ИФТФ им. Галушкевича. Трилогия (СИ) - "Кьяза"

  - Алина Владимировна! - возмутились оба, но я уже не слушала их, направляясь к начальнице.

  Ирина Александровна не ожидала увидеть меня посреди рабочей недели, да еще не по дресс-коду одетую. А нагло маячивший за спиной Тарантино добил остатки ее выдержки.

  - Соловьева, что ты себе позволяешь?!

  - Это раздаточные материалы, которые вы просили, - на стол шлепнулась стопка брошюр и проспектов, - а это заявление на увольнение, и вы его подпишите прямо сейчас.

  - Размечталась. Соловьева, хочешь неустойку выплачивать? Мы за курсы деньги заплатили!

  - Во-первых, не Соловьева, а госпожа Голицына, - вмешался Тарантино, небрежно подпирая закрытую дверь, - можно Алина Владимировна, но с придыханием. А во-вторых, никаких платежей из вашей конторы не поступало. Институт сам оплачивает стажировку интересных ему людей. Так что, советую подписать. И предупреждая реплику о трудовом кодексе и отработке в две недели - если стороны договорятся, то увольнение день в день возможно. А мы же договорились?

  - Тарантино, - в который раз взорвалась я, - ты меня доведешь! Прямо отсюда в ЗАГС поедем!

  - Зачем? - удивился тот.

  - Заявление подавать!!!

  Начальница сдавленно всхлипнула, выпав в астрал. Она абсолютно не понимала, что происходит.

  А Тарантино давился, и не от изумления, а от смеха. Держался из последних сил.

  - Но ведь вы расписаны уже - постаралась свести дебет с кредитом Ирина Александровна, - или нет?

  Ее сомнение доконало Тарантино, он расхохотался в голос.

  - Алина Владимировна, а давайте я вам процедуру развода позже расскажу. Как только с увольнением покончим.

  В дверь попытались войти, но, придавленная троллем, она не открылась.

  - Ирина Александровна, с вами все в порядке?

  - Не знаю, - прошептала та, а Тарантино тут же освободил проход.

  В кабинет вошел генеральный директор и подозрительно осмотрел растерянную начальницу, злую меня и посмеивающегося Тарантино.

  - Что здесь происходит? - сердито спросил вошедший.

  - Добрый день, Борис Алексеевич. Я уволиться хочу.

  - Соловьева, а почему ты на работе в таком виде? Премии лишу!

  - Я же сказала, увольняться пришла. Я еще числюсь на учебе. Борис Алексеевич, подпишите.

  - Да что тут происходит?! Какая учеба?! Я никаких счетов не подписывал! Соловьева, марш работать!

  - Алина Владимировна успешно прошла обучение в ИФТФ имени Галушкевича, - недобро сверкнул глазами Тарантино.

  - Да мне по.... Где?!! - посерел директор.

  Я удивилась его реакции, очевидно, он знал, о чем идет речь. Словно в подтверждение моих догадок, директор без лишних слов подписал заявление. Затем цыкнул на Ирину Александровну, и она быстро достала мою трудовую, молча сделала запись и отдала.

  - Эээ, чтобы не ждать проволочек с бухгалтерией, эммм, давайте вот так расчет сделаем. Эээ, так хватит? - чересчур заискивающе пропел Борис Алексеевич и положил на стол сумму в размере двух моих окладов. Тарантино презрительно хмыкнул, но смолчал.

  - Это даже много, - покраснела я, и попыталась оставить часть, но мне практически насильно всучили всю сумму, лепеча об излишней скромности.

  Вернувшись на рабочее место, застала живописную картину. Зиг копошился в моем компьютере, а коллеги мурлыкали и строили ему глазки, вместо того, чтобы возмущаться против столь откровенного информационного терроризма.

  - Ты все? - бросил ему Тарантино. Я закатила глаза и стала не спеша собирать личные вещи.

  - Еще пять минут. Алина Владимировна, не волнуйтесь, я лишь очищаю от личных документов и файлов. Помочь решил.

  - Алинка, познакомь со столь красивыми мужчинами, - не вытерпела главная краса отдела, пергидрольная Светка.

  - Зиг и Тарантино, - буркнула я, решая проблему, куда все упаковать.

  - Смешно. Мальчики, а вы с нами работать будете? - кокетливо протянула красотка.

  - Да упаси небеса, - ослепительно улыбнулись оба, - мы оба достигли лимита разрешенных жен и любовниц.

