Священный любовник - Дж. Уорд

Наблюдая целую жизнь, развитие истории в чаше с водой, Кормия осознала, что, рассматривая качающийся в воздухе медальон, она наблюдала развитие и ход истории прямо перед собой, в реальном времени.

После этого уже ничего не будет, как прежде.

С высоко поднятым, зажатым в руке и раскачивающимся из стороны в сторону украшением, Фьюри объявил жестким, глубоким голосом:

— Я — сила расы! Я — Праймэйл! И я буду править.

Глава 49

На окраинах Колдвелла в умеренной температуре летней ночи, Братство собралось под полной, изумительной луной… удивляясь творящейся чертовщине. Эскалейд подъехал к их тесной группе, и Джон был несказанно рад присоединиться к ним. Отстегнув ремень безопасности, он выпрыгнул из внедорожника, когда Рейдж остановил машину. Блэй и Куин встали бок о бок, и они втроем направились к Братьям.

Луг перед ними растянулся между цепочкой сосен, в траве виднелся золотарник, местами встречался молочай.

Вишес прикурил свою самокрутку, и в воздухе запахло турецким табаком.

— Ублюдок опаздывает.

— Расслабься, Ви, — выдохнул Роф. — Или я успокою твою задницу, если сам не можешь держать себя в руках.

— Ублюдок. Не ты, он.

— Бутч, посади своего парня на цепь, окей? Прежде чем я заряжу его треклятой сосной.

На востоке вспыхнуло зарево, начав с пламени зажигалки, оно выросло до размеров солнца. Сияние исходило из леса, пробиваясь сквозь стволы деревьев, ветви и все, что находилось на пути этой вспышки иллюминации.

— Пожалуйста, скажи, что это дерьмо не радиоактивное, — пробормотал Куин.

— Неа, — ответил Рэйдж. — Но к утру нам всем обеспечен загар.

Бутч прикрыл глаза рукой.

— Блин, а я без «Коппертоуна»[92].

И хотя, как заметил Джон, парни не доставали пушек, все они были напряжены, словно настороженные коты.

Внезапно из-за деревьев вышел мужчина… сияющий мужчина, источник света. И он что-то нес в руках, брезент, ковер или…

— Сукин сын, — выдохнул Роф, когда фигура остановилась в двадцати ярдах от них.

Сияющий мужчина рассмеялся.

— А вот и бравый Король Роф и его ансамбль песни и пляски. Клянусь, вам, парни, устраивать бы утренники, настолько из вас прет веселье.

— Великолепно, — пробормотал Рейдж, — его чувство юмора осталось прежним.

— Может, я могу попробовать выбить из него эту дурь, — выдохнул Вишес.

— Используй его же руку. Если можешь…

Роф зыркнул на них, а парни в ответ послали взгляд типа «Кто? Мы?».

Покачав головой, Роф обратился к светящейся фигуре:

— Давненько не виделись. Спасибо за это Господу. Ну как, хреново поживаешь?

Прежде чем мужчина успел ответить, Вишес выругался:

— Если мне придется выслушивать чушь в стиле Киану Ривза и Матрицы, типа «Я — Нео», моя голова взорвется.

— Ты имеешь в виду Неон? — Обратился к нему Бутч. — Потому что он напоминает мне вывеску «Ситгo»[93].

Роф повернул голову.

— Захлопните рты. Все вы.

Сияющая фигура рассмеялась.

— Так, вы хотите получить преждевременный подарок на Рождество? Или продолжите перемывать мне косточки, пока я не захочу отчалить?

— На рождество? Боюсь, это твой праздник, не наш, — ответил Роф.

— Значит, «нет»? Потому что вы кое-что потеряли какое-то время назад. — На этих словах, сияние исчезло, будто кто-то выключил источник света.

Теперь на пустоши стоял мужчина, обыкновенный мужчина… ну, почти обыкновенный, учитывая то, что он был обвешан золотыми цепями. Он удерживал кого-то в руках — мужчину с бородой и проседью в темных волосах.

Тело Джона задрожало.

— Не узнали своего Брата? — сказал человек, опуская взгляд на мужчину в своих руках. — Как быстро вы забыли.

Именно Джон разбил стройные ряды, побежав по высокой траве. Кто-то выкрикнул его имя, но никто и ничто не могло его сейчас остановить. Он бежал со всей мочи, ветер ревел в ушах, кровь стучала в венах.

Луговая трава билась о его джинсы, холодная августовская ночь ударяла по щекам, а руки, сжатые в кулаки, молотили воздух.

Отец, кричал он. Отец!

Джон резко затормозил, прикрыв рот ладонью. Это был Тормент, точнее уменьшенная версия Брата, будто он провел под солнцем месяцы. Лицо исхудало, кожа свисала с костей, глазницы впали глубоко в череп. Его борода была длинной и темной, косматые волосы представляли собой черное спутанное гнездо, за исключением яркой, белоснежной пряди спереди. На нем была та же одежда, что и в ночь его исчезновения из тренировочного центра, вся грязная и в лохмотьях.

Джон подпрыгнул, когда на плечо опустилась чья-то рука.

— Полегче, сынок, — сказал Роф. — Господи Иисусе…

— Вообще-то, меня зовут Лэсситер, — вставил мужчина, — если ты запамятовал.

— Да плевать. Так, какова цена? — спросил король, протягивая руки, чтобы забрать Тора.

— Мне нравится, что ты допускаешь наличие таковой.

Джон хотел быть тем, кто отнесет Тора в машину, но колени тряслись так сильно, что его самого было впору нести на руках.

— А что, ее нет? — принимая тело Брата, король покачал головой. — Проклятье, он вообще ничего не весит.

— Он питался оленями.

— Как давно ты знаешь о нем?

— Нашел пару дней назад.

— Цена, — сказал Роф, не отрывая глаз от брата.

— Ну, вот в чем дело. — Когда король выругался, мужчина, Лэсситер, рассмеялся. — Это не цена.

— Что. Это.

— Сделка «два по цене одного».

— Что, прости?

— Я иду с ним.

— Черта с два.

Легкомыслие исчезло из голоса мужчины:

— Это — часть сделки, и поверь мне на слово, я бы добровольно не подписался на это. Но вся соль в том, что он — мой последний шанс, так что, да, простите великодушно, но я иду с ним. И если ты откажешься, то я сравняю нас всех с землей.

Мужчина щелкнул пальцами, и яркая, белая вспышка мелькнула в ночном небе.

Спустя минуту, Роф обратился к Джону:

— Это — Лэсситер, падший ангел. В одно из своих последних появлений на Земле, в Центральной Европе разразилась чума…

— Окей, я тут совсем не причем…

— … которая унесла две третьих человеческого населения.

— Хочу напомнить, ты тоже людей не жалуешь.

— Мертвые они плохо пахнут.

— Применимо ко всем вам, смертным.

Джон едва улавливал нить разговора; он был слишком занят, уставившись на лицо Тора. Открой глаза… открой глаза… пожалуйста, Господи…

— Пошли, Джон. — Развернувшись, Роф направился к Братству. Приблизившись к ним, он тихо сказал: