Поэтические воззрения славян на природу (Том 1) - Александр Афанасьев

______________

* В сборнике монгольских сказок (Шидди-Кур, в Эти. Сб., VI, 42) говорится о козлиной шкуре: если ударить по ней слегка - пойдет небольшой дождь, а если сильно - то проливной.

** Срп. рjечник, 247.

*** Diе Gotteiwelt, 18, 276: "schwechen die lichtweiszen Ummerwolken am ilimmel, so sagt man in der Mark: Frau Ilolla treibt ihro Schafe aus".

**** Каравел., 240.

***** Die Gоtteiwelt, 89.

****** Послов. Даля, 1063.

******* Der Ursprung der Myth., 220; Мифы классич. древности, 1,189.

******** Нар. сл. раз., 80; Срп. прилов., 12.

********* Ск. норв., 1,7; Глинск., IV, 113-4,124; Пов. и пред., 117.

********** Der Ursprung der Myth., 201-2; Черты литов. нар., 69; Н. Р. Ск., IV, стр. 34-35.

*********** Orient und Occid., год 1,1,17; III, 389.

************ Andeut eines Systems der Myth., 194.

************* Die Gotteiwelt, 259.

************** D. Myth., 168,304; Симрок, 256; Die Gotterwelt, 128,188.

*************** Симрок, 271; о значении хромой ноги см. гл. XXII.

**************** Die Gotterwelt, 50,158. То же рассказывается о корове, которою питаются духи неистового воинства (ibid, 117). Наши сказки (Н. Р. Ск., VII, стр. 188) упоминают про диво дивное, как оживает убитый медведь или заяц (и тот, и другой принимаются за олицетворения грозы).

***************** Гальтрих, 67-70.

****************** Эрленвейн, 108-9.

Долгое время после того, как уже было позабыто о поэтическом представлении облака бараном и козьей шкурою, и тот и другая употреблялись в религиозных обрядах, как предметы, таинственным влиянием которых можно вызывать дожди. В Беотии на праздник Гермеса один избранный юноша носил по городу или деревне ягненка; этим обрядом надеялись приманить грозу, которая бы дождевыми ливнями освежила летний зной, производящий засуху и моровую язву. Из того же источника возникла ежегодная процессия, при начале песьих дней, на вершину горы Pelion к святилищу Зевса, причем знатные юноши покрывались шкурою жертвенного барана; процессия совершалась с целию вымолить дождь и умерить палящий зной. В Германии верят, что пожар, происшедший от удара молнии, может быть потушен коровьего шкурою*. Представление грозовых туч шкурами быков находит (351) яркое подтверждение в следующих стихах Гомера: когда спутники Одиссея убили солнцевых быков

______________

* Die Gotteiwelt, 23.

Кожи ползли, а сырое на вертелах мясо, и мясо,

Снятое с вертелов, жалобно рев издавали бычачий*.

______________

* Одис., XII, 395-6.

