Поэтические воззрения славян на природу (Том 1) - Александр Афанасьев

______________

* Die Gotterwelt, 194; D. Myth., 647; Beitrage zur D. Myth. Вольфа, I, 232.

По другому метафорическому представлению, дождь рассматривался как моча, испускаемая богом-громовником или теми мифическими животными, в образе которых олицетворялись тучи. В числе многих названий для облака в санскрите находим и megha; корень этого слова - mih (migh), означающий вообще: изливать, и в частности: испускать мочу, тёпа - моча; рус. мочить, мочиться также употребительно в обоих значениях (мочевина, мочевой пузырь, моча мокрота, сырость); сравни латин. urina и urino - лазить в воду, нырять. Санскр. корню mih в старославянском языке равносильная форма должна быть мы; форма эта является в существительном мьгла (рус. мгла, лужиц, mh а, пол. mg а, др.-чешск. mhla, ново-чешск. mlha, сербо-хорват. магла) - туман; в наречии хорутанском mgla - облако, а meglibza - туман южнорус. мжичка мелкий дождь и мжить - идти мелкому дождю = то же, что в лужицком miholak и miholic. С теми же значениями удержался корень mih и в других языках: англос. mige, mah, migon- mingere, готск. maihstuts- нечистота (= немец, mist, скандии, mistr- туман), milhma (сравн. чешек, mlha) - облако; литов. myzu - мочусь, migla - туман, греч. o-uixлn - туман, ouixew, ouixua - мочусь и моча*. Древние римляне выражались о дожде: Jupiter mingit; у греков было подобное же представление о Зевсе (см. выше стр. 290). В верхнем Ифальце, когда случится проливной дождь, крестьяне говорят: "die Gaste im himmlischen Wirthshause hatten zuviel getrunken und pissten nun hinynter"; если 10-го июня идет дождь, то на Рейне говорят: "Margareth pisst in die Nusse"** подобно тому, как у нас о дожде, пролившемся в 20-й день июля, выражаются: "Илья, или олень в воду насцал" (см. выше стр. 162). Народная загадка: "стоит Спас на берегу, а сцит за реку" означает: дождь***. Любопытно, что слово сдать (испускать мочу) лингвистически тождественно с глаголом сосать = ссати**** - вытягивать из грудей мо(343)локо, что указывает на древнейшее сродство понятий дождя, мочи и молока; великор. сиська или титька (грудь, сосок) в малорусском наречии произносится: циць-ка. В старинных рукописях и в народном языке слово сцать употребляется в смысле сосать и доить молоко: "коя мати своя дети сцеть? море реки"*****; "четыре братца в одну лунку ссат" - четыре коровьих соска выпускают молоко в подойник Г. Коссович сближает славян, млеко с причастною ведаическою формою milha от корня mih мочить, орошать******. Как уподобление дождя молоку заставило видеть в тучах женские груди или коровье вымя, так метафорическое название дождя - мочою дало повод наделить их половыми органами; имена, присвоенные этим органам, указывают на излияние жидкости******* и ставят их в близкую связь с представлениями дождевых ливней. Великор. бурить- лить более, чем сколько нужно, буриться (серб, бурити) - мочиться; судя по этому, буря заключает в себе понятие не только стремительного вихря, но и проливного дождя; пурить мочиться, пура - засциха, пырка - мужской детородный член и пурга - метель, вьюга, ветр с дождем********. Грозовые тучи, несясь по воздушным пространствам то огненными быками и жеребцами, то дойными коровами и кобылицами, выбрасывают из себя молнии, как горячее испражнение, и проливают дождь, как урину. В народной русской сказке********* является чудесный бычок-дристунок. Гонится за царевичем и его сестрою демонический оборотень (медведь или волк - железная шерсть); никто не в силах спасти их - ни орел, ни сокол, ни быстроногий конь; спасает их бычок-дристунок: он посадил на себя беглецов и всякий раз, как только злой оборотень начинал нагонять, залеплял ему дриснёю зрение, и тот должен был спешить на синё море и промывать свои глаза; а тем временем бычок все вперед да вперед! Этот бычок - олицетворение дождевой тучи, и, по преданию, сохранившемуся в сказочном эпосе финнов, он прилетает на помощь к царевичу и царевне с неба**********. В эпоху забвения истинного смысла древнего метафорического языка, когда обожание небесных стад было перенесено на обыкновенных животных, индусы очистительное значение, соединяемое с огнем и дождевой водою, приписали испражнениям священных быков и коров, что и засвидетельствовано их религиозными обрядами; в очищение грехов они пили коровий экскремент и почитали за особенно угодное богам лечь под коровий навоз и сжечь себя огнем. Один из средневековых путешественников в Индию*********** рассказывает: "природные жители этой земли обожают быка, на котором шесть лет работают, а на седьмой год дают ему отдых и ставят в священном, общественном месте. Кал и мочу этого быка они собирают на серебряные и золотые блюда: мочою моют свои лица, глаза и уши, а калом мажут щеки и грудь и думают, что чрез это освятили себя на целый день"************.

______________

* У. 3. 2-го отд. А. Н., VII, в. 2,19-20.

** Sonne, Mond u. Steme, 259-560.

*** Камчадалы думают, что во время дождей небесные боги испускают на землю свою мочу. Beitrage zur D. Myth., 1,209: "Kinder, die gem mit feuer spielen, pissen auch gem ins hett".

**** От старинного су-ти - лить, откуда сытая вода - весеннее полноводье, сытеть - прибывать (о воде), медовая сыта, сытый - полный, здоровый, налитой (сравни: туча и тучный).

