Одиссеи Ричарда Блейда - Джеффри Лорд

— Если поживем, — философски заметил Хэмб. — Тебе бы, приятель… — начал он, но странник прервал его, положив руку на локоть агара.

— Мастер Дик, а мастер Дик… — к ним приближался Джеф — невеселый, с опущенными глазами; казалось, даже две леди, вытатуированные на его бицепсах, поникли головами. Видно, рыжему финареоту не хотелось глядеть ни на трупы альбагов, ни на заваленное телами неванцев поле, ни на спорую работу гасильщиков. Сегодняшним утром Блейд его с собой не взял, в конце концов, Джеф нанимался к нему, а не к крабам, и кровавые воинские труды на благо империи не входили в его обязанности.

— Мастер Дик, палатка расставлена, вода готова. И я раздобыл кое-что поесть…

— Хорошо, Джеф. Умыться и поужинать будет очень кстати.

— Еще тебе принесли письмо, — он протягивал свиток из плотной бумаги, с которого на золотистой ленточке свисала печать. Хэмб быстро перехватил его, поднес к носу и сильно втянул воздух.

— Ого! Клянусь Небом! Пахнет, как грудь женщины после ночных ласк! — Он перебросил свиток страннику, и тот ловко поймал ароматный рулончик. — Вот тебе и воздаяние за труды! Значит, повысить, а не укоротить! — Атар расхохотался, а потом поднял флягу в пародийном воинском салюте. — Вперед, мой касс! Когда станешь любимым спарпетом Победоносного, не забудь старину Хэмба!

— Не забуду, — пробормотал Блейд и сломал печать на письме.

Глава 8

Спустя месяц Ричард Блейд, контарран империи и спарпет нового воинского корпуса, объединявшего варварские и союзные дружины, сидел на террасе уютной виллы, выходившей к самому морю, Сир-да, которое в этот вечерний час казалось зеркалом из расплавленного серебра. Он выбрал для своей ставки эту усадьбу, реквизированную у какого-то бхиотского князя, по двум причинам: во-первых, дом стоял в приятном уединении, милях в шести от Харса, крупнейшего из портов на западном берегу Моря Восхода; во-вторых, место это напоминало страннику Сайл Ор, Гнездо Сокола, приют любви, в котором он провел столько незабываемых часов с Энной Кораной.

Путь от Моря Заката до Моря Восхода занял почти семь недель, и за это время многое переменилось для Ричарда Блейда. Прежде всего, прозвище! Вначале он был Ичем Блодамом, недоумком, наемником, грязным гасильщиком, последним из последних. К счастью, недолго! В рангарах альбагов к нему вернулось прежнее имя, а после ряда успешных операций Великий и Непобедимый соизволил даровать ему титул, род и почетное звание — Ричаос Блейтул Брит, Доблестный. Это очень обрадовало Энну — Энну Корану Линн, любимую фрейлину Светлейшей императрицы, — ибо теперь Блейд стал равен ей, что создавало предпосылки для заключения счастливого брака.

Звезда Блейда всходила стремительно и неудержимо — разумеется, не без стараний его возлюбленной. Возможно, Энна и шпионила за ним, но в то же время она тщательно следила, чтобы подвиги его не забывались и чтобы после каждого нового славного деяния он получал справедливую награду. Награды следовали неизменно, и это уже начинало смущать странника; он знал, что сильные мира сего вовсе не склонны проявлять справедливость к достойным. Может быть, на сей раз он попал в число недостойных? Или его магические таланты — предположительно, почти никому не ведомые — внушили императору, или светлейшей императрице, или грозному Гинне Палу должное почтение? Или же рекомендации прелестной Энны достаточно весомы, чтобы рядовой воин за месяц превратился в полководца? Блейд испытывал большие сомнения на этот счет, но пока еще не доискался до истины. Правда, ему и самому пришлось немало потрудиться ради славы и воинской карьеры!

После генерального сражения на восточном берегу Радды армия Победоносного двинулась к Аласку, неванской столице; в то же время второе войско, под командой Калатты Хара, почти без сопротивления оккупировало северные провинции страны. Аласк был большим городом, неплохо укрепленным и стоявшим на холмах посреди плодородной равнины Блейду — уже в качестве имперского рангара — выпала честь вести на приступ южных ворот пятнадцать тысяч альбагов, пока атар Хэмб штурмовал северные. Пробиться в город оказалось довольно легко, так как ворота, надвратные башни и сорок ярдов стен были разбиты из катапульт и сокрушены таранами. Альбаги перебрались через каменные руины и при содействии легковооруженной пехоты, стрелков и всадников ситалла устроили в городе резню, за которой последовал грабеж.

Взятие Аласка ознаменовалось для Блейда двумя событиями: его контракт был выкуплен у атара Хэмба имперским казначеем, а сам он удостоился первой аудиенции у Великого и Непобедимого. Император, которого странник до той поры видел лишь издалека, оказался человеком за сорок, темноволосым и носатым, с типичной для кантийцев квадратной физиономией и пронзительным взглядом черных глаз. В чертах монарха Блейд не уловил явственных признаков полководческого гения, но вид его вполне соответствовал и месту, и времени, и занимаемой должности. Впрочем, несмотря на представительную внешность, чувствовалась в нем какая-то слабина; во время приема взгляд его слишком часто обращался то направо, к Светлейшей императрице, то налево, к Синтаде Гинне Палу, первому из его советников и полководцев. Блейд все еще не представлял себе, как реально делится власть между этими великими людьми; он только отметил, что Светлейшая Тения Фралла Куз исключительно красива и лет на десять моложе своего царственного супруга, а Синтада Гинна Пал как всегда немногословен, суров и грозен. Блейду даже показалось, что в тот раз спарпет чем-то неуловимым напоминал Дж. — вероятно потому, что лицо его временами принимало настороженноподозрительное выражение, свойственное полицейским чинам и всем, кто имеет отношение к секретной службе.

Прием носил чисто формальный характер, и странник был на нем не один — там присутствовало еще с полсотни высших офицеров, удостоившихся императорской милости. Однако он заметил огоньки интереса, вспыхивавшие в прекрасных очах императрицы и в глазах старого коршуна Гинны Пала; вероятно, ему предстояло еще не раз встретиться и с той, и с другим в менее официальной обстановке.

В завершение приема были розданы награды. Блейду достался свиток — на этот раз пергаментный и с увесистыми печатями, — коим удостоверялись его вечные права на имение Сайл Ор и прилегающие к нему земли на расстоянии десяти нирратов. Усмотрев в этом щедром даре заботливую ручку Энны Кораны, странник был особенно нежен со своей возлюбленной в эту ночь. Они уснули после долгих и страстных объятий, и сон женщины казался спокойным и безмятежным; Блейд же метался по широкой постели, ибо ему мнились жуткие картины разграбляемого Аласка, груды мертвых воинов с ассирийскими бородами, окровавленных, в изрубленных доспехах, стройные черноволосые девушки, которых его альбаги вытаскивали из домов, толпы бегущих людей, преследуемых легкоконными ситалла. Всю ночь он ворочался и скрипел зубами, что, в общем-то, было ему совсем не свойственно.