Основной смысл предания - тот: молнии разят небесных быков и жарят их в своем пламени, кожи-облака движутся по воле вихрей и издают громовые звуки*. На Руси существует любопытное поверье: если в лунную ночь на святках пойти к проруби, разостлать на льду воловью или коневую кожу и, сидя на ней, смотреть в воду, то нечистая сила поднимет кожу, понесет ее по воздуху и покажет все, что должно случиться в будущем**. В этом поверье слышится воспоминание о коже-облаке, на котором, словно на ковре-самолете, носятся по поднебесью вещие духи, обладающие высоким даром предвидения. Древнейшим воззрением на облака и тучи, как на звериные шкуры, объясняются разнообразные предания об оборотнях; не входя в подробности этого вопроса, которые будут разобраны в следующих главах, мы остановимся на одном сказочном мотиве. Идут (повествует народная сказка) двое сироток - брат Иванушка и сестрица Аленушка. Захотелось Иванушке пить: "сестрица, я пить хочу!" - Подожди, братец; дойдем до колодца. Шли-шли, солнце высоко, колодец далеко, жар донимает, пот выступает. Стоит коровье копытцо полно водицы. "Сестрица! я хлебну из копытца". - Не пей, братец; теленочком вскинешься! Дальше идут - стоит лошадиное копытцо с водою, за тем баранье и наконец козье. Сестра запрещает брату пить, чтобы не превратиться в жеребенка, барашка и козлика. Брат не вытерпел, напился из козьего копыта и оборотился козленочком***. Все эти животненные образы: корова, конь, баран и коза представления метафорические; вода, наполняющая следы их копыт, указывает на те живые ключи, которые бьют из-под ног Перуновых коней, или попросту - на дождь, проливаемый тучами. Напиваясь из таких ключей, сказочный герой сам облекается (оборачивается) в облачную одежду и чрез то принимает на себя звериное подобие****. На Украине есть сказка о девушке-наймичке, которая, ворочаясь с поля и чувствуя сильную жажду, увидела на дороге две ступни, наполненные водою, и, напившись из них, тотчас забеременела: были то ступни божий (stopy boze), т. е. там, где шествует Перун, льются дождевые потоки, действием которых чреватеет мать сыра земля и производит плод*****.

______________

* Другое сказание: сатир Марсий, воспользовавшись флейтою, которую бросила Минерва, надумал состязаться в музыкальном искусстве с Аполлоном; Марсий признан был побежденным, и Аполлон снял с него с живого косматую шкуру, т. е. при песнях грозы бог-громовник снимает с своего противника облачную шкуру, кровь и слезы, проливаемые сатиром, означают дождь- Der Ursprung der Myth., 232-3.

** Абев., 149; Терещ., VII, 244-6; Зам. о Сибири, 65. Гримм указывает на германский обычай надевать на себя шкуру только что убитого животного и, приходя к водопаду, угадывать будущее по шуму льющихся вод.- D. Myth., 1069.

*** Н. Р. Ск., III, 45.

**** Немецкая сказка (сборн. Грим., 11) такое превращение приписывает чарам, совершенным ведьмою (облачной женою) над колодцами и родниками.

***** Lud Ukrain., 1,305-327. Точно так в валахской сказке о Флориане и в русской об Иване Водовиче оба эти герои зарождаются от воды, выпитой их матерями.

С мехами и овечьей шкурою, как символами дождевых облаков, соединяются счастливые приметы. Вывороченный тулуп, овчина и соболи предохраняют жениха и невесту от действия нечистой силы и злых чар, наделяют их плодородием, сча(352)стием и богатством: те же самые дары сулит и дождь, оросивший юную чету в день свадьбы. В старину сажали жениха и невесту на соболях и обмахивали лисьими и куньими хвостами*; в деревнях до сих пор усаживают их на разостланном тулупе; мать невесты встречает новобрачных в вывороченной шубе, причем поется следующая песня:

______________

* Терещ., VII, 238: На Святках девицы ходят ночью в баню и, отворив двери, оборачиваются к ним задом, с таким приговором: "шени меня куньим хвостом по голой части!" Если почудится им прикосновение чего-нибудь мохнатого - это предвещает богатую жизнь замужем.

Будь, зятю, добресенький,

Як кожух теплесенышй;

Будь, зятю, богатый,

Як кожух волохатый*.

______________

* Абев., 43-44,50-51; Вест. Евр. 1829, VII, 248.

В некоторых уездах молодые первую ночь проводят в овчарне или скотной избе*. Идучй на сватовство, встретить корову или свинью - считается за доброе предзнаменование; при такой встрече животным этим отвешивают поклоны**. Новорожденного ребенка, чтобы он оставался жив и здоров, кладут на черную овчину***. Если желаешь, чтобы наседка вывела здоровых цыплят, то клади под нее яйца в то время, когда скот ворочается с поля****; кладя яйца под наседку, советуют брать их из чего-нибудь мохнатого, или вместо того хозяйка должна прикладывать их наперед к своему половому органу: тогда ни одно яйцо не пропадет даром*****. В Воронежской губ. на Рождество Христово стелют на лавку шубу и просят священника, пришедшего со крестом, сесть на нее; от этого, по мнению крестьян, наседки будут охотно садиться на яйца и ни в одном из них не замрет зародыш******.

