Джин Грин – Неприкасаемый. Карьера агента ЦРУ № 014 - Гривадий Горпожакс

– Я пробыл дома несколько дней, поклонился отцу и матери на кладбище, а потом прилетел сюда, в Европу, чтобы развеяться. Посетил Мадрид, где видел «Чудо Кордовы» – тореадора Мануэля Бенитеза Тереза. Потом – Лиссабон, Алжир, Рим, Тель-Авив, Афины. Вот уже целый месяц как скитаюсь один, соскучился по друзьям, вспомнил о Лоте. Я спрашивал о нем в посольствах, гостиницах, аэропортах. Два или три раза нападал на его след… Решил заглянуть в Париж. Искал его в «Ритце», «Георге Пятом», «Бристоле»… А вы случайно не знаете, где он сейчас?

– Да вам просто не везло! – воскликнул баварец. – Ваш шурин тоже ездил по Европе. Два дня назад он звонил консулу по каким-то делам из Лондона.

– Из Лондона?! – Похолодев от волнения, в свою очередь, воскликнул Джин. – Вот неудача! Да я третьего дня был в Лондоне, нанес там визит вашему послу на Бэлгрейз-сквере. Оказывается, посол Хассо фон Этцдорф хорошо помнит Лота как блестящего молодого офицера.

– О да! – с радостью предался воспоминаниям молодости помощник консула. – Ведь его превосходительство фон Этцдорф являлся личным представителем бывшего министра иностранных дел Риббентропа при ставке фюрера. А Лотар приезжал туда, чтобы получить из рук самого верховного главнокомандующего и рейхсканцлера Рыцарский крест за какое-то важное и секретное дело под Полтавой.

– Это интересно! – оживился Джин.

– Однако вашему невезенью пришел конец, – расплылся в улыбке баварец. – Со вчерашнего вечера Лотар здесь – в Париже!

– Превосходно! – обрадовался Джин, сдерживая поток нахлынувших на него чувств. – Может быть, вы знаете, где он остановился?

– Не знаю, но могу, пожалуй, узнать.

Помощник консула достал из ящика стола толстый справочник.

– Наш подполковник Лот, – продолжал он, перелистывая справочник, – получил новое важное назначение. Вам, капитан Грин, я могу это сказать. Он назначен на важный пост в отдел специальных методов ведения войны разведуправления ШЕЙП Верховного штаба держав НАТО в Европе. Он будет координировать деятельность разведок и специальных войск всех стран, входящих в НАТО. Называется это ИНИН, межнатовская разведсеть.

Интересно, где остановился Лот: в старинном отеле «Кридон», что напротив здания посольства США, или в отеле «Мажестик» на авеню Клебер? Последний ему больше подходит – там в годы оккупации размещался штаб гестапо.

Через две-три минуты услужливый баварец повесил трубку и с улыбкой сообщил Джину:

– Отель «Лютеция» на бульваре Распайль. Это на левом берегу Сены. Пока Лотар живет там, но скоро переберется в роскошную квартирку в Версале, где располагается штаб НАТО. Прелесть что за квартирка! Обшита панелями эпохи «короля-солнца», мебель времен империи Наполеона, кровать маршала Нея!..

Джин встал, потушил сигарету в массивной бронзовой пепельнице и с чувством пожал руку помощника консула.

– Я вам очень обязан, герр… С удовольствием повидался бы с вами во внеслужебное время…

– Что вы! Что вы! Друг подполковника Лота – мой друг!.. Называйте меня просто Манфредом!.. И разумеется, мы повидаемся с вами – в Париже, хи-хи, есть где поразвлечься!

Когда Джин откланялся, помощник консула подошел обратно к столу, приподнял жалюзи и смотрел вслед не спеша удалявшемуся по тротуару Джину, пока тот не скрылся за углом.

Потом баварец подошел обратно к столу и, полистав телефонную книгу, набрал номер.

– Отель «Лютеция»? – заговорил он по-французски. – Мосье Шнабель у себя в номере? Узнайте, пожалуйста. Что? Только что позавтракал? Прошу соединить меня с ним. Алло? Герр Шнабель! Здравствуйте, полковник! Это Манфред! Сообщаю, что я только что направил к вам, как вы велели, Джина Грина…

– Грина? – переспросил после небольшой паузы Шнабель. – Джина Грина?

– Яволь! Шурина нашего Лота. Симпатичный малый. Как было условлено, я сказал ему, что Лот в «Лютеции». Он ничего не знает.

– Расскажите мне все подробно, не выпуская ни одного слова, сказанного Джином. Меня интересует любая мелочь. Грин ничего не знает о судьбе Лота? Это очень важно! И прежде всего меня интересует его отношение к Лоту. Ясно! Итак, я вас слушаю.

