В погоне за счастьем - Дуглас Кеннеди

Конечно, — сказал Джоэл Эбертс. — Его полностью оправдали. Как сказал Марти, в «Стил энд Шервуд» были настолько довольны тем, как он уладил дела с Комиссией, что выдали ему премию.

«Знаешь, ты ведь не должен всем этим заниматься», — сказала я, когда он настоял на том, чтобы оплатить переезд Эрика на новую квартиру и сделать там ремонт.

«Нанять пару рабочих на два дня — это не разорительно, — отшутился он. — Тем более что мне удалось подзаработать на бонусах. Совершенно неожиданно мне вручили чек на восемьсот с лишним долларов. Благодарность от „Стил энд Шервуд"…»

За предательство. За спасение собственной шкуры. За растерзанную жизнь Эрика. За то, что убил любовь и доверие между нами. За то, что разрушил всё. Всего-то за восемьсот долларов. По сегодняшнему обменному курсу, разве это не эквивалент тридцати сребреников?

Значит, Малоун не догадывается о том, что кому-то известно о его подвиге? — спросила я.

Думаю, что нет. Сара, я уже говорил тебе и повторю еще раз: I ты себе не представляешь, как мне неловко из-за всего этого…

Ты ни в чем не виноват, — сказала я, вставая. — Я тебе очень благодарна.

За что?

За правду. Это было нелегкое для тебя решение. Но единственно верное.

Что ты собираешься с этим делать, Сара?

А делать нечего, — ответила я. — Все уже сделано.

Я покинула его офис. Вышла на улицу. Но, сделав пару шагов, схватилась за ближайший фонарный столб. Нет, я не сломалась. И не зарыдала. Меня просто накрыло второй волной шока. Я судорожно хватала ртом воздух. Живот пронзила сильная резь. Я нагнулась, и меня вырвало прямо на мостовую.

Рвота продолжалась долго, пока я не обессилела. Тело взмокло от пота. Постепенно я пришла в себя. Нашла в кармане салфетку и промокнула рот. Мне хватило сил на то, чтобы поднять руку и остановить такси.

Дома я прошла в гостиную и села в кресло. Мне показалось, что я просидела всего несколько минут. Но когда я посмотрела на часы, оказалось, что прошло больше часа. Я еще не оправилась от шока, и время для меня остановилось. Я чувствовала себя опустошенной — настолько, что не испытывала ничего, даже боли. Я просто сидела и тупо смотрела в пустоту. Не зная, что делать.

Прошел еще час. И тут я услышала, как повернулся ключ в замке. Вошел Джек. Он был только что из поездки, с чемоданом в одной руке и букетом цветов в другой.

Эй, привет! — весело сказал он, поставил чемодан и подошел ко мне. Я уставилась в пол. Мне вдруг стало невыносимо смотреть на него. Он тут же почувствовал, что произошло что-то очень плохое.

Сара, дорогая… — начал он.

Я молчала. Он наклонился и коснулся моего плеча. Я резко сбросила его руку. Теперь он не на шутку перепугался.

Что случилось? — прошептал он, присаживаясь на корточки возле меня.

Я хочу, чтобы ты ушел, Джек. Ушел и больше никогда не возвращался.

Он уронил цветы на пол.

Я не понимаю, — пробормотал он еле слышно.

Ты все понимаешь. — Я встала с кресла. — А теперь уходи.

Сара, прошу тебя.

Я повернулась, чтобы уйти в спальню, но он остановил меня, положив руку мне на плечо. Я смерила его суровым взглядом:

Никогда, никогда больше не прикасайся ко мне.

Почему ты…

Почему? Почему? Ты знаешь почему, Джек. Ты просто думал, что я никогда не узнаю.

Он изменился в лице. Сел на диван. Закрыл лицо руками. И очень долго молчал.

Могу я объяснить? — произнес он наконец.

Нет. Что бы ты ни сказал, это уже не имеет никакого значения.

Сара, любовь моя…

Никаких нежностей. Никаких объяснений. Никаких доводок Отныне нам больше не о чем разговаривать.

Ты должна меня выслушать.

Нет. Не должна. Вот дверь. Воспользуйся ею.

Кто тебе сказал?

Джоэл Эбертс. Его приятель знаком с тем парнем, который представлял твои интересы на слушаниях в Комиссии. Джоэл сказал, что — по словам его приятеля-юриста — ты не оказал ни малейшего сопротивления. Раскололся сразу.

У меня не было выбора. Никакого.

У каждого есть выбор. Ты сделал свой. Теперь тебе с ним жить.

Они загнали меня в угол, Сара. Я мог потерять…

Что? Работу? Источник дохода? Профессию?

У меня ребенок. Я должен платить аренду. Я должен кормить семью.

Эти же обязанности есть у каждого. Были они и у Эрика.

Послушай, меньше всего на свете мне хотелось навредить твоему брату.

Но ты все равно выдал его имя агентам ФБР и Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности.

Я думал…

Что ты думал? Что федералы пожурят его и отпустят с предупреждением?

Кто-то назвал им мое имя. Они настаивали на том, чтобы я тоже назвал имена.

Ты мог отказаться.

Неужели ты думаешь, что мне этого не хотелось?

Но ты этого не сделал.

У меня не было выхода. Если бы я отказался сотрудничать, я бы потерял работу. А потом кто-то другой назвал бы имена тех, кого назвал я.

Но это был бы кто-то другой, а не ты.

Я должен был, прежде всего, считаться со своей ответственностью…

Ответственностью перед кем, Джек?

Перед Дороти и Чарли.

Но не передо мной? И конечно же не перед моим невинным братом? Или мы из разряда расходных материалов?

Ты знаешь, что я так не думаю.

Я уже сомневаюсь в том, что знаю тебя.

Не говори так, Сара.

Почему нет? Это правда. Ты все разрушил.

Мой голос звучал на удивление спокойно. Джек опустил голову еще ниже. Он снова замолчал. Когда он наконец заговорил, его слова показались мне детским лепетом.

Пожалуйста, постарайся понять: они настаивали, требовали, чтобы я назвал им имя. Поверь, я пытался объяснить им, что никогда не был коммунистом, что я вступил в этот антифашистский комитет, когда был восемнадцатилетним мальчишкой, и то только потому, что верил, будто это поможет в борьбе против Гитлера, Муссолини и Франко. Ребята из ФБР сказали, что все это они понимают. И даже знают, что я служил своей стране на войне, да и вообще с тех пор больше никогда не лез в политику. С их точки зрения, я вполне добропорядочный американец, по молодости допустивший маленькую ошибку. Те, кого вызывали в Комиссию, тоже когда-то ошиблись — и в доказательство своего патриотизма назвали имена людей, которые когда-либо были связаны с коммунистами или симпатизировали коммунистической идее.

«Возможно, они так же невиновны, как и вы, — сказал мне агент ФБР. — Но вы должны понять: мы занимаемся расследованием серьезного заговора, который представляет угрозу национальной безопасности. Наша задача — выявить тех, кто стоит в центре заговора. Вот почему нам необходимо знать имена. Предоставив нам такую информацию, вы не только поможете своей стране, но и защитите свою репутацию. А вот отказом от сотрудничества вы, наоборот, навлечете на себя подозрения. Каждый, кто в прошлом был коммунистом, будет выявлен, это вопрос времени. А вы могли бы чистосердечно признаться в своих ошибках… пока вам дают такой шанс».