Владимир Высоцкий: козырь в тайной войне - Федор Раззаков

Но вернемся к встрече Высоцкого с Хрущевым.

Вспоминает Д. Карапетян: «Володя вел себя так, как будто рядом с ним сидел не бывший руководитель страны, а обыкновенный пенсионер. Он не испытывал какого-то пиетета или трепета по отношению к Хрущеву, скорее — снисходительность. Было видно, что Высоцкий отдает ему должное, но в то же время за его словами как бы стояло: „Как же это вы прозевали, и мы опять в это дерьмо окунулись?“

Мне показалось, что Никита Сергеевич уже был как бы в отключке от общественной ситуации, у него было совершенно другое состояние — что-то типа прострации. Нужно учесть и его возраст — ему было тогда 76 лет: он выглядел окончательно разуверившимся в «предустановленной гармонии», одряхлевшим Кандидом, который на склоне лет принялся «возделывать свой сад». О событиях своей жизни он говорил без сопереживания, как о чем-то фатальном. Живая обида чувствовалась только в его словах относительно «хрущоб»: «Я же пытался сделать людям лучше… где же благодарность людская?.. Подняли их из дерьма, и они же еще обзывают». И, пожалуй, в его рассказе о «заговоре» тоже звучало живое недоумение по поводу собственной близорукости…»

Как мы помним, Высоцкий еще в 1968 году написал про Хрущева песню с весьма недвусмысленным названием «Жил-был добрый дурачина-простофиля». Исходя из рассказа Карапетяна, описывающего их визит к Хрущеву, Высоцкий, встретившись лицом к лицу с героем своей песни, не изменил своего прежнего отношения к нему. Судя по всему, он по-прежнему считал именно Хрущева во многом виновным в том, что «оттепель» оказалась столь недолговечной.

Не могли вызывать радости у Высоцкого и те события, которые происходили во внутренней политике в последние месяцы. А происходило там то, что либералы называли «сталинизацией». Так, в идеологии была ужесточена цензура (в январе 69-го вышло постановление ЦК КПСС «О повышении ответственности руководителей органов печати, радио, телевидения, кинематографии, учреждений культуры и искусства за идейно-политический уровень публикуемых материалов и репертуара»), а также состоялась частичная реабилитация Сталина, выразившаяся в том, что в декабре 1969 года, к 90-летию Сталина, в «Правде» появилась статья, посвященная юбиляру, выдержанная в положительном ключе. И хотя она была почти идентична той, что вышла ровно десять лет назад (но меньше ее по объему), однако сам факт появления подобной публикации говорил обществу о многом.

Отметим, что сам Брежнев долго колебался по поводу того, публиковать ее или нет. По его же словам: «Я исходил из того, что у нас сейчас все спокойно, все успокоилось, вопросов нет в том плане, как они в свое время взбудоражили людей и задавались нам. Стоит ли нам вновь этот вопрос поднимать? Но потом, побеседовав со многими секретарями обкомов партии, продумав дополнительно и послушав ваши выступления (имеются в виду выступления членов Политбюро. — Ф. Р.), я думаю, что все-таки действительно больше пользы в том будет, если мы опубликуем статью… Если мы дадим статью, то будет каждому ясно, что мы не боимся прямо и ясно сказать правду о Сталине, указать то место, какое он занимал в истории, чтобы не думали люди, что освещение этого вопроса в мемуарах отдельных маршалов, генералов меняет линию Центрального Комитета партии…»

Отмечу, что на том заседании Политбюро, о котором говорит Брежнев (оно состоялось накануне юбилея Сталина — 17 декабря 1969 года) против статьи высказались всего лишь четыре человека (Н. Подгорный, А. Кириленко, А. Пельше и П. Пономарев), зато в пользу публикации высказались все остальные, а это — 16 человек (Л. Брежнев, М. Суслов, А. Косыгин, П. Шелест, К. Мазуров, В. Гришин, Д. Устинов, Ю. Андропов, Г. Воронов, М. Соломенцев, И. Капитонов, П. Машеров, Д. Кунаев, В. Щербицкий, Ш. Рашидов, Ф. Кулаков).

Кроме этого, на широкий экран возвращалась личность «вождя народов»: в киноэпопее Юрия Озерова «Освобождение», два первых фильма которой должны были выйти в мае 70-го. Тогда же на могиле Сталина на Красной площади был установлен его бюст работы известного скульптора М. Томского.

Но все эти шаги предпринимались с целью всего лишь усыпить обывательское сознание. Радикального возврата к сталинской идеологии и его методам руководства страной высшая советская элита совершать не собиралась, доказав это еще в 67-м, разгромив заговор шелепинцев. Как честно признается чуть позже шеф КГБ Юрий Андропов в разговоре с диссидентом Виктором Красиным: «Возрождения сталинизма никто не допустит. Это чепуха!» Как говорится, коротко и ясно.

Определенная идеологическая реанимация личности Сталина была вполне закономерным процессом. Пойти на это Брежнева и К(вынуждали как события внутреннего порядка (поиск сильной личности для сплочения элиты и народа), так и внешние (конфронтация с Китаем, расширение агрессии во Вьетнаме и новые, еще более масштабные атаки международного сионизма). Во многом при посредничестве последнего на СССР был в прямом смысле натравлен Израиль. При этом разработчики этой акции прекрасно понимали, что делали: они были в курсе того, что после Праги-68 еврейская элита в СССР в большинстве своем осудила действия своих властей, поэтому и использовала Израиль в качестве тарана для дальнейшей радикализации советского еврейства. В итоге в 1970 году Израиль объявил Советский Союз своим главным стратегическим противником и подверг массированным атакам его союзников на Ближнем Востоке — в частности, Египет.

Новый премьер-министр Израиля (с 1969 года) Голда Меир призвала евреев к «тотальному походу против СССР». По словам израильтянина Вольфа Эрлиха, «с этого момента в Израиле Советский Союз стал изображаться как враг номер один всех евреев и государства Израиль. В детском саду, в школе, в университете израильский аппарат делал все, что в его силах, чтобы укоренить подобное изображение СССР как аксиому».

Естественно, подобная политика не могла не отразиться на евреях, которые проживали в Советском Союзе. Правда, у нас в школах и университетах антисемитизм открыто не практиковался, однако определенные (в основном идеологические) притеснения евреев имели место. Например, после того как к руководству Гостелерадио пришел Сергей Лапин (апрель 70-го), с голубых экранов исчезли многие эстрадные артисты-евреи, причем достаточно популярные (Майя Кристалинская, Вадим Мулерман, Аида Ведищева, Нина Бродская, Лариса Мондрус и др.), а им на смену пришли представители союзных республик: Лев Лещенко (РСФСР), София Ротару (Украина), Роза Рымбаева (Казахстан), Як Йоала (Эстония), Надежда Чепрага (Молдавия), ансамбли «Песняры» (Белоруссия), «Ялла» (Узбекистан) и др.