Эта покорная тварь – женщина - В. Гитин

Наконец наступил вожделенный день, когда мне предстояло насладиться неописуемыми радостями преступления, к которому я стремилась так страстно, что даже ощущала в себе нечто, похожее на панический страх. Рассвет я встретила с открытыми глазами, никогда еще Природа, которую я собиралась жестоко оскорбить, не представала передо мной в такой красоте, а посмотрев на себя в зеркало, я увидела самую прекрасную, самую оживленную и самую обольстительную женщину из всех, кого встречала До сих пор. Во всем моем облике ощущалось какое-то затаенное, будто перед бурей, волнение, никогда у меня не было столь решительного и царственного вида, как в то утро. Едва поднявшись с постели, я почувствовала, как из меня наружу рвется похоть, порочная похоть, жажда страшных, чудовищных злодеяний. И в то же время была в моей душе горечь, невыразимая словами: ведь я понимала, что мне не под силу совершить все те ужасы, что пребывали в моем воображении и в моих неутолимых желаниях...

«Сегодня я совершу преступление,— размышляла я,— очень серьезное преступление, из тех, что называют черным злодейством. Однако, хотя оно и серьезное и гнусное, это всего лишь одно преступление, одно-единственное. А что значит одно преступление для того, кто мечтает жить посреди сплошных злодейств, жить только ради злодейств, кто поклоняется лишь злодейству?»

В то утро я была беспокойной, мрачной, раздражительной; нервы мои были напряжены до предела; я высекла до крови двух юных служанок, но это меня не успокоило, тогда я потискала ребенка, доверенного заботам одной из них, и вышвырнула его из окна, и он разбился насмерть. Этот факт несколько улучшил мое настроение, и остаток дня, чтобы убить время, я провела в довольно безобидных развлечениях.

Я думала, что час обещанного ужина так никогда и не настанет.

Когда же этот час настал, я велела челядинцам приготовиться к роскошному празднеству, снова затащила Берноля на кушетку и тотчас обнажила свой зад. Простофиля, опьяненный моей милой и беспечной болтовней, начал меня содомировать, а через несколько мгновений дверь широко распахнулась, и в комнату ворвались Клервиль, Нуарсей и Сен-Фон — вооруженные и изрыгавшие ругательства. Берноля стащили с меня и связали по рукам и ногам.

— Жюльетта,— зарычал Сен-Фон,— тебя надо изрубить на куски вместе с этим негодяем за то, что ты обманула доверие, которым я одарил тебя. Но я дам тебе возможность спасти свою шкуру: в этом пистолете три пули, возьми его и размозжи голову своему любовнику.

— Великий Боже! — заверещала я с театральным ужасом в голосе.— Ведь этот человек — мой отец...

— Сучка, которая подставляет задницу своему отцу, вполне может совершить отцеубийство.

— Нет, это невозможно!

— Ерунда. Не упрямься, бери пистолет или умрешь сама.

— О, горе мне,— тяжко вздохнула я.— У меня дрожат руки, но выхода нет: дайте мне оружие. Чему быть, того не миновать. Любимый папа, ведь ты простишь меня? Ты же видишь, что у меня нет выбора.

— Делай, что тебе говорят, порочное создание,— с достоинством отвечая Берноль,— только избавь меня от этой дешевой комедии. Я не желаю в ней участвовать.

— Ну и прекрасно, папаша,— весело сказала Клервиль,— если ты не хочешь участвовать в комедии, пусть будет по-твоему, кстати, ты не ошибся — все это подстроила твоя дочь, и она совершенно права, пожелав убить величайшего негодяя, который дал жизнь такому порочному ребенку.

Берноля привязали к креслу, намертво прикрепленному к полу. Я приняла соответствующую позу в пяти шагах от него. Сен-Фон вставил член в мой анус, Нуарсей одной рукой помогал министру, другой массирован себе член, Клервиль сосала Сен-Фону язык и щекотала мне клитор. Я прицелилась, но сначала осведомилась у своего содомита:

— Мне подождать, пока вы кончите?

— Не надо, стерва! — выкрикнул он,— Убей, убей его скорее, и вместе с выстрелом брызнет моя сперма.

Я выстрелила. Пуля вошла Бернолю прямо в лоб, он тут же испустил дух, а мы, все четверо, кончили в тот же миг с душераздирающими криками».

