По Северо-Западу России. Том 2. По Западу России. - Константин Константинович Случевский

данные им когда-то немецкими рыцарями; так исчезли: Коврадсвердер, Гейлигенбург, Мариенвердер, Фридсберг, Байерсбург и др. Здесь именно, в этих местах, словно нанизаны одни подле других крупнейшие исторические имена князей литовских: Витена, Ольгерда, Гедимина, Кейстута, Витовта, Свидригайлы, отстаивавших свою независимость от Польши и немецких рыцарей. Нет места вдоль этих красивых берегов, где бы не побывали названные князья много раз; урочища и замки исчезали, возникали новые, перестанавливались и переходили здесь из рук в руки с быстротой театральных декораций, и этим свидетельствуется воочию, что и история, в некоторые свои периоды, не признает медленности в поступательном своем движении.

Странно и даже не совсем понятно, почему здешние польские дворяне, владеющие теперь этими местами, с такой любовью рассказывают путнику о великих людях литовского былого, действовавших здесь; в этом есть какая-то невероятная непоследовательность. Все ши почти все, перечисленные выше государственные деятели, древне-литовской истории, принадлежали времени свободы Литвы, времени независимости её от Польши; все они бились с Польшей и, что еще важнее, тянули к русской народности, к православию, держались русского строя жизни и русского языка!

Для того, чтобы более наглядно изобразить тот, почти 150-летний, период литовской истории, в течение которого она дала своих собственных, лучших князей, — период, оканчивающийся первой, насильственной унией с Польшей в 1413 году, период в котором связь Литвы с православием и русской народностью вела ее, — так казалось, по крайней мере — к прочному объединению с возникавшей Россией, необходимо привести следующую табличку:

От двух братьев Витена и Гедимина начался, после смутных времен, вызванных смертью Миндовга, убитого в 1263 году, новый, славный литовский княжеский род. Хотя, надо заметить, уже сын этого полумифического Миндовга, Войшелк, принял не только православие, но и монашество. но родственное тяготение к Востоку, к России, сказалось еще полнее в династии, утверждавшейся на литовском великом княжении обоими братьями.

Витен то и дело отражает немецких рыцарей и поляков; но действительным устроителем Литовского государства является Гедимин, хорошо понявший значение для него русских сил, что и не могло быть иначе, потому что 2/3 его земель были русскими. Хотя в тяжелую пору борьбы своей с немецкими рыцарями, приискивая опоры, Гедимин переговаривался с папой о допущении в Литве католичества, но уже немецкие летописцы сказывают, что Гедиминова литовская сила возрастала от русских и большая часть сыновей его были православными. сам он оставался, правда, язычником, но жены его, Ольга и Ева, были православными княгинями, и русский язык, как свой язык, распространялся далеко на юг до самого Киева, присоединенного им к своим владениям. По смерти Гедимина, литовское княжение распадается на две части при двух его сыновьях Ольгерде и Кейстуте; но и тут продолжают первенствовать те же основные черты, хотя и в противоречивых проявлениях.

Ольгерд настойчиво следовал русскому направлению. Владения его доходили до Коломны и Можайска, он покровительствовал Новгороду, Пскову и Твери, и могло казаться одно время возможным то, что, вероятно, мерещилось в мечтах самому Ольгерду, что он, а не московский великокняжеский дом, объединит под своим скипетром всю Россию. Он был два раза женат на русских княжнах Марии и Юлиании, был крещен в православную веру, принял пред смертью, подобно Войшелку, схиму, и, как справедливо замечает Коялович, при нем русский язык стал языком высшего литовского сословия, языком государственным, и нет сомнения в том, что признаны были для русского населения «Русская Правда» и устав Св. Владимира. Что касается брата его Кейстута, с помощью которого Ольгерд сел на великокняжеский литовский престол, то он, правда, отличался особенной ревностью к язычеству и сидел в коренной Литве и на Жмуди, но это не мешало ему, язычнику, сохранять истинно-братские отношения к православному брату Ольгерду, и многократно воевать с Польшей, в которой он ясно предчувствовал смертельного врага своей земли. Он задавлен в 1383 году, по повелению племянника своего Ягайлы.

Русское направление литовской жизни, ясно намеченное Гедимином и Ольгердом, и вражда с Польшей, входившая в программу Кейстута, уже в следующем колене, в двух братьях Ягайле и Свидригайле и двоюродном их брате Витовте, находят себе три совершенно противоположные воззрения и изменяют развитие литовско-русской жизни в развитие польско-литовское.

Ягайла, сын русской княгини Юлиании, крещеный в православие и выросший под сильным русским влиянием, сразу воплощает в себе самый отвратительный тип политического проходимца. Для противодействия дяде своему Кейстуту и двоюродному брату Витовту, в видах объединения Гедиминова княжения, он дружится со злейшими врагами страны — балтийскими рыцарями; он соединяется с ханом Мамаем во время Куликовской битвы против Москвы и, наконец, в видах обеспечения себя и против Витовта, и против Москвы, бросается в открытые объятия Польши. Там, знал он, существует молодая королева Ядвига, и любит она, обручена и устраивает свидания с австрийским князем Вильгельмом, что не помешало Ягайле, зная, что поляки не пожелают иметь королем немца, явиться в качестве жениха. Невзрачность Ягайлы и его «волосатость» вызвали необходимость отправить из Польши особого посла для его осмотра. Осмотр оказался удачен, потому что слабой, небольшой и изнуренной смутами Польше нужен был союз с обширной и могущественной Литвой. Австрийский князь был удален, и Ягайло в 1386 году приезжает в Краков, принимает латинское крещение, уже будучи крещен в православие; женится на Ядвиге и, коронуясь польским венцом, соединяет его на своей голове с короной великого княжества Литовского. Этим актом обусловились все последующие судьбы Литвы и её долгая оторванность от России.

Одним из деяний, способствовавших возвышению Ягайлы, было то, что, коварно захватив дядю своего Кейстута, он удавил его в тюрьме, что не помешало ему крестить в Вильне язычников в католичество; причем проповедником являлся он сам, подносил веру на острие меча, а христианские имена давал «по кучкам» людям, приведенным для крещения на берег Вилии.

В Витовте, двоюродном брате Ягайлы, воплощается второй тип отношений Литвы к России. Хотя при дворе его, жившем то в Вильне, то в Луцке, еще были в ходу, по преданию, русский язык и образованность, но он все-таки упустил из виду основную мысль Гедимина и Ольгерда, и отшатнулся от русской основы. Побывав в свое время язычником, православным и, наконец, католиком, он с 1413 года, от времени сейма поляков и литовцев в Гродне, обусловил переход высшего литовского сословия к польщизне, с принятием им католичества вместо православия, и надолго отстранил Литву от России. Полное царство католицизма началось в Литве именно с него, хотя и он, как известно, не раз замышлял отделаться от Польши и возложить на себя самостоятельную корону.