Книга о русском еврействе. От 1860-х годов до революции 1917 г. - Сборник Статей

40-х гг. в еврейских центрах проживало немного еврейской интеллигенции, зажиточных купцов и промышленников. Пол­века спустя в таких городах, как Киев, Одесса и Харьков, евреи составляли уже значительный процент, если не большинство, не только среди посетителей концертов, но и среди учителей музы­ки и артистов симфонических концертов.

Антон и Николай Рубинштейны. Основав в 1859-м году Им­ператорское Русское Музыкальное Общество, и, три года спус­тя, первую русскую консерваторию в Петербурге; великий пиа­нист и композитор Антон Рубинштейн положил начало музы­кальной культуре в России, давшей миру гениальных творцов и блестящих виртуозов-исполнителей, которыми и в наше время продолжает поражать мир Советский Союз. Антон Рубинштейн, вместе со своим младшим братом Николаем, — основателем от­деления Музыкального Общества л консерватории в Москве, — явились в этой области пионерами.

Об обоих братьях Рубинштейн (Николая многие считали пи­анистом не меньшего калибра, чем Антон) опубликовано мно­жество работ на разных языках. В 1957 г. в Государственном Му­зыкальном Изд-ве в Ленинграде, вышел первый том труда музыковеда А. Баренбойма «Антон Рубинштейн, творчество, му­зыкальная общественная деятельность», в котором впервые ис­пользованы материалы государственных архивов, как и частных архивов семьи Рубинштейн. Антон был, как известно, крещен своим дедом по отцовской линии, Романом Ивановичем, бердичевским купцом. Сестра Рубинштейна, Софья Григорьевна, со­общила писателю В. Сторожеву, что «крестив всю семью, дед, по-видимому, стремился угодить Николаю Первому». Роман Рубинштейн был умным, энергичным и предприимчивым чело­веком, но в деловой тяжбе с могущественным польским магна­том кн. Радзивиллом он потерял состояние и оставил обширную семью из 35 душ без средств.

Все они были им крещены в июле 1831-го года, когда Антону было всего два года. Николай родился в 1835-м году.

Оба брата Рубинштейны были музыкантами мирового мас­штаба. Как пианист, Антон во всем мире имел только одного со­перника — Листа. Были ценители, утверждавшие, что Рубин­штейн своей игрой превосходил Листа. Как дирижер, Рубин­штейн не обладал, по-видимому, столь же высокой техникой, но для той эпохи он и в этой области был артистом крупного кали­бра. Симфонические концерты под его управлением были цент­ральными событиями музыкальной жизни Петербурга.

Вдохновенные исполнительские замыслы Рубинштейна — пишет его биограф — требовали для своего воплощения безуко­ризненного оркестра и хора. Тогдашний оркестр и хор Русского Музыкального Общества этому требованию не отвечали. Ор­кестр был сборным, а не постоянно действующим коллективом. На каждый концерт отводились одна-две репетиции. Давать в этих условиях каждый сезон по десять симфонических концер­тов было сложным делом. И все же Рубинштейну удавалось до­биваться прекрасных результатов, что признавали даже его про­тивники, как, например, Балакирев. Кюи, считавший, что Ру­бинштейн дирижирует неровно, тоже признавал, что некоторые произведения он исполняет «чудесно, безукоризненно». — У Ру­бинштейна — писал Кюи — не было тонкой отделки деталей, как у Бюлова, но общие линии, главные идеи у него выступали с за­мечательной рельефностью. Едва ли мы, писал Кюи, услышим такую грандиозную передачу Бетховенской Девятой Симфо­нии, как в его исполнении.

Рубинштейна-композитора в наше время принято расцени­вать не высоко. Его оперы и оратории, если и исполняются, то очень редко; пианисты порой еще играют тот или иной его фор­тепианный концерт. Иногда в советских оперных театрах ставят «Демона», который в 1890-х и 1900-х годах был одним из гвоз­дей репертуара всех русских оперных театров. Только чудесные «Персидские песни» продолжают жить в концертном репертуа­ре, благодаря, главным образом, незабываемому исполнению Шаляпина. Из «Персидских песен» «Клубится волною кипучею Кур» на слова Мирза-Шафи в течение нескольких дней завоева­ла всеобщую популярность в России.

