Одиссеи Ричарда Блейда - Джеффри Лорд

У ворот его уже ждал Мак и конюхи с лошадьми. Блейд вскочил в седло, с удовольствием вдыхая свежий утренний воздух, в котором витали десятки приятных и таких знакомых запахов — цветов, травы и свежей зелени, кожи и металла, морских водорослей и соли, жареного мяса, вина и даже слабый, чуть заметный аромат духов Энны. Он шевельнул поводьями и выехал на дорогу, где уже замер в ожидании почетный эскорт — двенадцать конных Стражей Порядка и четверо телохранителей-альбагов, тоже верхом. Странник обвел взглядом непроницаемые лица кантийцев, широкоскулые, с орлиными носами и желваками мозолей, выступающих на нижней челюсти. Все рогачи, ветераны… Любопытно, подумал он, кто из них просто солдат, а кто — ухо и глаз почтенного Гинны Пала?

Кортеж двинулся по дороге, в сторону от побережья, к пологим, заросшим травой горным склонам, где находился стан ситалла. Блейд — впереди. Мак — справа и на полкорпуса сзади, потом, ярдах в двадцати, охрана. Над шлемами Стражей качались султаны из черных перьев, каски альбагов украшали бронзовые рога и остроконечные шишаки.

— Поезжай рядом, Мак, — велел странник, кивнув своему адъютанту.

Некоторое время он разглядывал лицо бывшего Макрона Сирба, такое же непроницаемое, с сильно выступающим носом, как и физиономии его охранников. Прошлой ночью прелестная Энна, утомившись от ласк, поведала ему историю одного сакора, возомнившего себя умнее своего генерала. Блейд не стал доискиваться источников этой информации, но сам рассказ выслушал с большим интересом.

Дело случилось в Ситлле, в степях, во время прошлой кампании. Кантийцы испытывали определенные трудности в борьбе с неуловимыми и подвижными конными отрядами степняков, а потому был опробован следующий прием: сакру тяжелой пехоты выслали далеко вперед в виде приманки. Командиру было велено занять некую высотку и держаться до последнего; тем временем нескольким рангарам пехоты и катафрактов предстояло окружить степных воинов, клюнувших на эту наживку. К сожалению, сакор не был посвящен в тактические планы высокого начальства, и когда степняки перебили половину его солдат, решил отступить. Ситалла преследовали их, спастись удалось немногим, и это отступление даже не повлияло на успех операции — катафракты еще раньше замкнули кольцо облавы, и в тот день кантийцам удалось перебить несколько тысяч вражеских всадников. Командующий — сам грозный Гинна Пал, — однако, решил, что сакор нарушил его приказ и ударился в позорное бегство, в результате Макрон Сирб был лишен чести, имени и правого уха. Поразительно, как при всем этом он еще сохранил преданность имперским идеалам!

— Что ты думаешь о ситалла, Мак?

Лицо кантийца не дрогнуло.

— Хорошие воины, мой господин. Прекрасные разведчики — в степи, конечно. Леса и гор они не любят.

— А пустыню?

— Ты разумеешь засушливые земли, что лежат, по слухам, за Конта Силангут? Для ситалла этот поход будет легче, чем для нас. Их кони мало пьют и способны питаться колючками,

— Что ж, посмотрим В бхиотских горах от них было немного пользы.

Они помолчали, потом Блейд прочистил горло.

— Слушай, Мак… Мне тут поведали одну историю… Про ситалла и одного кантийского сакора…

— А! Я знал, что ты докопаешься! — Лицо Макрона Сирба помрачнело. — У нашей госпожи Энны Кораны обширные связи… даже в армейских архивах…

— Найлам с ней, с Энной Кораной! Я хотел узнать другое — почему ты сам мне все не рассказал?

Мак еще больше помрачнел.

— Видишь ли, мой господин… Ты мог подумать, что я тогда струсил… Ты мог бросить меня в рангаре гасильщиков. — а мне очень не хотелось там оставаться.

— Я не считаю, что ты испугался. Тебе дали неясный приказ, и ты действовал так, как считал нужным, по собственному разумению. Ты спас своих людей…

— Очень немногих, господин. Ситалла — отличные лучники, и стрелы их находили каждую щель в броне.

— Ты не держишь на них зла?

— Нет… теперь — нет. Они ведь идут с нами.

— Но не по своей воле, Мак. В отличие от альбагов.

— В прежние времена альбаги тоже проявляли непокорство. Было пролито много крови, чтобы заставить их поклоняться Великому Небу и детям его, Салрату, Васану и Хайе, а не каменным идолам. Но теперь они — наши, они идут с нами и сражаются за нас. То же будет и с ситалла.

— А если нет?

Мак пожал плечами

— Ну, тогда Великий опять пошлет своих спарпетов в степь, и ситалла не станет…

Припомнив вчерашние рассуждения Джефайи, Блейд усмехнулся.

— Иногда я рад, что не являюсь ни альбагом, ни либоннцем, ни ситалла… В моей Кассне нечего взять, и она не нужна империи.

— Прости, господин мой, но ты уже не каснит. Ты — основатель нового благородного имперского рода Блейтулов Бритов.

— Значит, я уже кантиец? — этот разговор начал забавлять Блейда.

Его адъютант немного подумал и вынес вердикт:

— Нет, еще нет. Но ты станешь кантийцем, когда госпожа Энна Корана наложит на тебя ручки перед алтарем Хайи. А это случится непременно.

В молчании они доехали до стана степных конников, где высоких гостей уже поджидали атары Хопадалатам Ур, Шассавикантор Эст и Кинбизатагорас Озо — Хоп, Шас и Кин, как именовал их Блейд, разделявший нелюбовь своих британских соотечественников к сложным именам. Каждый из атаров командовал шеститысячной рангарой всадников, организованной по имперскому образцу — в чем им помогали имперские офицеры. Поэтому все в лагере ситалла находилось в полнейшем порядке: шатры, коновязи и телеги с припасами выстроены в ровные линии, запасные табуны пасутся на горных лугах, воины в конном строю застыли на широком поле рядом со своим станом, оружие наточено и надраено до блеска. Подъехав к рядам кавалеристов, Блейд на выбор проверил боекомплект — лук, два колчана, кривая сабля, кинжал, легкая пика. Все было в наличии; никто ничего не потерял и не пропил. Впрочем, ситалла вообще не пили вина, предпочитая ему перебродившее кобылье молоко.

Ровно в десять, по-местному — в начале второй стражи, — подъехал Синтада Гинна Пал, как всегда в сером, в окружении адъютантов, ординарцев и посыльных. Теперь Блейд хорошо представлял размеры власти и полномочия этого вельможи. Мало того, что Гинне Палу подчинялись шесть рангар инженерно-полицейского назначения, он еще и представлял в армии особу императора, считавшегося верховным главнокомандующим. И сейчас Гинна Пал появился в лагере ситалла не как спарпет Стражей Порядка, Огненосцев или гасильщиков, а в качестве представителя Великого и Победоносного Гесталиона Фраллы Куза.

Сухо кивнув Блейду, старик начал объезжать ряды восемнадцатитысячного корпуса. Конники были выстроены по текадам; в каждой, как и положено, тысяча двести бойцов, стоявших в две шеренги. Гинна Пал проехал мимо каждой, и Блейд вскоре сообразил, что смотрит он не на коней и не на оружие всадников, а на их лица и глаза. Его интересовал дух, а не плоть и металл; он высматривал следы измены, зреющего бунта, недовольства, а не пятна ржавчины на клинках и не побитые лошадиные бабки.