Предания о самураях - Джеймс С. Бенневиль

Дзёа нашел пристанище со своим братом по секте в Тэннёдзан Кокэндзи. Здесь этот добрый жрец денно и нощно молил о духовном возрождении человечества, об обретении им правильного пути и вхождении в состояние Букка. Сельское население тянулось к этому праведнику, чтобы испросить у него благословения и дзюнэны. В первом ряду каждый день находился крупный малый, самый набожный, но никогда не просивший показать священное писание. В конечном счете в один прекрасный день он вроде бы решил, что нужная в его случае степень безгрешности достигнута. Набравшись храбрости, он подошел к епископу с протянутой за оберегом рукой. Дзёа Сёнин сомкнул глаза в блаженном размышлении. Малый застыл перед ним в ожидании. Сторонние наблюдатели и те, кто стоял за ним, глубоко подавили свое нетерпение и получили большие заслуги для своих душ. Тем самым они ускорили их полное забвение примерно на несколько секунд в предстоящих им миллионах лет существования. Дзёа широко распахнул глаза и взглянул на просителя. «Я! Ё! – воскликнул он. – Паршивая свинья в человеческом облике! Ты что, собрался попытаться воспользоваться терпением и доверием вашего Дзёа?! Убирайся отсюда к своим грязным грехам! Святость нельзя призывать на помощь порокам!» В смятении это создание отскочило назад и бежало из святых окрестностей. Народ толпой бросился к монастырским воротам, чтобы только увидеть громадную обезьяну, скакавшую по дороге и скрывшуюся в соседнем с Кокёдзи леске. В этот момент сообщили о прибытии Юкидоно. Он пришел, чтобы просить у Дзёа совета. Заливаясь слезами, он рассказал о странном исчезновении его дочери. Дзёа глубоко задумался. «Возможно, – предположил он через какое-то время, – этот обезьяноподобный человек причастен к свершившемуся похищению. Конечно же ее соблазнил этот Ёкай (призрак). Соизвольте провести облаву в северных лесах. Если дочь вашей светлости отыскать не удастся, тогда обращайтесь к Дзёа за помощью снова. Советы вашего жреца будут зависеть от конкретных обстоятельств». Ситиро Удзитомо в сопровождении единственного рото сразу же отправился в лес на северо-западных склонах Ивафунэ – Тэруисиямы. К месту назначения они добрались ближе к вечеру. Удзитомо остановился в начале склона горы в раздумье, что ему делать. Быть может, следовало поискать укрытия и совета в храме Дайтидзи, находившемся неподалеку. Да, так он и сделает. Как только он обернулся, чтобы распорядиться о возвращении к месту, где они оставили лошадей, увидел жреца, стоящего рядом под деревом. То был крупный, неприятный на вид человек. Но, одетый в мышиного цвета кимоно с накинутым на голову дзукином и с четками из хрустальных бус, он хотя бы внешне напоминал священнослужителя. При приближении Удзитомо он стал уходить прочь. Удзитомо ему крикнул: «Постойте! Погодите! Господин священник, ответьте только на один вопрос!» Человек повернул к нему хмурое лицо: «Для жреца этого мира больше не существует; люди для него тоже прекратили свое существование. Если люди этого мира ищут пристанища, то оно находится перед их глазами. Входите внутрь, и пусть Будда примет вас так, как вы того заслуживаете. Наму Амида Буцу! Наму Амида Буцу!» Жрец медленно продолжил свой путь. В ярости Удзитомо чуть было его не ударил. Но все-таки смог сдержаться. Поверх деревьев леса появилась башня пагоды. Занятый своим делом, он ее как-то сразу не приметил. Юки Ситиро опустил глаза, чтобы поблагодарить своего грубого собеседника. Тот уже скрылся из вида. «Какой шустрый, однако! – удивился Юки. – Куда ушел жрец?» – «Какой жрец?» – переспросил рото. «Просыпайся! – упрекнул его Юки. – Не время тут спать, пора быть начеку. Ночлег надо искать наверху». Возразить своему разгневанному господину рото не решился. Из-за событий последних нескольких дней Удзитомо пребывал в язвительном настроении.