Рубинштейн был плодовитым композитором. Он оставил после себя свыше 200 опусов, среди них ряд монументальных произведений, — опер, ораторий, симфонических пьес, форте­пианных концертов, произведений камерной музыки и др. По­стоянно перегруженный бесчисленными обязанностями, много концертировавший в самой России и за границей, как пианист и дирижер, много путешествовавший по свету, в то же время ос­таваясь на посту директора Музыкального Общества и Петер­бургской консерватории, Рубинштейн свои музыкальные про­изведения писал большей частью наспех и выпускал их в свет не всегда выношенными и созревшими. Поэтому в рубинштей­новской музыке наблюдаются частые срывы; наряду с замеча­тельными, вдохновенными страницами в ней встречаются об­щие места, длинноты, бесформенность фактуры и т. д. Но все распространенное в наше время отрицательное мнение о Ру­бинштейне-композиторе будет когда-нибудь пересмотрено. Во всех его произведениях, даже в заведомо слабых, имеются под­линные музыкальные перлы. В «Демоне», в ораториях «Вави­лонское столпотворение», «Потерянный рай», «Моисей», в симфонии «Океан» и др. много прекрасной, искренней, вдохно­венной музыки, писать которую способны только избранные. Рубинштейн, а не Римский-Корсаков, как принято считать, был творцом первой симфонии в России. Его фортепианные кон­церты с оркестром положили начало и этой музыкальной фор­ме в русской музыке. Они были предтечами фортепианных концертов Чайковского, Рахманинова, Скрябина, позже Проко­фьева и Шостаковича. Чайковский, учившийся у Рубинштейна, очень высоко ценил его, как композитора. Чайковский чрезвы­чайно высоко ценил также Николая Рубинштейна, по пригла­шению которого он стал профессором Московской консервато­рии и посвятил его памяти свое знаменитое трио («На смерть великого артиста»).

О том, что Рубинштейн, как пианист, был гениален, давно уже не спорят, хотя «кучкисты» и недооценивали его даже в этой области. После одного из концертов Листа кто-то из «куч­кистов» сказал, что он играет «еще хуже Рубинштейна». О пиа­нистической игре Рубинштейна имеется много свидетельств та­ких музыкантов, как Лист, Мендельсон, Сен-Санс и др., не ос­тавляющих сомнения в его великом мастерстве.

— «С первых же звуков Рубинштейн неудержимо захваты­вал слушателей, как бы заражая их гипнозом своей мощной художественной личности. Слушатель терял способность рас­суждать и анализировать, он безропотно покорялся стихии его вдохновенного искусства. По богатству звуковых красок ис­полнение Антона Рубинштейна не может идти в сравнение с игрой ни одного из пианистов... Звучность «У источника» Ли­ста на фортепиано напоминала влажный, прозрачный, звеня­щий плеск воды... В его исполнении соната Бетховена в пер­вой части цис-мольной сонаты — поражала скупая, почти беспедальная звучность триольного фона, какие-то не фортепи­анные певучие ноты мелодического голоса, неудержимо стра­стный поток финала с его аккордами сфорцандо, на которые Рубинштейн всякий раз как бы обрушивался». Так пишет о нем наш современник, известный пианист и музыкальный пе­дагог А. Б. Гольденвейзер. В Вене, в сезон 1857—1858 года о нем писали, что его игра превосходит игру Листа и Клары Шуман-Вик.

Рубинштейн был по происхождению евреем, как по отцу, так и по матери. Сказалась ли еврейская кровь в его музыке?

— «Из творческого наследия Рубинштейна, — пишет его био­граф, — выдержало испытание временем то, что опиралось на национальные основы и национальные традиции, как «Персид­ские песни» с их восточным колоритом, хоры из оперы «Демон», арии и