Череп грифона - Гарри Тертлдав

— Да, и не рассказывай ему об этом. У него доброе сердце. Он просто зануда, тут уж не его вина. Так же как никто не может быть виноват в своей склонности к тушеной капусте. Я не хочу, чтобы Ксанфа оскорбляли, слышишь?

— Я и не собираюсь его оскорблять, — снова вздохнув, ответил Менедем.

— Да уж надеюсь. — Но и Филодем не удержался от нового вздоха. — Он смертельно скучен, верно?

Бавкида решительно пересекла двор — теперь, когда Ксанф ушел, она смогла выйти из женских комнат. Менедем проводил ее глазами, не повернув головы. Он не хотел давать отцу причин для подозрений, тем более что до сих пор делал все возможное, чтобы таких причин и не было. Но Менедем не мог не заметить, что Бавкида вошла на кухню.

«О-ей», — подумал он.

Так и есть — мгновение спустя оттуда донеслись голоса жарко спорящих Бавкиды и Сикона.

— Опять они за свое… — сказал Менедем — это показалось ему довольно безобидным замечанием.

— Да уж. — Отец зачерпнул еще одну чашу вина, что, похоже, выражало его позицию по данному вопросу.

— Тебе и впрямь нужно что-то с этим сделать, — проговорил Менедем.

— И что ты предлагаешь? — ответствовал отец. — Жене полагается управлять домашним хозяйством, а повару положено подавать самые лучшие ужины, какие он только может приготовить, — и к воронам деньги. Если я встану на сторону одного из них, другой подумает, что я не прав, и это породит новые проблемы. Нет уж, я буду держаться в стороне. Пусть они сами разбираются.

Рассуждения Филодема имели смысл, хотя Менедему не хотелось признаться в этом даже самому себе. Он гадал, почему отец не может относиться к нему так же снисходительно, как относится к жене и к повару.

«Стоит ему решить, что я немножко сбился с пути, и он задает мне по первое число», — возмущенно подумал Менедем.

Вопли на кухне стали громче.

— …Считаешь, что ты царь Мидас, а вокруг тебя сплошное золото! — крикнула Бавкида.

Страстный ответ Сикона донесся до Менедема только отрывками:

— …Скряга… ячменная каша… соленая рыба!

Повар стукнул кулаком по столу. Бавкида испустила полный ярости вопль.

— О боги, — произнес Менедем.

Филодем осушил чашу вина и налил себе другую. Его взгляд начал слегка затуманиваться, что редко случалось днем.

«Сперва Ксанф, а теперь — это», — подумал Менедем не без сочувствия.

Мгновение спустя Бавкида промчалась через двор обратно и, возмущенно выпрямившись, взошла по лестнице в женские комнаты. Дверь за ней с грохотом захлопнулась.

На сей раз уже Филодем сказал:

— О боги.

А мгновение спустя в андрон вбежал повар, крича:

— Я так больше не могу! Скажите этой женщине, чтобы не совала нос на кухню, иначе я от вас уйду!

— Эта женщина вообще-то моя жена, — заметил Филодем.

— И ты не можешь от нас уйти, — добавил Менедем. — Ты раб… Напоминаю тебе это на тот случай, если ты вдруг забыл.

Судя по комично-удивленному выражению лица Сикона, он и вправду забыл. На то имелись причины: на кухне хороший повар был царем. А Сикон был просто превосходным поваром.

— Ее послушать, так мы пытаемся жить на пять оболов в день! Ну вот скажи, хозяин, как мне приготовить что-нибудь достойное, если я все время оглядываюсь через плечо, боясь потратить лишний халк?

— Покамест ты как-то справлялся, — парировал Филодем. — Уверен, что сможешь хорошо справляться и дальше. Само собой, мою жену беспокоят траты, на то и существуют жены. Но ты найдешь способ продолжать готовить деликатесы, и будь что будет. На то и существуют повара.

«Да, со мной он никогда не бывает так мягок, — подумал Менедем. — Может, мне стоило сделаться поваром, а не торговцем».

Но Сикон отнюдь не был доволен.

— Повара готовят — вот на что они существуют. А как я могу готовить, если эта женщина сводит меня с ума?

Сикон воздел руки вверх и сердито вышел из комнаты, а когда вернулся на кухню, показал хозяевам, что думает обо всем этом, захлопнув дверь с такой же силой, с какой захлопнула ее за собой Бавкида этажом выше.

— Так-так, — сказал Филодем.

Менедем подмечал и за собой привычку так говорить.

— Ты сидишь ближе к кратеру, сын, — сделал ему знак Филодем. — Там осталось вина еще на одну чашу?

— Дай посмотреть. — Менедем взглянул — и потянулся за черпаком. — Вообще-то тут осталось на две.

Он наполнил чашу отцу и себе.

— Как с этим человеком непросто, — пару дней спустя жаловалась Бавкида. — Он не желает образумиться, и все тут! Может, нам стоит его продать и испытать другого повара?

Менедем покачал головой.

— Мы не можем так поступить. Начнутся разговоры… Сикон ведь живет в нашей семье всю свою жизнь. И он очень хороший повар, ты и сама это знаешь. Я бы не хотел его потерять, и отец тоже.

Бавкида скорчила кислую мину.

— Да уж, вижу. Иначе твой отец поговорил бы с ним как следует.

Она вскинула руки.

— И что мне делать? Я не сдамся, но как мне должным образом с этим бороться? Может, ты подскажешь, Менедем? — Она смотрела на него большими, полными надежды глазами.

Почему Бавкида взывает к Менедему, ища поддержки против своего мужа, его родного отца? Потому что ей требуется оружие против Филодема и Сикона? Или просто потому, что у них с Менедемом не такая уж большая разница в возрасте, а у Филодема уже седая борода?

Каковы бы ни были причины, Менедем знал, что ему только что дали шанс. Со многими другими женщинами он бы такого шанса не упустил. Так почему бы не поступить так же с Бавкидой?

«Это было бы легко», — подумал Менедем и принялся кусать нижнюю губу до тех пор, пока не ощутил вкус крови.

— Не знаю, — без всякого выражения сказал он. — Я просто не знаю.

И тогда, к его ужасу и огорчению, жена его отца повесила голову и начала тихо плакать.

— Может, Филодем злится на меня потому, что я до сих пор не забеременела, — негромко, каким-то надломленным голосом произнесла Бавкида. — Я делаю все, чтобы забеременеть… Пускаю в ход все средства, какие знаю: я уже молилась, приносила жертвы — но напрасно. Может, все дело в этом.

«Мой отец — старик. Его семя должно быть уже холодным. Если я посею свое семя в пахотную борозду, которую он проложил, я почти сделаю ему одолжение».

Менедем взвился со скамьи во дворе так стремительно, что Бавкида удивленно заморгала.

— Прости… — пробормотал он. — Я только что вспомнил… У меня назначена важная встреча в гавани. И я уже опоздал. Очень сильно опоздал.

Ложь была неловкой, и Бавкида наверняка догадалась, что он лжет. И все равно Менедем выскочил из дома так стремительно, будто Добрые гнались за ним по пятам.