Придя в «Лютецию», Джин узнал от полковника Шнабеля, что Лот в командировке.

– Я люблю эту старую гостиницу, – сказал Шнабель Джину, усадив его в лучшее кресло своего номера де люкс. – Зная о вашей любви к истории старинных отелей и вообще домов, сообщаю любопытные детали: в годы второй мировой войны в «Лютеции» помещался штаб абвера – германской военной разведки. Здесь – именно в этом номере – часто плели свои козни адмирал Канарис и его верный помощник полковник Остер.

Шнабель, высокий, худой, седовласый, был в легкой синей куртке из шамбрэ с медными пуговицами и белых штанах из поплина. От него попахивало кельнской водой, той самой – № 4711. Джин знал: Шнабель – главный патрон Лота в «фирме», руководитель пронацистской группы в ЦРУ.

Задача Джина состояла в том, чтобы выдать себя за прежнего простодушного Джина, который ничего не узнал о содержимом полтавского тайника и ничего не услышал в Москве о смерти своего отца. Задача Шнабеля: раскусить агента, побывавшего в руках советской контрразведки.

Этот поединок походил на интеллектуальное джиу-джитсу.

Все время, пока Джин рассказывал о провале полтавского задания, о своем аресте, о высылке из Москвы, мозг Шнабеля работал с точностью электронной вычислительной машины, регистрируя и анализируя каждый нюанс и оттенок не только речи, но и мимики Джина.

С самого начала он определил наметанным глазом, что Джин пришел безоружным. Это придало ему дополнительную уверенность: перед приходом Джина он успел подготовиться к любым неожиданностям этой встречи. В разных карманах у него лежали последние новинки оружейников ЦРУ – диковинные ручки, зажигалки, сигареты, бесшумно стреляющие смертельными и парализующими зарядами яда, газа, свинца. В каблуке правого полуботинка у него был скрыт знаменитый пружинный нож образца Флеминга – Даллеса.

Раскладывая весь этот арсенал по карманам, вооружаясь перед встречей с Джином, Шнабель, как всегда, ощутил привычную приподнятость, азартное предвкушение опасной игры и возможности боя, но на этот раз впервые почувствовал он и какое-то томительное и тревожное сомнение…

Зачем ему все эти смертоносные сюрпризы и фокусы? Неужели он, Шнабель, боится Джина, ученика Лота?

И Шнабель, который, как всякий профессиональный разведчик, не врал, по крайней мере, самому себе, в первый раз признался, что да, он немного побаивается Джина. Потому что Джин стал опасен.

– Сегодня же вы встретитесь с вашим братом по закону, – с улыбкой говорил полковник Джину. – Как это будет по-русски? «Шурин» – да? Впрочем, все мы «неприкасаемые» – братья по закону!

Знает Джин или не знает?

Знает всю правду, часть правды или ничего не знает?

Шнабелю вспомнился термин, популярный среди работников ЦРУ: «перебежчик на месте». Может быть, стал уже Джин Грин «перебежчиком на месте»?

Все, что рассказывал ему сейчас Джин о событиях в России, было отлично известно Шнабелю по шифрограмме, составленной американским посольством в Москве на основании объяснений Джина. Из его рассказа следовало, что ни он, ни советские власти не обнаружили тайника в склепе. Выходило, что ничто ни с какой стороны не угрожало Шнабелю. Все сходилось, но рассказывал ли Джин тогда, в посольстве в Москве, и рассказывает ли здесь, сейчас, в Париже, всю правду?

Как будто да. Но только как будто.

Друг или враг? Наивный простак или суровый мститель? Надо приберечь его для будущих дел или обезвредить навсегда?

Вот какие нелегкие вопросы терзали Шнабеля, хотя внешне он оставался все тем же непринужденным и невозмутимым Шнабелем.

Джин тоже безукоризненно играл свою роль. Роль друга, наивного простака, хорошего парня, которого еще вполне можно использовать в целях ЦРУ.

О провале московской миссии он рассказывал чуть сконфуженно, но так, словно вел речь о самом большом и захватывающем приключении всей своей жизни. До предела взвинченный, он ничем не выдавал свою напряженность, но весь его ум, все его чувства в этом поединке ума и чувств, включая шестое чувство разведчика, были поставлены на боевой взвод и четко, как на экране радара, регистрировали приливы и отливы сомнения и недоверия в душе Шнабеля.

Но когда Шнабель, выслушав Джина, вдруг взглянул на золотые ручные часы «Ролекс», Джин должен был признаться, что Шнабель словно включил некое антирадарное устройство и ушел от обнаружения. Джин так и не понял, удалось или не удалось ему в конце концов убедить чифа, что тот имеет дело с прежним простаком Джином.

Конечно, Джину было отнюдь не легко сыграть свою роль в этом спектакле, весь смысл которого был в подтексте.