Раздражающие успехи еретиков - Дэвид Вебер

— Я действительно чувствовал бы себя более комфортно… — начал капитан Харис, поворачиваясь к княжне, затем остановился на полуслове. Это были ее глаза, — подумал Корис с полускрытой улыбкой, несмотря на вполне реальную потенциальную опасность момента. Они встретили взгляд капитана спокойно, спокойно, и в конце концов, — решил Корис, — дело было в том, что, как бы он ни смотрел в эти глаза, Харис не видел ни страха, ни раздражения, но видел обещание принять его указание, каким бы оно ни было.

— Я действительно чувствовал бы себя более комфортно, если бы вы сейчас спустились вниз, — продолжил капитан свою прерванную мысль. — С другой стороны, не думаю, что повредит, если вы останетесь еще немного, ваше высочество. Однако я был бы признателен, если бы вы вовремя отвели его высочество вниз, чтобы он как следует устроился на случай, если к нам появятся… посетители.

— Конечно, капитан, — улыбнулась ему Айрис. Не было никаких сомнений, что она точно поняла, на что он намекал, но эти глаза ее покойной матери непоколебимо встретились с его глазами, и Жоэл Харис обнаружил, что одобрительно улыбается.

— Я скажу вам, когда придет время уходить, ваше высочество, — сказал он ей, затем слегка поклонился, как будто подозревал, что наблюдение в подзорную трубу со стороны может обнаружить более глубокий жест уважения, и отвернулся, чтобы прикрыть глаза одной рукой и посмотреть через освещенную солнцем воду на неуклонно приближающуюся низко сидящую, похожую на кракена шхуну.

Айрис шагнула немного ближе к Корису, не отрывая взгляда от чарисийского военного корабля. Граф не думал, что это было сознательное действие с ее стороны, хотя ему очень хотелось ободряюще обнять ее за прямые, стройные плечи. Вместо этого он просто стоял там, наблюдая вместе с ней и надеясь на лучшее.

Он поймал себя на том, что жалеет, что они не были на борту «Катлэса» Хариса вместо «Уинга». В данный момент мысль о возможности на равных противостоять огневой мощи чарисийского корабля была невероятно привлекательной. Но, конечно, никогда не было никакой надежды провести «Катлэс» или один из его братьев мимо кораблей блокады, наблюдающих за Мэнчиром. И поскольку было невозможно использовать настоящий военный корабль, Тартариэн — и Харис — несомненно, были правы в своих доводах о том, что размещение дополнительных морских пехотинцев на борту «Уинга» или попытка установить где-нибудь дополнительные орудия были бы серьезной ошибкой. Их лучшей надеждой было полностью избежать чарисийских крейсеров. В противном случае их единственной надеждой было казаться как можно более невинными и незаурядными. Последнее, что они могли себе позволить, — это пытаться объяснить одной из тяжеловооруженных чарисийских шхун, почему на борту торгового галеона, носящего цвета Харчонга, двадцать или тридцать корисандских морских пехотинцев.

С этой целью моряки «Уинга» носили пестрый ассортимент одежды, который можно было бы ожидать на борту торгового судна, владельцы которого были слишком скупы, чтобы обеспечить хорошо укомплектованный экипаж вместо отбросов. Однако люди, носившие эту одежду, были тщательно отобраны капитаном Харисом и графом Тартариэном как за их многолетний опыт работы на торговой службе, так и за их лояльность и интеллект, продемонстрированные во время службы на флоте. Они точно знали, как должна действовать команда торгового судна в таких обстоятельствах.

Теперь Корис не сводил глаз с чарисийца и надеялся, что Харис и Тартариэн были правы.

Жоэл Харис стоял на кормовой палубе «Уинга», наблюдая за маневром «чарисийца». Кормовая часть галеона была намного ниже, чем на борту военного корабля, и Харис сосредоточился на том, чтобы выглядеть как можно спокойнее. Конечно, не стоило выглядеть слишком спокойным; в конце концов, любой шкипер торгового судна, столкнувшийся с потенциальной морской абордажной группой, испытал бы вполне естественное опасение.

Что я, черт возьми, и делаю, — сказал он себе. — Фокус в том, чтобы выглядеть достаточно нервным, но при этом не выглядеть настолько нервным, чтобы они решили, что я что-то скрываю.

На самом деле, он обнаружил, что в проливе Даркос, когда он понял, на что в действительности способны чарисийские пушки, его живот был завязан менее туго чем сейчас.

Княжна и ее младший брат без возражений спустились вниз, устроившись в своей тесной каюте. «Уинг» никогда не предназначался для перевозки пассажиров в роскоши, и — в соответствии со всей остальной их маскировкой — княжне Айрис и княжичу Дейвину были отведены помещения, которые были относительно удобными, но совершенно спартанскими. Оба они и граф Корис были прикрыты фальшивыми личностями в журнале «Уинга», но все были бы намного счастливее, если бы чарисийцы вообще не обращали никакого внимания на просто одетых дочь и сына торгового агента.

«Чарисиец» легко скользил к ним с подветренной стороны, его орудия были наготове, и он мог видеть его капитана, стоящего на своем юте и наблюдающего за «Уингом» в подзорную трубу. Он надеялся, что чарисиец обратил внимание на тот факт, что ни один из моряков «Уинга» не был даже близко к жалкому бортовому набору «соколов» галеона. И ни один из корабельных «волков» не был закреплен на своих вертлюгах.

Мы не представляем абсолютно никакой угрозы, — думал он очень напряженно в направлении другого капитана. — Просто еще одно маленькое потрепанное торговое судно с грузом для Швея.

Шхуна подошла еще ближе, пока не оказалась менее чем в пятидесяти ярдах от наветренного борта «Уинга», когда галеон лег бортом на правый галс. Крейсер Чариса шел вприпрыжку, легко превосходя лучшую скорость «Уинга» при таких условиях ветра под одними только собственными фоком и гротом, и Харис почувствовал внезапный укол зависти. Как бы он ни был взволнован, получив командование «Катлэсом», он знал, что галеон никогда не смог бы сравниться со скоростью и маневренностью этой шхуны, а бортовой залп тридцатифунтовых карронад «чарисийца» был почти таким же тяжелым, как бортовой залп нового «Катлэса».

И держу пари, они не отдают эти чертовы шхуны кому попало, — мрачно подумал он. — Они хотят, чтобы командовали люди, способные не только сражаться, но и думать.

— Эй, «Уинг»! — голос чарисийского капитана разнесся по воде между двумя кораблями, усиленный и направленный его кожаной говорящей трубой.

— И