  Пока наши дамы старательно пытались прийти в себя, Зиг раздобыл коробку из под бумаги, и помог бережно упаковать чашку, любимые сувенирчики, теплый шарф и остальные офисные мелочи.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

  - Соловьева, ты чего? Уходишь? Тебя уволили? - удивилась старожил отдела.

  - Я сама уволилась. День в день. Все, дамы, всем счастливо оставаться.

  Я не знаю, почему так стремилась сбежать из душного офиса на улицу. Но никто не задерживал, все были слишком шокированы.

  Выскочив на улицу, быстрым шагом пошла в сторону машины. Ребята несли мои вещи, включая рюкзак, а значит, сбежать от них все равно не получится. Но общаться уже не хотелось. Хандра вновь накатывала волнами.

  - Кейтелин, куда вы сейчас?

  - В магазин и домой.

  И снова мне открыли дверцу, на этот раз сзади. Зиг устроился спереди рядом с водителем.

  Машина катилась по Москве, а я откинулась на сидение и закрыла глаза. В голове крутилась навязчивая мысль, требующая подтверждения.

  - Тарантино, вы обещали рассказать про процедуру развода.

  - В ЗАГС едут оба супруга. В вашем случае только через суд.

  - Почему?

  - Кейтелин, - парень взвешивал каждое слово, - он не даст вам развод, пока вы не поговорите. Или хотя бы не выслушаете его.

  - Это его решение?

  - Он боится, что вы сейчас действуете под эмоциями. Просил передать, что не будет настаивать на встречах, звонить, писать. Надоедать. И мы исчезнем, когда вам ничего угрожать не будет.

  - Опять все сам решил! Какое благородство! - я не знала, почему психовала, - да идите вы все. Я и одна спокойно проживу!

  Машина вильнула и резко затормозила у обочины.

  - Кейтелин, - Тарантино говорил тихо и спокойно, так что становилось страшно, - это были самые дерьмовые мгновения в моей жизни. А Модератору было еще хуже. И да, в той реальности прошло почти два месяца. Успокойтесь и просто не торопите события.

  Машина вновь тронулась.

  Уже подъезжая к дому, задала вопрос:

  - Мне можно вас попросить купить хоть какой-нибудь еды? Я не в силах ходить по магазинам. Хотя бы хлеба.

  Они кивнули. Довели до квартиры и исчезли на полчаса, чтобы вернуться с набитыми сумками непонятно чего, да еще в больших количествах. И снова исчезли.

  И вот сижу на подоконнике своей старой квартиры с чашкой горячего какао и слушаю надрывы плачущей скрипки Ванессы Мэй, которая играет Шторм Вивальди. Уже четыре часа играет. Машина Тарантино стоит внизу.

  Я слезаю с подоконника, выливаю остывший шоколад в раковину и иду сменить пластинку. Пара щелчков на ноуте, и Макс Покровский танцует свое танго на дне ванны. Тут я спотыкаюсь о не разобранный  чемодан с одеждой.

  Открываю его и замираю. Поверх тщательно сложенной одежды лежат подарки мужа. Сережки, ручка, перчатки. Димка, Димка, что же мы с тобой натворили. Вспоминаю слова Тарантино, а рука сама тянется к телефону. Однако абонент недоступен.

  - К сессии готовится, да с дочерью разбирается. Задурила та по-серьезному, - раздался сзади насмешливый голос, - да, Ребенок, я думал, ты у меня гордая.

  - Что Юлька натворила?

  - Да наорала при всех на него. Типа как ты смел, она лучшая, а ты издевался! В общем, романов перечитала, вот розовые сопли и поперли. Пусть сами разбираются. Ты в курсе последних новостей?

  - Как вы топите Лачинского? Впечатляет, Учитель, но у него денег куры не клюют!

  - Конечно, не клюют. Все уже мы склевали. Лачинский гол как, как... Твою ж, ни одного приличного сравнения придумать не могу. Ну, в общем, нет больше у него ничего. Ему дали ночь.

  - На что?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

  - Чтобы благородно пустить пулю в лоб. Показать, так сказать, пример сыну. Завтра их арестуют. В общем, все стало опять обыденно и скучно. Вон и ты перестала зомби из себя изображать, даже прогуляться успела. Правда отощала, жуть.

  - Я тоже рада вас видеть, Учитель. Что-то еще? - я начала постепенно разбирать вещи, однако Джокер, толкнул крышку, захлопывая чемодан, и потащил меня на кухню.