В сопровождении рото Удзитомо двинулся вверх по дороге в гору. Они еле тащили ноги, как будто налитые свинцом, а пагода при этом удалялась на пройденное ими расстояние. Уже сгущались сумерки. Но когда они почти выбились из сил, к их большой удаче появился молодой жрец, стремглав поднимавшийся по склону. Он бы проскочил мимо, даже не поприветствовав наших путников, но Удзитомо ухватил его за одежду. Попав таким манером в плен, жрец спросил с видимой опаской или недовольством, что от него хотят эти люди. «Мы ищем пристанища на ночь, – ответил Удзитомо. – Прошу проводить нас до монастыря, находящегося поблизости, до которого мы никак не можем дойти». – «Его на самом деле трудно найти, – последовал ответ. – Только тот, кто искренне желает в него войти, отыщет его ворота. Но для этого требуется откровенное желание такого подвига. Следуйте за мной или за собственным носом по вашему желанию». С таким едким замечанием он счел себя свободным и скользнул вверх по склону, чтобы скрыться, словно в тумане. «Что за дерзкая компания монахов! – громко проворчал наш самурай. – Да очистит пламя и меч в один прекрасный день их обитель! Не всегда им скакать по правой стороне. Но больше всего все-таки хочется посетить этот странный монастырь». После этих слов он заметил совсем недалеко в темном лесу ворота. «Неудивительно, – засмеялся он, – что бритоголовый позволил себе потешаться над нами. Взгляни, Такэёси! Приют и пропитание наконец-то нашлись, причем совсем под рукой». Вокруг стояла тишина, но по нарядному и ухоженному виду можно было судить о работе заботливых рук. Как только они вошли внутрь, вперед выступил сёкэ: «Совершенно очевидно, милостивый государь, что вы ищете приюта на эту ночь. Многие сюда приходят – и остаются насовсем. Место здесь спокойное, тихое, как склеп. Наш настоятель пока что находится в отлучке, но извольте войти. А объясняться будете с ним. У нас заведено предоставлять гостям угощение. Ничего особенного нет, кроме того, что растет из земли». Юки Ситиро ответил монаху так: «Известный нам сёдзин (овощные блюда) вашего братства не уступает рыбным и мясным блюдам простолюдинов. По правде сказать, в монастырях обитают самые искусные повара». Монах ухмыльнулся: «Наш местный повар прекрасно владеет своим ремеслом, и он готовит непревзойденные по вкусу блюда. Извольте войти». Он проводил их в просторные внутренние палаты. «Здесь следует подождать приглашения нашего осё. Его аппетит не позволит ему долго ждать».

«Какой неприятный малый! – посетовал Юки-доно своему рото. – Ему бы только глумиться. Мне не нравится его манера вести беседу и само место не по душе». – «Быть может, – заговорил рото, – хотя бы повар и его угощение соответствуют его бахвальству. Вашей светлости нужен отдых и еда для выполнения сложного своего задания». Удзитомо с его слугой пришлось какое-то время ждать. Они уже начали сонно поклевывать носом. Вдруг Удзитомо выпрямился и встряхнул своего попутчика: «Нельзя спать в таком чудном месте. Что это за шум?» В соседнем помещении кто-то будто бы жевал и громко чавкал. Удзитомо поднялся и потихоньку приблизился к перегородке. Проделав мизинцем отверстие в шелковой ткани, он глянул в нее. Ацу! Его глазам предстало ужасное зрелище. Он увидел того самого отвратительного на вид жреца, раздувшегося в несколько раз. В миске он толок мясо свежих нарезанных конечностей и кровь. Свое месиво он время от времени отправлял в рот и жевал с превеликим удовольствием. Чудовище подняло миску и громадной палкой-мешалкой отправило остатки трапезы в свою объемную глотку. «Теперь займемся остальными», – прорычало оно. Поднимаясь, ужасный жрец уловил блеск глаза Удзитомо в отверстии перегородки. Послышались громовые раскаты смеха. «Ха! Ха! Добрый самурай приходит незваным на праздничный стол. Разве тебя не предупредили о том, что здесь гостей подают на праздничный ужин? Разве не вы сами искренне пожелали войти в наш священный приют? У нас как нигде больше предаются чревоугодию. Понятно, что наш Юки-доно должен доставить удовольствие любителю поесть Ёкай-доно, причем в самом прямом смысле этого слова».