                                                                                МАРКИЗ ДЕ САД. Жюльетта

-------------------------------------------------------------------------------------------------------------

КСТАТИ:

«Говорят, что мои кисти слишком сильны, и я изображаю порок омерзительным. Хотите знать, почему? Я не желаю пробуждать любовь к пороку... Я сделал героев, избравших стезю порока, настолько ужасающими, что они, конечно, не внушат ни жалости, ни любви... Повторяю, я всегда буду описывать преступление только адскими красками: я хочу, чтобы его видели без покровов, чтобы его боялись, чтобы его презирали».

                                                                         МАРКИЗ ДЕ САД

Что и говорить, такая позиция гораздо более нравственна, чем та, с которой некоторые авторы американских и отечественных кинолент демонстрируют трепетное величие душ... киллеров.

А в 1990-м году во Франции торжественно отмечалось 250-летие со дня рождения маркиза де Сада, и его замок в Провансе превращен в музей.

Люди всячески избегают смотреться в нормальное, некривое зеркало, и люто ненавидят тех, кто подносит это зеркало к их порочным лицам.

Между прочим, выдающийся русский психиатр В. М. Бехтерев прожил очень недолго после того как обнаружил у обследованного им Сталина хроническую паранойю...

Но вернемся к нашим кровосмесительницам.

То, что в основе их действий лежит и врожденная порочность, и нимфомания, и болезненное любопытство,— это очевидно, но есть еще один исток, менее различимый — комплекс женской неполноценности, который явственно проглядывает сквозь истерию похоти или благие намерения согреть своим любящим телом потерявшего жизненные ориентиры кровного родственника.

Мать, таким способом избавляющая сына от психологического зажима, или от увлечения мастурбацией, бабушка, смывающая с любимого внука «голубизну», сестра, просвещающая болезненно застенчивого брата, 25-летняя девственница, отдающаяся родному отцу,— не проглядывает ли за всем этим неуверенность в своей конкурентоспособности на внешней, открытой ярмарке любви? Ну, может ли рассчитывать бабушка на иного 18-летнего любовника, кроме собственного внука? А невостребованная 25~летняя дочь? А 39-летняя В., доцент университета? Шесть лет она в разводе, искать приключений ей не позволяет воспитание и положение, сексуальное томление все нарастает, становится напряжением, не имеющим реальных перспектив разрядки, а тут совсем рядом юный самец, изнывающий от переполняющей его половой энергии... Конечно, вначале она ужасается мелькнувшей в голове мысли, она добросовестно ищет отдушину для своего 14-летнего отпрыска, а потом, в момент очередного приступа своего томления, она успокаивает свою совесть высшими соображениями благополучия сына и... Ну, трудно, почти невозможно поверить в то, что в наше время нельзя было бы найти для мальчишки какой-нибудь живой унитаз...

А в таком (и подобном) варианте — полная гарантия любви и взаимопонимания. Ведь объект уже любит на основании кровных уз, значит, требуется не завоевывать его любовь в ходе конкурентной борьбы с какими-то соперницами (все женщины — соперницы), а лишь перепрофилировать эту имеющуюся любовь, придать ей несколько иное направление, только и всего. А при охлаждении, разрыве,— любовь все равно останется.

Мать — это святое...

КСТАТИ:

«Любит природа скрываться»

И еще Она не любит пустоты.

ЛЕСБИЯНКИ

«Поверь мне, мужчина не всегда так прекрасен, как это может показаться. Это тяжело, это долго, это даже больно иногда. И, конечно же, он совсем не знает способа, который больше всего приятен женщине...»

Когда-то, еще в предрассветных сумерках истории человечества, случилось так, что одна из наших праматерей неожиданно предпочла женские объятия мужским. Почему? Возможно, она была изнурена многократным материнским счастьем, возможно — столь же многократными изнасилованиями, породившими устойчивое неприятие сексуальных контактов с сильным и чрезвычайно грубым полом, возможно — ей захотелось столь экзотичных для того времени ласки и нежности, кто знает... Но так или иначе, она обрела в объятиях такой же, как она, женщины все, чего не находила в объятиях мужчин.

Что это? Извращение? Да, считают ученые, но, тем не менее, не противоречащее в принципе природе человека. По мнению Фрейда, взаимное влечение противоположных полов вовсе не является чем-то само собой понятным и; объяснимым, а скорее — проблемой, трудно поддающейся традиционному научному анализу. «Решающий момент,— отмечает великий психоаналитик,— в отношении окончательного полового выбора наступает только после наступления половой зрелости и является результатом целого ряда не поддающихся учету факторов, частью конституциональных, частью привходящих по своей природе. Несомненно, некоторые из этих факторов могут оказаться настолько сильными, что имеют соответствующее решающее влияние на эти результаты».