Клинок Гармонии (СИ) - Илья Кишин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чем больше я озирался по сторонам, тем меньше оставалось от помещения, пока я не оказался в полной пустоте, уединившись с самим собой, тогда и послышалось объемное кряхтение старика:
— Так-так, кто тут у нас, новый гость?
— Выходи, старик. Я слышал, что ты способен ответить на любой вопрос, каким бы сложным он ни был, — проговорил я куда-то в пустоту.
— Ох, конечно, дорогой мой, но сначала тебе придется пройти испытание, — подтрунивал он.
Забавно, но голос старика был настолько объемным, что со всех сторон слышался одинаково.
— Что за испытание? — оторопел я.
— Подожди, солнце, все по порядку, — отстранился он от однозначного ответа. — Меня зовут Сальвадор, я являюсь вестником великого искусства, что зовется «багровой кистью», потому рисую только такие картины, которые отражают всю суть альтернативной реальности, находящейся за гранью нашего понимания. Прямо сейчас ты находишься внутри моей картины, а это значит, что у тебя есть всего два выхода: пройти испытание, которое очистит тебя от грехов и даст новое начало, внеся в жизнь новые краски, в противном же случае — ты умрешь, а я ступой перетру твои внутренности в материалы для краски, которые вскоре заполнят мои тюбики, а следом и холст, посвященный тебе.
— Значит, та бабуля, которой ты нагадал рак поджелудочной железы, прошла испытание? — подметил я.
— Ох, ты о леди Грейс? — как-то по-доброму посмеялся он. — Она большая молодец, справилась блестяще, потому и получила ответ на свой вопрос.
— Ты в самом деле способен ответить на любой вопрос? — поинтересовался я.
— Если в этой реальности и существует ответ на твой вопрос — я его найду, — подтвердил Сальвадор.
— В таком случае, скажи сразу, знаешь ли ты о способах попасть в Бездну? Если нет — можешь считать себя мертвым шарлатаном.
— Дитя, ты правда хочешь оказаться в месте, куда не ступала нога живого человека? Я знаю, как можно туда попасть, но ответ ты получишь только после испытания. Можешь не сомневаться, я не обманщик, а всего лишь необычный старик, дающий грешным душам выбор: жить по-новому или умереть, навсегда оставшись на холсте.
— Что ж, Сальвадор, я не трону тебя, если ты сдержишь свое слово, можешь считать это сделкой.
— Нам и вправду важно понимание между друг другом, ведь ты далеко не простой юноша, в твоих глазах сверкает метка высшего разума Бездны. Я понимаю тебя, потому что сам познал нечто, стоящее за гранью жизни и смерти. Твое повторное появление может оказаться серьезной проблемой для меня в будущем, потому я прошу тебя более не вмешиваться в мои дела после прохождения испытания и получения ответа на вопрос, если ты еще не утратил саму концепцию чести.
— Если речь идет о чести — я готов пойти тебе навстречу.
— Что ж, устраивайся поудобнее, — напоследок произнес Сальвадор, после чего единственный источник света погас, и я остался в полной темноте.
Вдруг все вокруг начало обретать краски, из ничего простраивались детали обычного деревенского домика, коих в мире полно, но этот дом был особенным — родным. Все в этих стенах выглядело таким знакомым, навевает воспоминания о моем детстве, которое оборвалось на очень трогательном моменте. Осматриваясь по сторонам, я заметил на кресле-качалке женщину, которая сидела ко мне спиной, но по движениям ее рук я понял, что та старательно что-то вяжет спицами.
В эту секунду мое сердце екнуло, тело пробрало какое-то пронзительное чувство душевной боли, ведь там сидела моя настоящая мама — Марта Кишин. Однажды она связала мне теплый шарф, который я сохранил в своих вещах до самой смерти, в знак моей памяти о маме, которая умерла в тот день.
— Мама? — окликнул я ее.
— Илия, ты так вырос, я скучала, подойди ко мне, сын мой, — подозвала она меня поближе, не оборачиваясь.
Я осторожно сблизился с ней, но она даже не смотрела в мою сторону, а лишь продолжала двигать своими руками, не отрывая взгляда от них. Когда я присмотрелся к тому, что же она вяжет, то увидел, что мама просто раздирает ногтями уже давно сгнившие руки, имитируя свое любимое дело. Увидев это, я отступил назад.
— Куда же ты, сынок, уже совсем позабыл обо мне? — расстроено проговорила мама, поднявшись с кресла.
— Ты не моя мать, монстр, — прорычал я.
— Илия, взгляни на меня, — она развернулась фронтальной частью ко мне, показав ужасающую картину.
Мне было очень тяжело на это смотреть, ведь моя любимая мама выглядела наполовину сгнившей, изуродованной до неузнаваемости. Местами были видны кости, из отмершей кожи порой вылезали живые энтропиумные пиявки.
— Это же я, твоя мама! Илия, ты помнишь, как бросил меня? — она злорадственно и отвратительно улыбнулась. — В тот день ты игрался с котлом вместе с братом, но повел себя неосторожно, погубив всю деревню. Это ты виноват в моей смерти, ты бросил меня гнить под обломками, а сам сбежал! Ты бросил меня, Илия, ТЫ БРОСИЛ МЕНЯ! БРОСИЛ! Я УМЕРЛА ИЗ-ЗА ТЕБЯ! ЭТО ТЫ ВО ВСЕМ ВИНОВАТ!
— Отвали! — испугался я, ударив эту отвратительную сгнившую имитацию собственной матери. — Хватит копировать маму, она бы никогда такого не сказала!
— Ха-ха-ха-ха, — истошно хохотала жалкая копия. — Илия Кишин, взгляни в глаза всем своим грехам, КАРА НАСТИГНЕТ ТЕБЯ! — прокричало оно, после чего бросилось на меня, но растворилось в воздухе
— Илия, — послышался детский голос откуда-то сзади.
Только я подумал, что кошмар кончился, но стоило обернуться, как передо мной предстал очередной оживший труп, плоть которого была покрыта бесконечным количеством волдырей, а сам он плакал, глядя на меня.
— Ты же еще помнишь меня? — всхлипывал он. — Это же я, Ричард, помнишь?
— Ричард, ты тоже пришел сюда, чтобы сказать, что я виноват в твоей смерти?
— Надо же! — он широко улыбнулся. — Ты еще помнишь! Это ведь из-за тебя я тогда упал в котел! А ты даже не спас меня! Неужели друзья для тебя ничего не значат?
— Ричард…
— Илия, я умер из-за тебя, ЭТО ТЫ ВИНОВАТ В МОЕЙ СМЕРТИ! — в той же манере прокричал труп, бросившись на меня, а затем исчезнув.
Сразу после этого стены дома рухнули, словно были лишь картонным реквизитом, а за ними все это время находилось бушующее пламя, посреди которого собрались все мои изуродованные друзья, ставшие мне родными за долгие годы.
— Смотри, Илия,