***** Архив ист.-юрид. свед., I; ст. Бусл., 48.

****** Мат. сравн. слов., 1,501.

******* Потебн., 93: "от пить (санскр. pi, детское удвоенное пи-пи и лисить) и несколько измененного корня глагола соути образуются некоторые названия половых органов".

******** Ч. О. И. и Д. 1865, II, 62.

********* Н.Р.Ск.,VII,27,28.

********** Матер, для изучен, нар. слов., 82-89. Когда бычок-дристунок был зарезан, из его внутренностей вышел могучий карлик - мужичок-с-ноготок (молния).

*********** Монах Одерико ди Порденоне.- Ч. О. И. и Д. 1864, III, 200.

************ Женское молоко, вместе с медом и кровью, употреблялось в старину как целебное средство от болезней.- Оп. Румян. Муз., 551.

Эпические сказания славянских племен обильны преданиями о мифических быках и коровах. Наряду с золотогривыми-золотохвостыми конями фантазия со(344)здала тура - золотые рога и золоторогих, золотохвостых коров с частыми звездами по бокам*. Особенно интересна сказка о вещей корове-бурёнушке**, которая и своим именем и чудесными свойствами напоминает вещего коня-бурку, подобно тому, как сказочные герои входят в голову своего богатырского коня, так здесь гонимая мачехой падчерица влезает в одно ушко коровы (то была ее родная мать, превращенная в корову) и выходит из другого ненаглядной красавицей, досыта накормленной и напоенной. В собрании сказок братьев Гримм есть одна***, весьма близкая к нашей, которая, вместо коровы-бурёнушки, выводит козу. Обращаясь к этой козе, девица просит: "Zicklein meck! Tischlein deck!" - и тотчас является накрытый столик с разными вкусными яствами; а скажет: "Zicklein meck! Tischlein weg!" - и столик исчезает. Взамен чудесного столика в норвежской редакции**** говорится о скатерти-самобранке, лежавшей в ухе большого быка, который и кормил и поил голодную падчерицу; у лужичан же корова дает сироте из одного рога есть, а из другого пить*****. То же значение придает рогам и хорутанская приповедка******: нелюбимому пасынку помогает вол; "если ты будешь голоден (сказал он ему), то сними мой правый рог - и внутри его найдешь и напитки, и яства!" Пасынок так и делал; через несколько дней стал он здоровее и сильнее, чем родной сын мачехи, хоть она и мучила первого голодом, а последнего до отвалу кормила*******. Плодородие, возбуждаемое на земле весенними ливнями, заставило видеть в дожденосной туче скатерть-самобранку и рог изобилия; обе эти метафоры народная фантазия связала с облачною коровою. В индийских преданиях находим соответственное представление о чудесной корове Kamaduh, которая рассыпает из своих неистощимых сосцов всякие блага********. Насыщаясь молоком мифической коровы, сказочные герои приобретают ту же могучую силу и красоту, какими наделяла богов вкушаемая ими амрита (живая вода). Так в немецкой сказке********* у одного мужа жена родила сына; она нежно любила своего ребенка и целые семь лет кормила его грудью. Отцу это не понравилось; видя однажды, как мальчик сосал материнскую грудь, он с сердцем сказал жене: "о, чтоб тебе коровою сделаться!" - и в ту же минуту она стала коровою. Каждый день мальчик выгонял свою превращенную мать на зеленый луг и по-прежнему сосал ее с утра до вечера. Раздраженный отец положил умертвить и корову и сына. С печалью на душе пошел мальчик в хлев и стал жаловаться корове; она посадила его промеж рог и унесла далеко-далеко в дремучий лес. Там он сосал ее еще дважды семь лет, сделался всё сокрушающим силачом и принялся за богатырские подвиги, совершение которых обыкновенно приписывается богу-громовержцу. Это - поэтическое представление дождевой тучи, которую сосет родившаяся в ее недрах молния или Перун, являющийся в наших сказках под знаменательными прозваниями (345) богатыря-Соски и Бури-богатыря, Коровина сына (см. гл. XX). Словаки********** рассказывают о богатыре, который, начиная со дня рождения, дважды семь лет сосал материнскую грудь; по исходе означенного времени мать привела его в лес и велела вырвать сосну с корнем, но мальчик не в состоянии был этого сделать. "Ты еще недовольно силен!" - сказала мать и позволила ему сосать свою грудь еще семь лет; после того он так укрепился, что, приведенный в лес, обхватил толстый бук, вырвал его с корнем и взял себе вместо дубинки. Подобно тому в немецкой сказке*********** богатырь Дубыня (старинное прозвание бога-громовника - см. ниже) семь лет сосал материнскую грудь да столько же лет пил львиное молоко. Сказочная корова, будучи убита, не умирает окончательно, а только перерождается в новые образы: из ее внутренностей или пепла вырастает ходячая (подвижная, летучая) яблоня с серебряными листьями, золотыми плодами и журчащим из-под корней источником; по другому сказанию, из пепла сожженного быка рождаются конь, собака и яблоня************. Такие превращения нимало не противоречат основному смыслу предания; ибо быстроногий конь, гончая собака и дерево, приносящее золотые яблоки и точащее живую воду, суть древние поэтические метафоры дождевых облаков. Поражаемая молнией, корова-туча сгорает в грозовом пламени, а из пепла ее, т. е. из паров, которые подымаются вслед за пролившимся дождем, образуются новые облака.