Проклятые короли: Лилия и лев. Когда король губит Францию - Морис Дрюон

скатерти, жадно набросились на объедки. Велико дело, если слуги не успели переменить им серебряную посуду. Хватали все подряд, что под руку попало, начинали со сладкого пирога и закусывали его шпигованной уткой, а облитого жиром гуся запивали раковым супом. Жаркое так и доели неразогретым. Лучники – кто довольствовался просто хлебом, а кто пробирался на поварню в поисках чего-нибудь посытнее. Стражники допивали из кубков недопитое вино.

А король, вытянув под столом ноги, обутые в охотничьи сапоги, сидел, погруженный в свои зловещие думы. Гнев его еще не утих, казалось, напротив, что еда лишь сильнее разожгла его. А ведь ему вроде было чему радоваться. Удалось же ему блестяще сыграть роль праведного судьи, настоящего короля! Наконец-то одержал он победу; на будущем сборище ордена Звезды он отдаст своим писцам приказ занести в анналы истории сей славный подвиг: «Вот как его величество король Иоанн II противостоит изменникам, коих он схватил в замке Буврей…» И вдруг он с удивлением обнаружил, что в зале не осталось никого из нормандских сеньоров, и забеспокоился. Он им не доверял. Ну как они взбунтуются, подымут руанцев и освободят заключенных?.. В этом сказалась вся натура нашего Иоанна, этого горе-провидца. В первые минуты зревшего долго гнева он рвал и метал, забыв обо всем на свете; потом даже не потрудился довести свои действия до конца; потом навоображал себе бог знает что, как всегда не считаясь с тем, что было в действительности, но отделаться от своих наваждений уже не мог. А теперь ему виделся Руан, охваченный мятежом, как был охвачен мятежом Аррас всего месяц назад. Он велел призвать к себе мэра. Но мэр Мюстель словно сквозь землю провалился. «Но он же только сейчас был здесь!» – заметил Никола Брак. Мэра схватили во дворе замка. Он предстал перед уплетавшим за обе щеки королем весь бледный, так как ему-то съеденная пища впрок не пошла. Он выслушал королевский приказ: запереть все городские ворота, и пусть глашатаи кричат на всех улицах, чтобы жители оставались сидеть по домам; запрещается появляться на улицах любому, будь то горожанин или виллан, и под любым предлогом. Словом, настоящее осадное положение, сигнал о закрытии крепостных ворот и тушении огней среди бела дня. Неприятельская армия, захватившая с боем город, действовала бы именно так.

У мэра Мюстеля хватило мужества оскорбиться. Руанцы не сделали ничего плохого, чтобы применять к ним такие строгие меры…

– Как бы не так! Вы отказываетесь платить налоги, поддались на уговоры этих злодеев… Но я спутал их карты. И теперь, клянусь святым Дени, они больше уже не смогут вас подстрекать!

Глядя вслед удалявшемуся мэру, дофин с горечью думал, что все его усилия, все его кропотливые многомесячные труды сведены на нет и теперь уже ничто не примирит его с нормандцами. Сейчас все поголовно будут против него, и дворянство, и горожане. Ну кто, скажите на милость, поверит, будто он не причастен к этой ловушке? Да-а, отец и впрямь отвел ему скверную роль.

А потом король потребовал, чтобы срочно послали за Гийомом… Ах, как же дальше… ну, за Гийомом… фамилия его вылетела у меня из головы, а ведь я ее знал… Ну, словом, за своим смотрителем злачных мест. И тут все поняли, что король решил незамедлительно расправиться со своими пленниками.

– Те, кто не умеет сохранять рыцарскую честь, вряд ли нуждаются в том, чтобы им сохранили жизнь, – изрек король.

– Верно, дражайший кузен Иоанн, верно, – подтвердил Иоанн Артуа, сей монумент человеческой глупости.

Ну, скажите сами, Аршамбо, а это, по-вашему, рыцарский поступок – обрушить целое воинство на безоружных людей, схватить их да еще воспользоваться своим сыном как приманкой? Кто же спорит, Карл Наваррский был скор на подлости. Но разве душа короля Иоанна II, подо всеми его царственными повадками, намного рыцарственнее была она?

Глава VI

Приготовления

Гийом а ла Кош… наконец-то вспомнил! А ведь сколько бился. Смотритель непотребных заведений… Странная все-таки должность, основанная еще при Филиппе Августе. Для личной своей охраны он создал отряд стражников, причем все они были гигантского роста и называли их ribaldi regis – королевские гуляки. Глава этих молодцов, таким образом, стал именоваться rex ribaldorum – королем гуляк, то ли это была инверсия родительного падежа, то ли просто игра слов. Номинально он начальник стражников, таких, как, скажем, Перрине ле Бюффль и прочие; и он же каждый вечер в тот час, когда садятся за ужин, обходит королевские покои и проверяет, все ли лица, входившие сюда днем, но не имеющие права ночевать во дворце, удалились восвояси. Но, по-моему, я вам уже говорил, главная его обязанность – следить за всеми злачными местами того города, где пребывает король. Другими словами, он первым делом заглядывает и проверяет все непотребные дома Парижа, а в Париже их больше, чем надо, не говоря уже о веселых девицах, которые работают на свой страх и риск на улицах, отведенных им для этого промысла. А также игорные дома, где ведутся азартные игры. Во всех этих злачных местах легче, чем где бы то ни было, напасть на след жуликов, воров, раздевающих ночных прохожих, изготовителей фальшивых бумаг и наемных убийц, а также разведать под рукой пороки людей, зачастую принадлежащих к высшей знати, хотя по благородному их виду ни в чем таком их и заподозрить нельзя.

Так что смотритель непотребных заведений стал как бы главой особой стражи. У него повсюду свои соглядатаи. Он держит в руках, а подчас и поддерживает всю эту мразь – завсегдатаев таверн, и они щедро снабжают его самыми различными сведениями, а при случае указывают и приметы подозрительных лиц. Ежели кому требуется выследить путешественника, обшарить его дорожный сундучок или узнать, с кем он связан, можешь смело обращаться к его услугам. Нельзя сказать, чтобы его так уж обожали, но зато все боятся. Я вам все это говорю на тот случай, когда вы будете при дворе. С ним лучше не ссориться.

Наживает он немало денег, слишком выгодная у него должность. Следить за шлюхами, наблюдать за притонами – дело весьма и весьма доходное. Помимо того что ему полагается деньгами и натурой при королевском дворе, он обложил еще налогом по два су в неделю все злачные места и содержательниц непотребных домов. Не правда ли, недурной налог, и собирать его куда легче, чем любую пошлину на соль. А заодно он взимает по пять су с каждой неверной жены… ну конечно, с тех, которых удалось уличить.