Тайна болезни и смерти Пушкина - Александр Костин

В марте того же года произошло еще одно знаменательное событие – император Николай I, обратив впервые внимание на юную Натали, отметил ее любезность и красоту в беседе с Наталией Кирилловной Загряжской, родственницей Гончаровых.

Знал о царских комплиментах и Пушкин. Чему есть подтверждение – его письмо к невесте, где, описывая свой визит к старой кавалерственной даме, фрейлине двух императриц, Пушкин отмечает, что она «повторила мне комплименты государя на ваш счет – и мы расстались очень добрыми друзьями»

Романтический облик Натали Гончаровой, усиленный образами ее героинь в живых картинах, оставил яркий след в душе и памяти поэта.

…В далеком 1830 году вышел в свет журнал «Московский телеграф» с литографией картины Пьера Нарцисса Герена, где Эней, спасшийся из горящей Трои и волею судеб оказавшийся в Карфагене, повествует царице о своих странствиях. Там же для читателей модного журнала прилагалось «изъяснение картинки»: «Московские любители изящных искусств припомнят, что в числе живых картин, представленных нынешнею зимою у князя Д.В. Голицына, была и Геренова Дидона. Карфагенскую царицу представляла М.А. Ушакова; Энея и Аскания – князь А.С. Долгорукий и А.С. Ланской; сестру Дидоны – Н.Н. Гончарова».

В живой картине вместе с юной Наташей участвовал молодой человек Александр Сергеевич Ланской – ему досталась роль сына Энея Аскания. Не правда ли, какое роковое сочетание имени первого мужа Наталии Гончаровой с фамилией ее второго супруга! Самого же Энея играл князь Долгоруков – тоже Александр Сергеевич! (Курсив мой. – А.К.)

Будущее подчас, словно позабавясь над смертными, слегка приоткрывает свою завесу, но им не дано распознать тайных знамений.

Живые картины и участие в них первой московской красавицы были тогда поистине у всех на устах. (Курсив мой. – А.К.).

Этой весной произошла еще одна «роковая» встреча на празднествах, где юная Натали блистала в живых картинах в роли сестры легендарной Дидоны. Вслед за царским двором в Москву устремилась петербургская элита и «золотая молодежь», в том числе военная. Старший брат Натали кавалергард Николай Гончаров уговорил своего старшего товарища и наставника ротмистра Петра Ланского съездить на московские празднества, обещая познакомить его со своей сестрой, имя которой было на слуху у всех, кто хоть раз любовался «живыми картинами». Ланской принял приглашение, тем более, что в «живых картинах» в роли сына Энея Аскания с успехом выступал его племянник Александр Ланской[244]. Ему было любопытно посмотреть на игру племянника, но еще больше хотелось взглянуть на младшую сестру своего товарища, слух об успехах которой на праздничных представлениях уже докатился и до Петербурга.

Остановились друзья в хлебосольном доме Гончаровых, где Иван Николаевич познакомил товарища со всеми членами своего многочисленного семейства, в том числе и юной красавицей Натали.

У Петра Петровича, которому накануне исполнилось 31 год и имевшего немалый опыт общения с молодыми женщинами, буквально перехватило дыхание, когда ему представили младшую дочь Гончаровых. В течение недели, посещая праздничные представления, он буквально не сводил своих восхищенных глаз с одной из живых картин, представленной Наталией Гончаровой.

Уезжая из Москвы, он чувствовал себя как бы вновь народившимся, и, как бы ни старался скрыть свое душевное волнение, младший товарищ не приминул уколоть:

– Кажется, моя сестренка здорово «зацепила» бравого кавалергарда.

Ничего не ответив на шутку Ивана, Петр Петрович постарался перевести разговор в иное русло, припомнив анекдот, услышанный им перед отъездом в Москву.

Но как бы он ни старался забыть эти шумные московские вечера, где яркой звездой блистала юная красавица Натали, она не уходила из его памяти и сердце жгла одна и та же мысль о том, как они и по возрасту и по положению в обществе далеки друг от друга, и что их жизненные пути никогда не пересекутся. От Ивана Николаевича он узнал о помолвке Натали с А.С. Пушкиным, а через год и о женитьбе Пушкина, но забыть юную красавицу, словно стрелой пронзившую сердце немолодого уже холостяка, он был не в состоянии.

Через некоторое время чета Пушкиных переехала в Петербург и у влюбленного по уши «холостяка» появилась слабая надежда хотя бы изредка, хотя бы на расстоянии видеть это божественное создание, иссушившее за прошедший год сердце и душу Петра Петровича.

И вдруг неожиданная встреча! На вечере у полкового командира Александра Михайловича Полетики, на который приглашались офицеры полка и который проводился один раз в два-три месяца он встретил… Наталью Николаевну Пушкину. Пережив кратковременный шок, он, задыхаясь от нахлынувшего на него счастья, подошел к Пушкиной, чтобы представиться. Наталья Николаевна была в настроении и со своей очаровательной улыбкой заверила покрасневшего до ушей Ланского, что она его прекрасно помнит, да и брат Иван ни за что не дает возможности забыть «робкого кавалергарда».

Эта кратковременная сценка не ускользнула от зоркого взгляда хозяйки вечера Идалии Григорьевны Полетики, которая сама порой с вожделением поглядывала на сослуживца своего мужа ротмистра Ланского. Но ее удерживало непонятное, на ее взгляд, «родство», связывающее семейство Ланских с ее мужем. Дело в том, что родной брат Петра Петровича Ланского Павел Петрович был женат на Надежде Николаевне Полетике (в девичестве Масловой), которая была первой женой Александра Михайловича. В голове блистательной Идалии Григорьевны мгновенно созрел далеко идущий план мести этому несносному Пушкину, который никак не хочет замечать того, что она влюблена в поэта (как и во многих других мужчин – сказывалось ее происхождение по матушке – знойной португальской красавицы графини Д'Ега).

Наталья Николаевна в любую выдавшуюся свободную минуту буквально пропадала у своей не так уж дальней родственницы и закадычной подруги Идалии, поэтому последняя не видела никаких препятствий на пути для более близкого «знакомства» влюбленного ротмистра с очаровательной Натали. Не ускользнуло от взгляда опытной сводницы, что и Натали, танцевавшая весь вечер с Ланским, как-то уж больно тепло прощалась с Петром Петровичем по окончании вечера.

Дальше события развивались по классическому сценарию французских романов, которыми зачитывалась «просвященная» публика петербургского света. Рано или поздно это должно было случиться – Наталья Николаевна влюбилась в Петра Петровича, это была, по существу, ее первая любовь, которую она, благодаря всевышнему, пронесла через всю свою нелегкую жизнь.