляя бдительность. Хотя, если честно говорить, эти самые

внимание и бдительность притупились уже достаточно давно: их усиленная охранная рота

несла караул на Форту Дайити уже больше года. Их вместе с пулеметной командой перевели

сюда еще в декабре 1903-го года. Вначале было трудно - самим пришлось вместе с наемными

рабочими строить себе казарму, поскольку жилые помещения искусственного острова были

рассчитаны на размещение полного штата артиллерийской прислуги, минеров и всего лишь

взвода пехоты.

Однако, слава богам, все трудности были преодолены успешно. С офицерами им

повезло: что капитан Вакабэ, что оба лейтенанта – Хиро и Танигучи, были вполне

спокойными людьми, лишенными излишнего снобизма или бессмысленной злобности.

Избивали солдат в их роте только за серьезные провинности, а вместо обычного сержантского

мордобоя, офицеры ввели в практику наказание битой, как это принято на флоте. Конечно,

пятая точка болела после этого жестоко, но зато «портрет» при экзекуциях не страдал.

Муштрой и беготней с полной выкладкой солдат особо не доставали. А то, что

регулярно заставляли практиковаться в стрельбе, знании помещений и вооружения форта, а

так же силуэтов военных судов, как своих, так и неприятельских, так на то и война. Одним

словом, рядовой Като был вполне доволен как начальством, так и течением своей службы.

Размеренным и спокойным. Что не могло не радовать, особенно после того, как из

Маньчжурии стали приходить все более печальные вести о больших потерях в армиях

маршала Оямы.

Но, несмотря ни на что, уверенность в победе над северными варварами прочно

обосновалась в дружном коллективе его 2-й роты 4-го охранного полка. Артиллеристы, их

соседи по форту, а фактически его полноправные хозяева, в большинстве своем так же

разделяли мнение пехотных. Как и минеры. Но только до того черного дня, когда до них

дошло известие о страшном разгроме японского флота.

Вначале было объявлено, что было морское сражение, в котором обе стороны имели

потери. Японцы – незначительные, а русские потеряли несколько больших кораблей. Сперва

все радовались. Потом… Потом, дней через шесть или семь это было: вернулся на катере из

Йокосуки артиллерийский подполковник Хонда, заместитель коменданта форта. Офицеры

затворились у себя и очень долго не выходили. Шумели и спорили о чем то… С солдатами

взвода Като даже не провели тогда положенное занятие по стрельбе. Вечером же, когда

офицеры уже много выпили, стоявший на посту у бруствера над внутренней пристанью форта

Като, оказался свидетелем неожиданного происшествия. Расположенная неподалеку стальная

дверь в цоколе потерны вдруг распахнулась, и из нее выскочил лейтенант Арима,

командовавший крупнокалиберными гаубицами. Вид у него был сумасшедший. Он кинулся к

себе, где, как потом говорили, хотел сделать сеппуку офицерским мечем. Но другие офицеры

успели вовремя. Его скрутили и посадили на время под арест.

С того вечера, среди солдат стали ходить разные мрачные слухи. Которые и обрели под

собой вполне конкретные основания, когда капрал Овада, вернувшись из увольнения, привез с

собой переписанную статью из запрещенной газеты. Под большим секретом он показал ее и

кое-кому из рядовых. Из статьи под названием «Гибель морского дракона» следовало, что их

Соединенный флот не просто потерпел поражение, а наголову разгромлен. Япония потеряла

практически все свои лучшие корабли, погибли несколько адмиралов и с ними около шести

тысяч человек моряков...

Вскоре Оваду изобличили. Его жестоко избили, судили и разжаловали в рядовые.

Лейтенант Хиро, зачитавший приказ и лично сорвавший лычки с формы бывшего капрала,

разъяснил солдатам, что, несмотря на поражение флота, потери его будут в ближайшее время

восполнены, а на боеспособности армии и неприступности береговой обороны они и вовсе

никак не сказались. А за распространение паникерских настроений приказано предавать

военнослужащих военно-полевому суду, и что Оваде еще зачли его былые заслуги…

Конечно, старого товарища было жаль. Тем более, что вскоре его списали с форта. И по

намекам офицеров можно было понять, что дальнейшая служба тому предстояла в

Маньчжурии или Корее. Печально. Там он может погибнуть, а значит они, возможно, больше

уже не увидятся. Жаль… Но к чему сожаленья, когда твоему товарищу выпадает честь отдать

жизнь в бою за Императора! В конце концов, это же высшее счастье для любого воина

Страны Восходящего солнца, а не только для офицеров-самураев.

Но, что бы, кто бы, ни говорил, рядовой Като был твердо уверен в том, что война

закончится победой его страны. Просто достичь ее будет труднее, продлится это испытание

дольше и жизней японцам придется отдать больше, но на то воля богов… Как уверен он был и

в неприступности их крепости «Токио», защищенной могучими береговыми батареями и

минными полями. Ведь на некоторых из этих батарей стояли пушки много более мощные,

даже чем грозные 280-ти миллиметровые гаубицы их форта…

Занятый своими мыслями Като неторопливо вышагивал вдоль бетонного парапета, когда

нечто неожиданное привлекло его внимание.

Интересно… Что это там, наверху… Ага, прожектористы чего-то закопошились. Куда

поворачивают… Ясно: в сторону залива. В сторону столицы, стало быть… Зачем? Так…

Похоже, у нас сегодня гости прямо с утра. Кого это принесли морские демоны в такую рань?

Като во все глаза смотрел, как из темноты за входным брекватером, неспешно

материализуясь из бесформенной темной массы, проявился контур миноносца…

Большой миноносец. Французского типа. Вот прожектор зацепил его. Вернулся…

Осветил… Да, похоже, точно, поворачивает к нам.

Прожектор скользит дальше – там еще один. Иероглифы на борту пока не разобрать.

Дождь смазывает картинку… Так-так… Сверху застучал сигнальный ратьер. Значит моряки

запрашивают позывные. Непонятно только, что это они, к нам, и вправду, швартоваться

собрались? Ну, дела! Вместо второго миноносца семафор заморгал откуда-то из темноты

много правее первого. Значит их даже не два…

Прожектор метнулся в темноту, нащупывая источник морзянки. И в этот момент Като