______________

* Учен, записки Моск. универс. 1836, XI, 366.

** Пермск. Сборн., I, отд. 2,8.

*** Пассек, II, 26.

**** Нар. cл. раз., 159.

***** Абев., 260.

****** Ворон. Г. В. 1851,11.

Олицетворяя грозовые тучи быками, коровами, овцами и козами, первобытное племя ариев усматривало на небе, в царстве бессмертных богов, черты своего собственного пастушеского быта: ясное солнце и могучий громовник, как боги, приводящие весну с ее дождевыми облаками, представлялись пастырями мифических стад. В Ведах богиня Зоря ( = весеннее солнце) и громовержец Индра выгоняют на небесные пастбища свои облачные стада, напояющие землю молоком росы и дождя. По преданию греков, светлый Гелиос пас тучных быков и баранов на злачных равнинах Тринакрии и во время дневного своего странствования любовался на них с высокого неба; за умерщвление этих солнцевых быков, как за страшное святотатство, спутников Одиссея постигла безвременная гибель в пучинах взволнованного моря*. Аполлон, как повествуют древние сказания, двенадцать месяцев сряду пас стада царя Адмета, и его нередко изображали с овцою на плечах. Та же идея пастырства соединялась с солнцем и литовским племенем, как это видно из следующей песни:

______________

* Одисс., ХII, 127-140,380-3.

Гониглис-божок!

Паси мою корову,

Паси моего бычка,

Не пускай вора-волка. (353)

Пасу, пасу мои овечки;

Тебя, волк, не боюсь:

Бог с солнечными кудрями,

Верю, тебя не допустит.

Ладо, Ладо-солнце!*

______________

* Черты литов. нар., 130. По свидетельству Дитмара, у славян был такой обычай: пастух ходил по дворам с палкою, рукоятка которой изображала руку, держащую железный шар, и кричал: Гонило, стережи! Делалось это для охранения стад от волков.- Костомар. С. М., 77.

Краледворская рукопись называет богов пастырями (spasy - от глагола пасти), такое значение в наших преданиях присваивается месяцу и богу Волосу или Велесу. Народная русская загадка о месяце, затемненном тучами, говорит: "jихав чумак, та и став; бо волив потеряв"; другие загадки о месяце и звездах выражаются так: "есть поле сиянское (от глагола сиять, т. е. небо; под влиянием созвучия эпитет этот часто переделывается в сионский), много в нем скота астраханского (вар. монастырского, один пастух - словно ягодка" (или: "а пастух вышинский"); "поле не меряно, овцы не считаны, пастух рогатый". Выше мы указали, что месяц олицетворялся быком или коровою; здесь же дается ему человеческий образ, и вместе с тем он является или чумаком, который едет на волах, или пастухом, который пасет небесное стадо. Стадо это - бесчисленные звезды; метафорический язык загадок называет их овцами и козами: "бегли овцы по калинову мосту (вар. катилися каточки по ясному мосточку, мост = небо), увидали зорю - покидались в воду" или: "шли козы по мосту, увидели зорю - попрятались в воду"*, т. е. при восходе солнца звезды исчезают, скрываясь в воздушном океане. Постоянный эпитет: "ярки звезды" возбуждал в уме представление об овцах (ярки, ярочки) и козах (jарац, jарица) и наводил фантазию на указанное уподобление. Чтобы овцы дали обильный приплод, овчары становятся на руно** и окликают звезды: "как по поднебесью звездам несть числа, так бы у раба такого-то уродилось овец болей того" (см. стр. 99). Сербская песня "Дjевоjка и сунце", в которой девица спорит о красоте с солнцем, сравнивает ясные звезды с овцами: красота моя, говорит гордая дева, - превосходит и месяц и звезду-преходницу (Венеру), что глуяет по небу, словно пастух с белыми овцами: